Харуюки развел руками и посмотрел на Такуму, потом на Черноснежку.

– Мы ведь… не платим за игру. И рекламы никакой я тоже не видел.

Большинство сетевых игр во всем мире получают прибыль двумя способами. Берут деньги с игроков в виде абонентской платы либо за покупку внутриигровых предметов – либо заваливают их тоннами проплаченной рекламы внутри игры. Либо одно, либо другое.

«Brain Burst» – вне всяких сомнений, онлайн-игра, да к тому же с технологией «ускорения», дающей пользователям невероятные преимущества. А плата – нулевая; как ни крути, а не сходится что-то.

На фундаментальный, хоть и несколько запоздало заданный вопрос Харуюки Черноснежка ответила с натянутой улыбкой:

– Размышлять об этом бесполезно, Харуюки-кун. Чтобы об этом узнать, надо дойти до десятого уровня и услышать от самого разработчика. Однако две вещи я могу тебе сказать. Во-первых, как ты и сказал, вряд ли ускоренный мир будет существовать в таком состоянии, в каком он есть сейчас, вечно. Рано или поздно о нем узнают, и рано или поздно Бёрст-линкеры перестанут существовать. А во-вторых… тот день, когда мы заплатим цену за право «ускоряться», наверняка придет. А может…

Остаток фразы не вышел изо рта, так и остался за чуть дрожащими губами.

Однако Харуюки, выдыхая белые облачка в холодный утренний воздух, угадал непроизнесенные короткие слова.

«А может, мы уже платим».

Черноснежка перевела взгляд на Такуму и коротко улыбнулась.

– Мы отвлеклись. Насчет Курасимы-кун… Мне кажется, ее шансы стать Бёрст-линкером достаточно низки, однако попробовать стоит.

– Пра… правда, командир?

Такуму глядел на нее во все глаза. Черноснежка кивнула.

– Ее физические способности весьма неплохи. Судя по скорости, с какой она от нас убежала.

– Аа, она легкой атлетикой занимается.

На пояснение Харуюки Черноснежка хмыкнула и продолжила:

– Ясно. …Области мозга, которые отвечают за передвижение физического тела и виртуального аватара, практически одни и те же. Значит, в случае Курасимы-кун, возможно, мозг и соответствует нужным условиям. Проблема в том, насколько она сжилась с нейролинкером; но этого мы не узнаем, пока не попробуем.

– Ага… но она даже разговаривать мысленно не умеет.

– Что касается тебя, ты чересчур специализируешься по части нейролинкера. Реальное тело двигай поактивнее.

И Черноснежка перевела взгляд от моментально замолчавшего Харуюки на Такуму.

– …Такуму-кун. Если Курасиме-кун удастся установить «Брэйн Бёрст», между вами возникнет очень крепкая связь. «Родитель и Ребенок». …Однако эта связь – не всегда плюс, запомни это.

Харуюки не сразу понял эти слова, произнесенные тихо, но с чувством.

Не плюс… это значит, минус? Между двумя Бёрст-линкерами, Родителем и Ребенком?

Как так может быть? Родитель наставляет, Ребенок восхищается. Тут просто не должно быть ничего темного, разве не так? Это не то, что отношения родителя и ребенка в реале. Не то, что мой отец, который бросил мелкого меня и ушел из дому, не то, что моя мать, которая со мной не разговаривает, в лицо не смотрит. Между Родителем и Ребенком в ускоренном мире, между Черноснежкой и мной, связь очень крепкая.

Харуюки задрожал и глянул в глаза Черноснежке, стоящей рядом.

Они, как обычно, ласково сияли.

…Нет. В самой глубине там что-то печальное… или скорее страх – а может, это мне просто кажется.

Харуюки думал о Черноснежке, наставляющей его как Бёрст-линкера, и вдруг у него в голове всплыл вопрос, который раньше не возникал.

Кто Родитель Черноснежки?

– …Аа, это, – начал было опасливо говорить он, но тут Черноснежка его перебила:

– Ой, что-то мы тут долго стоим и разговариваем. Надо поторопиться, а то рискуем опоздать.

– Э…

Харуюки поспешно задрал голову к низкому небу; в прорехах между облаками было уже светло.

– Уаа, точно. Хару, возможно, нам придется пробежаться чуток.

