Месяц перед дебютом в «Метрополитен» был страшно занят работой: продолжая выступать в «Сити Опера», я начал репетировать в «Мет». Слава богу, здания «Сити Опера» и «Метрополитен» расположены друг против друга, они разделены только площадью в Центре имени Линкольна. Мне приходилось часто бегать из одного помещения в другое. На сцену «Мет» я поступил молодым, совершенно еще не признанным тенором, от которого требовалось не только замещать в случае надобности многих других певцов на спектаклях, но и репетировать за звезд, если те не могли присутствовать в это время в театре. Мои собственные репетиции в «Адриенне Лекуврер» шли без Тебальди (с менее известной певицей-сопрано), так как она в этом сезоне уже пела в этой постановке с Франко Корелли. Добавлю, что, выступая в «Паяцах» и «Плаще» в «Сити Опера», я репетировал «Турандот» на сцене «Мет», хотя мне не пришлось выйти на сцену в этом спектакле до конца сезона.

В среду 25 сентября я участвовал в «Плаще», а через два дня — в «Паяцах». На следующий день после «Паяцев», в субботу, меня вызвали в «Метрополитен» репетировать «Турандот» с Марион Липперт, которая должна была заменить Биргит Нильсон. Необходимость назначить дополнительную репетицию возникла, как только действительно выяснилось, что Липперт сможет выступать вместо не очень хорошо себя чувствовавшей Нильсон. После этой репетиции я приехал домой пообедать. Марта ждала второго ребенка. Из Мексики приехали мои родители, чтобы увидеть нового внука и побывать на моем дебюте в «Метрополитен». Я хотел вернуться тем же вечером в «Мет», чтобы еще раз посмотреть перед своим первым выступлением «Адриенну». Пока я брился, зазвонил телефон. «Как ты себя чувствуешь?» — спросил мистер Бинг. «Спасибо, очень хорошо»,— ответил я. «Вот и чудесно,— продолжал он,— потому что ты должен дебютировать в «Метрополитен» сегодня». Это взбесило меня: «Я поздно появился дома после дневной дополнительной репетиции «Турандот» и вовсе не собирался быть к началу оперы». «Выезжай немедленно»,— отрезал Бинг.

Марте было уже поздно собираться, да и в любом случае такое событие могло слишком растревожить ее. Поэтому мама осталась с Мартой, а мы с отцом поехали в «Мет». Когда по вест-сайдскому шоссе мы спускались вниз, я начал распеваться, причем довольно громко. Во время краткой остановки я заметил, что в следующей за нами машине смеются. Опустив оконное стекло, я спросил: «Куда вы едете?» Они ответили мне: «В «Мет». «Отлично,— сказал я.— Кончайте смеяться, все равно через несколько минут вам придется меня слушать!»

Появившись в театре, я был так рассержен, что уже просто не мог, да и не хотел скрывать этого от мистера Бинга, и сказал ему: «Я уверен, что Корелли намеренно отказался выступать. Он притворился, чтобы посмотреть, смогу ли я за семьдесят два часа спеть три оперы. Так вот, я чувствую себя прекрасно, и он еще пожалеет об этом!» Как выяснилось, Корелли отказался от спектакля в 7.20 вечера,в самый последний момент. Было бы в конце концов не так уж страшно, если бы утром мне передали, что он не сможет петь. Но ведь меня никто ни о чем не предупредил. Правда, я все-таки не был в курсе истинных причин этой ситуации. Я люблю Франко, восхищаюсь им как артистом и человеком. Позже, когда мы оба выступали в Вероне, он с большой нежностью относился к моим сыновьям. Но Корелли всегда был очень нервным исполнителем и в последний момент мог решить, что не выйдет на сцену. Все это мне совершенно непонятно и уж тем более не могло уложиться в голове в тот вечер преждевременного дебюта.

Перед спектаклем, который начался на двадцать минут позже, на сцену вышел помощник режиссера Ози Хоукинз и объявил, что Корелли не может выступать. Это, естественно, вызвало большое разочарование в зале. «Но,— добавил он,— его заменит молодой певец». Зрители уже знали, кто это может быть, потому что наверняка заметили мое имя на афише: анонсировался мой будущий дебют. Спектакль прошел для меня чудесно. Тебальди была очень доброжелательна, дирижер Фаусто Клева потрясал глубиной постижения веристской музыки «Адриенны», а лучшую атмосферу за кулисами просто трудно представить. Каждый помогал мне выступить как можно успешнее, достичь того, о чем я мечтал много лет. Воображаю, что чувствовали мои менеджеры Марианна и Джерард Симон, когда я позвонил им во время одного из антрактов и сказал: «Угадайте, откуда я говорю! Я уже дебютирую в «Мет»!»

