Взглянув на мать, она продолжила:
- Мам, мы с Дэйниром тарелки уберем? Все равно все уже наелись, и теперь вино пьют.
- Хорошо.
Собрав тарелки, и пройдя с ними на кухню, лена с Дэйниром сгрузили все в посудный ящик, который деловито принялся уничтожать следы органики, и посмотрели друг на друга.
- Ну что?
- Дед что-то заподозрил, но отец его отвлек от подозрений. Глау больше беспокоит не винит ли его кто, Арианна переживает за Глау, насчет твоей матери ничего не могу сказать, у нее врожденный блок от эмпатического сканирования, а ты - меня любишь.
Лена фыркнула.
- Последнее мог бы и не говорить. Это я и сама знаю. Значит, никто и ничего не заподозрил?
- Нет.
- Хорошо.
- Лен, я могу тебя спросить?
- Конечно.
- Почему сейчас?
- Потому, что вчера ты мне сказал, что моему отцу лучше. Действовать надо именно сейчас, пока он еще не вернулся, и пока никто ничего не понял.
Она решительно кинула в посудный ящик кусок исписанной бумаги, но Дэйнир его перехватил.
"Спарон отвлек своего отца от подозрений, переведя разговор на его ученицу", - прочитал он.
Лена виновато улыбнулась.
- А меня ты также заставила себя полюбить?
- Нет.
- Это правда.
- Ты еще не убрал свое эмпатическое сканирование?
- Нет. Извини. Просто... нелегко вот так взять и поверить, что все настолько сложилось само, зная о твоем даре.
- Ну, честно говоря, один раз я все-таки поспособствовала твоему появлению в моей жизни.
- Это когда?
- Помнишь, когда ты с отцом и дедом пришли к нам и предложили помощь? Мой отец тогда еще заподозрил, что это из-за меня... Так вот он был прав.
- Он же тогда проверил книгу...
- Проверил, но мне это не помешало заранее вырвать из нее лист, и написать все, что было нужно. Книга с бесконечными листами - очень удобна для таких фокусов. А вот все, что между нами потом произошло - это уже мы сами.
- А то, что твой отец пошел на поправку, это тоже твоих рук дело?
- К этому я совсем никакого отношения не имею. Я даже не в курсе, кто бы мог удалить ту пулю, не говоря уж о том, что я не знаю, где он находится.
Дэйнир задумался.
- У меня есть теория, кто это все мог провернуть, и в ней я уверен процентов на девяносто. Если все так, как я думаю, за твоего отца можно было вообще не волновать... Вот ведь... Всевидящее Око, она просто великолепна. Я даже догадываюсь, как все это было сделано. Просто и изящно. Настолько просто, что никому бы и в голову не пришло...
- Ты о чем?
- Он обо мне - тихо сказала Ольга, входя на кухню и закрывая за собой дверь.
- Мам?
- С твоим отцом все в порядке, и он действительно пришел в себя после операции. Алекс позаботился о нем на славу.
- Конечно же, Алекс... Кто же еще. Кто еще мог провернуть все настолько красиво, без помощи магии. А я то, все думал, куда он тогда исчез.
- Хоть кто-нибудь объяснит мне? - начала сердиться Лена.
- Это Алекс похитил твоего отца, по просьбе твоей матери. Похитил и спрятал в безопасности, до момента выздоровления.
- Это так?
- Да. Правда, даже я не знаю где. Он был единственным, кто гарантированно не участвовал в играх всей местной компании, к тому же он опытный наемник. Дэйнир давно подозревал, что я передала полученные от него кинжалы Великого Вора человеку, который выкрал твоего отца, но не знал кто этот человек. Каждый знает только то, что ему нужно для дела - так всегда безопаснее.
- Подозревал, и не сказал мне?
- Милая, это не мой секрет. Это секрет твоей матери, и я не хотел подставить твоего отца под удар. Если бы я сказал тебе, что подозреваю это, ты бы пошла выяснять все у матери. Был бы шанс, что кто-нибудь услышит, и все сопоставит. А это - прямая дорога к угрозе для твоего отца.
Ольга мягко положила руку на плечо дочери.
- Не сердись на него, девочка моя. Дэйнир единственный, кому я рискнула доверять, и для этого было очень весомое основание.
Она неторопливо прошла по кухне, взяла из сберегающего шкафа десерт, и направилась на выход.
- Какое основание!?!
Полуобернувшись, мать послала дочери легкую улыбку.
- Он по-настоящему беспокоился о тебе. Уже тогда он тебя любил.
Когда она скрылась за дверью, Дэйнир притянул к себе Лену.