– Уэээ, не надо…

Пока Такуму хлопал его по плечу, а сам он мотал головой, Харуюки все не мог перестать думать о том вопросе.

Догоняя быстро шагающую Черноснежку, он хотел спросить еще раз, но слова почему-то не выходили.

Вбежав в ворота школы прямо перед первым звонком и убедившись, что нейролинкер успешно подключился к сети средней школы Умесато и опоздание не зарегистрировано, Харуюки покинул Черноснежку и Такуму.

Однако и во время утренних занятий в голове у него крутилась та же мысль.

Почему Черноснежка сказала, что у отношений «Родитель – Ребенок» есть плохая сторона? И почему она тогда казалась немного грустной?

Хочу узнать. Обязательно.

После второго урока, как только виртуальная доска исчезла из виду, Харуюки без промедления запустил почтовый клиент. «Можем поговорить прямо сейчас?» Две секунды – и мэйл отправлен.

Ответ пришел через восемь секунд. «Встречаемся в локальной сети, на площадке для виртуального сквоша». Прочтя эти слова, Харуюки сел поудобнее, закрыл глаза и скомандовал: «Директ линк».

Перемена между вторым и третьим уроками длится всего 15 минут, так что сказочный лес в локальной сети школы Умесато был почти пуст. Убедившись, что короткие ножки его аватара опустились на землю, Харуюки побежал к большому дереву, стоящему на другом краю поляны.

Заводила тех подонков, которые заставили Харуюки взять себе розовый поросячий аватар, в школе уже не учился, его подпевалы вели себя тише воды ниже травы, так что Харуюки мог в любой момент сменить аватар на более классный; но как-то все возможности не представлялось, и он продолжал пользоваться этим. Ну и слова Черноснежки «он мне тоже нравится», возможно, сыграли свою роль.

И вот в этом аватаре он понесся по ступеням, вырезанным в стволе дерева. Выскочив на площадку для сквоша, расположенную на самом верху, он тут же увидел стоящую посередине стройную фигурку.

Черное как ночь платье с серебряной оторочкой. Такого же цвета зонт в руке. А за спиной – черные крылья бабочки-парусника с ярко-красными разводами.

Смахивающая на сказочную принцессу Черноснежка повернулась белым, почти бесцветным лицом к Харуюки и чуть улыбнулась.

– Привет. Давно я тебя не видела в этом аватаре. В последнее время мы только в реальном мире общаемся.

– …Семпай мало бывает в локальной сети, фанаты твоего аватара в трауре, – ответил он втрое складнее, чем в реале; Черноснежка пожала плечами, и ее улыбка стала немного натянутой.

– Знаешь, я подумывала, как было бы мило сменить аватар на черную свинку – в пару к твоему. …Ладно; о чем ты хотел поговорить?

– Аа… насчет… ну, в общем.

На этот раз он запинался, как обычно, пытаясь подобрать слова.

Если подумать – до сих пор он почти ничего не спрашивал у Черноснежки про нее саму. И вдруг ни с того ни с сего собирается сунуть нос в ее дела.

Харуюки, хотя сам позвал Черноснежку, все никак не мог решиться спросить; Черноснежка сперва молча стояла, неловко улыбаясь, потом шевельнулась – крылья у нее за спиной колыхнулись, бубенчики на зонте мелодично зазвенели.

– …Харуюки-кун. Ты хочешь спросить о моем Родителе, да? – тихо проговорила Черноснежка еще более загадочным, чем обычно, шелковым голосом.

У Харуюки перехватило дыхание. Не дожидаясь его ответа, Черноснежка продолжила, опустив длинные ресницы.

– Прости, но… сейчас я не могу назвать тебе его имя. Я не хочу, чтобы у тебя была хотя бы малейшая возможность связаться с этим человеком. Как командир легиона… и как девушка. Возможно, это просто ревность.

Харуюки стоял как примороженный, выпучив глаза, а в сознании его мелькали мысли.

Из слов Черноснежки он кое-что понял. Во-первых, Родитель Черноснежки – по-прежнему Бёрст-линкер, он не покинул ускоренный мир. Во-вторых, это, скорее всего, девушка.

Черноснежка беззвучно двигалась по площадке для сквоша, ее голос продолжал течь, как музыка арфы, струны которой перебирают пальцами.