Возможно, я выступил бы с еще большим подъемом, будь у меня четыре свободных дня перед дебютом. Потому что на сцене с трудом сознавал, что происходит, пока все это не закончилось. Клева был взволнован и сказал мне несколько приятных слов. Все сработало в мою пользу, я привлек к себе внимание объявленным и необъявленным дебютами. Многие критики не были на первом спектакле, но все они пришли на второй, на котором я чувствовал себя уверенно и спокойно.

В ИТАЛИИ, АНГЛИИ И ДРУГИХ СТРАНАХ (1968-1971)

11 октября 1968 года, менее чем через две недели после моего дебюта в «Метрополитен», Марта родила нашего второго сына Альваро. Прошло несколько лет с того момента, когда Марта, впервые услышав меня в дуэте из «Силы судьбы», испытала в мой адрес некие добрые чувства. И вот теперь я готовился в первый раз выйти на гамбургскую сцену в той же опере. Прекрасным и очень подходящим для нового малыша нам представлялось имя Альваро*. Второе же имя, Маурицио, мы дали сыну в честь героя «Адриенны Лекуврер», в роли которого я только что дебютировал в «Мет». На следующий день после его рождения я пел в «Паяцах» на сцене «Сити Опера». Вместо конфет, которые я обычно бросал в этой постановке детям, в тот день я кинул взрослым сигары. Статисты восхищались: «Вот это парень!» Несколько сигар попало в оркестр и даже в зрительный зал.

Мой первый сезон в «Мет» прерывался довольно долгими отлучками в Гамбург и некоторые другие города, с которыми я был связан ангажементами. В «Мет» у меня были запланированы выступления в «Адриенне», «Турандот», а также в одном акте из «Баттерфляй» (он был частью гала-концерта). Около часа пополудни в день этого концерта мы с Бингом в его офисе обсуждали деликатную проблему: через три недели Корелли должен был петь в новой постановке «Трубадура», но у него заболел отец, и нас одолевали сомнения, будет ли Франко выступать в этом спектакле. В тот день он уже отказался выйти в «Тоске» (его должен был заменить Шандор Конья), а до этого пропустил несколько репетиций «Трубадура». Я как раз согласился взять роль Манрико, когда на столе Бинга зазвонил телефон. Конья сообщал, что он не в форме и петь не сможет. Прямо из офиса генерального директора меня препроводили в гримерную — через несколько минут мне предстояло петь свою первую «Тоску» в «Метрополитен» вместе с Биргит Нильсон. К тому же спектакль транслировался по радио на всю страну.

* Так зовут главного героя оперы Верди «Сила судьбы». — Прим. перев.

Я думаю, Бинг был очень благодарен мне за то, что я столько раз выручал театр. Пока я пел сцену допроса во втором акте «Тоски», он стоял за кулисами, держа в руке приготовленный для меня стакан с водой. Очевидно, он не хотел оставлять меня ни на секунду. Все это казалось странным и забавным. К счастью, спектакль шел гладко.

Новой постановкой «Трубадура» дирижировал Зубин Мета. С тех пор мне пришлось много раз работать с ним. Мета обладает прекрасным чувством юмора, он отличный друг. Я считаю его чрезвычайно одаренным дирижером, на меня производят большое впечатление его замечательная память и музыкальная интуиция. Мета обаятелен от природы, что сказывается и на его манере работы. Он обладает потрясающей способностью быстро схватывать музыкальный материал партитур — правда, это то достоинство, которое иногда оборачивается недостатком. Через несколько лет мы оба участвовали в подготовке постановки «Девушки с Запада» в Лондоне. Я заметил, что на первых репетициях Мета недостаточно уверенно чувствовал себя в музыке, но справился он со своей неуверенностью очень быстро и основательно освоил партитуру. Мета энергичен, порывист и с удовольствием работает с певцами, что прибавляет им уверенности в себе.