- А в заботу о тебе, - серьезно сказал он - входит и забота о твоих родителях. Теперь меня простишь?
Она посмотрела в его глаза, и тихо ответила.
- Попробую. Но... только при одном условии.
- Каком?
- Ты меня немедленно поцелуешь.
Дайрус сидел, опершись на подушки. На сегодня он исчерпал свои возможности к стимулированию своей клеточной структуры, и, честно говоря. Уже не мог пошевелить и пальцем.
- А сегодня вы выглядите намного лучше.
- Спасибо, Алекс. Чувствую я себя тоже лучше. Правда, на поправку я пойду намного быстрее, когда начну нормально питаться. Клеткам нужен строительный материал и энергия.
- С этим придется подождать. В вашем желудке год ничего не было, и он сжался. Если его сейчас нагрузить обычной едой - он не просто с ней не справится, это может и убить вас. Так что, пока все тот же бульончик, и, завтра, пожалуй, добавлю пару сухариков. Понимаю, что по вашим ощущениям вы слона готовы съесть, но поверьте, даже после бульона вас уже потянет в сон, а завтра, съев один из сухарей, вы почувствуете себя так, как будто умяли обед размером с Памир.
Дайрус помолчал, а потом поинтересовался:
- Доводилось быть на моем месте?
Алекс пожал плечами.
- Жизнь наемника полна сюрпризов.
- Понятно. Алекс...
- Да?
- Ответите на один вопрос?
- Смотря какой.
- Почему вы решили стать наемником? У вас масса других талантов, так почему же такая профессия?
Алекс долго молчал, прежде чем ответить.
- Я... я родился в очень необычной семье. В семье, где слова "честь" и "достоинство", казались более важными, чем все остальное в жизни. Семья военных. Думаю, что вам не требуется объяснять, что это такое.
Дайрус согласно кивнул.
- Мать была кадровым офицером, а отец... Про него я знал, что он защищает родину. То, что я стану военным, было предопределено с самого начала. Сначала военная школа, потом училище, потом служба в спецотряде... И вот тут мне впервые и пришлось поступиться офицерской честью. Мне пришлось расстреливать детей. Не стрелять в них, а именно расстреливать. Все мои бойцы отказались выполнить приказ, и, когда я расстрелял детей, я расстрелял и весь свой отряд.
Алекс провел рукой по глазам, как будто надеясь смахнуть подступившую к ним картинку.
- А потом я вернулся домой. Как раз к тому моменту, когда в стране начался развал. Вы появились в это же время, так что должны помнить, что чувствовали тогда люди. Никто не знал, за что уцепиться. У всех отобрали идеалы, а взамен не дали ничего. Однако, лично для меня, хуже было то, что когда я пришел домой меня там ждал один человек... Я был в курсе, что он служит вместе с моим отцом, хотя я и понятия не имел где именно. Он сидел и ждал меня с папкой в руках, и когда я подошел к нему, он, молча, протянул мне папку и ушел.
Дайрус терпеливо слушал, боясь вспугнуть этот неожиданный момент откровения.
- Папка оказалась личным делом моего отца. Личным делом, в котором было зачеркнуто больше, чем можно было прочесть, и это значило только одно - специальные задания. "Черные" задания, о которых никто не должен был знать. Вы же были знакомы с теми людьми, которые раньше работали у нас на госбезопасность?
- Да. Жуткие люди.
- Сторожи народа... Вот только мой отец был не из них. Он был сторожем сторожей. Слышали когда-нибудь о такой организации, как КПК? Сомневаюсь, что слышали. Это был не просто Комитет по контрразведке, это был Комитет Партийного Контроля. С одной стороны, люди для которых идеалы страны были превыше всего, с другой - те люди, которые выискивали малейшие намеки на слабину среди высших партийных чинов во всех организациях. Их боялись во всех организациях, включая пресловутое КГБ. Стоило попасть им на вид, и будь ты даже главой КГБ, или генеральным секретарем партии - ты просто исчезал. По сути своей, это были люди, которых не существовало ни в каких документах, списках и так далее. Люди, для которых понятие "честь", было искажено еще больше, чем для меня в тот момент. Именно тогда я исчез. Вся моя жизнь оказалась ложью, все, во что я верил, обратилось в прах. Отец пустил себе пулю в лоб, когда страна развалилась, а мать этого не выдержала, и тоже вскоре умерла. У меня была специальная подготовка, у меня были навыки обращения с любым оружием и электроникой, но у меня не было ничего в душе. В тот день, я, дочитав папку, сжег ее, и ушел в ночь, захлопнув дверь квартиры. Я стал тенью.