Многочисленные сцены от битвы при Кадеше до визита императора хеттов в Египет возникли в памяти Фараона. Хаттусили был грозным противником, перед тем как стать верным союзником, вместе с ним Рамзес построил прочный мир па Ближнем Востоке.

— Его наследник назначен?

— Да, Ваше Величество.

— Он намерен соблюдать мирный договор?

Горло Меренптаха сжалось.

— Решения нашего покойного императора остаются в силе, — ответил посол. — Ни одна статья договора не будет поставлена под вопрос.

— Передай мои соболезнования и сердечные пожелания императрице Путухепе.

— Увы, Ваше Величество, императрица болела, и кончина императора Хаттусили ускорила ее смерть.

— Заверь нового государя Хеттской империи в моей дружбе и доброжелательстве. Пусть он знает, что всегда может надеяться на помощь Египта.

После ухода посла Рамзес обратился к сыну:

— Немедленно свяжись с нашими информаторами, и пусть они в кратчайший срок направят мне подробное донесение о положении в Хеттской империи.

Египтянин Хефат принял финикийца Нариша в своем красивом доме в Пи-Рамзесе. Он представил ему жену и двоих детей, похвастался их превосходным воспитанием и прекрасным будущим, которое им было уготовано. После приятной трапезы, во время которой они говорили о банальных вещах, управляющий оросительной службой и купец уединились в беседке из смоковницы с изящно отделанными маленькими колоннами.

— Ваше приглашение делает мне честь, — сказал финикиец, — но простите за прямоту: какова его настоящая цель? Я занимаюсь торговлей, вы высший чиновник… У нас, казалось бы, нет ничего общего.

— Я слышал, что вы недовольны торговой политикой Рамзеса.

— Его нелепое выступление против работорговли очень нам повредило, это так. Но Египет в конце концов поймет непригодность данной позиции.

— Это может длиться долгие годы… А вы, как и я, любите обогащаться немедленно.

Финикиец был заинтригован:

— Я плохо улавливаю смысл ваших слов, Хефат.

— Сегодня Рамзес царствует единолично, но так будет не всегда. Власть Фараона постепенно слабеет, если учесть его возраст, и я уже не говорю о неспособности к власти двух преемников Рамзеса: Ка и Меренптаха.

— Я вообще не вмешиваюсь в политику, тем более в египетскую.

— Но вы верите во всемогущество выгоды, ведь правда?

— Разве это не будущее человечества?

— Поторопим же это будущее! По разным причинам вы, как и я, должны взять верх над Рамзесом, старым царем, неспособным отныне противодействовать. Но главное не в этом. Есть возможность воспользоваться слабостью центральной власти, чтобы осуществить фантастическую торговую операцию.

— Какую именно?

— Самое меньшее утроить богатство Финикии. Не стоит говорить, что как инициатор этого счастливого события, вы, Нариш, будете в зените славы.

— А вы, Хефат?

— Первое время я предпочитаю оставаться в тени.

— Каков же ваш план?

— Прежде чем открыть его, я должен быть уверен в вашем молчании.

Купец улыбнулся:

— Мой дорогой Хефат, данное слово имеет цену только в Египте. Если вы собираетесь заниматься делами, нужно как можно быстрее забыть эту архаическую мораль.

Чиновник медлил с решением. Если финикиец его выдаст, он закончит свои дни в тюрьме.

— Ладно, Нариш, я сейчас вам все объясню.

По мере того как говорил Хефат, финикиец спрашивал себя, как такое безумие могло зародиться в голове подданного Фараона. Но он, Нариш, не подвергался никакому риску, и египтянин был прав: если операция удастся, их ждет несметное богатство, и царствование Рамзеса завершится катастрофой.

Меренптах часто вспоминал ливийский мятеж. Он, главнокомандующий, отвечающий за безопасность территории, не сумел предотвратить происки Малфи. Без прозорливости и смелости Рамзеса мятежники захватили бы Дельту, разграбили столицу и убили тысячи египтян.

Научившись на горьком опыте, Меренптах сам осмотрел крепости, которые должны были следить за передвижениями ливийских племен и в случае опасности объявить тревогу. Младший сын царя произвел необходимые изменения, укрепил дисциплину, призвав военных с честью выполнять ответственную задачу по охране границ Египта.

Меренптах не верил в окончательный разгром ливийцев. Конечно, Малфи погиб, но его мог заменить другой, такой же злобный, как и он, и проповедовать войну против Египта. Поэтому главнокомандующий с согласия Рамзеса укрепил защиту северо-западной границы Дельты. Но как будет развиваться ситуация в Хеттской империи? Смерть Хаттусили, умного и здравомыслящего государя, не послужит ли она началом нового конфликта? У хеттов считалось чуть ли не традицией добиваться власти, используя яд или кинжал. И старый император, быть может, ошибался, считая, что уничтожил своих противников, желавших изменить внешнюю политику Хеттской империи.

С нетерпением ожидая достоверных известий из Хеттской империи, Меренптах держал войска в боевой готовности.

Хотя Дозор не пренебрегал рыбой, он отдавал явное предпочтение сырому мясу. С такими же живыми глазами, как и у предшествующих представителей своей династии, пес Рамзеса ценил беседы со своим хозяином, где без добрых слов пища была не такой вкусной.

Царь и Дозор заканчивали свою трапезу, когда во дворец прибыл Меренптах.

— Ваше Величество, я прочел все донесения наших осведомителей из Хаттусы.

Рамзес налил вино в серебряную чашу и подал ее сыну.

— Ничего не скрывай, Меренптах, я хочу знать всю правду до мельчайших подробностей.

— Посол Хеттской империи нам не солгал, наследник Хаттусили твердо решил соблюдать мирный договор и поддерживать с Египтом дружественные связи.

Глава 57

Паводок Нила… Чудо, повторяющееся каждый год, дар богов, который увеличивал усердие населения и его благодарность Фараону, единственному, способному поднять воды реки, чтобы оплодотворить землю.

А паводок в этом году был необыкновенным, одиннадцать метров! С начала царствования Рамзеса живительная вода, вышедшая из глубин небесного океана, всегда была в избытке.

После того как был подтвержден мир с хеттами, эта радостная весть быстро распространилась от одного населенного пункта к другому благодаря многочисленным лодкам, отремонтированным зимой. Как все египтяне, Хефат любовался грандиозным зрелищем: Нил, преображенный в огромное озеро, откуда то тут, то там выступали небольшие зеленые островки. Его семья уехала в Фивы, чтобы провести несколько недель у его родителей, и у него были развязаны руки, он мог поступать по своему усмотрению.

Тогда как крестьяне отдыхали, ответственные за орошение лица работали без передышки. Но Хефат смотрел на паводок другими глазами. В то время как заполнялись водоемы для запаса воды, разделенные земляными дамбами, которые ломали по мере необходимости, Хефат поздравлял себя с гениальной идеей, она сделает его богаче и могущественнее Рамзеса Великого.

Высшие сановники Египта попросили Рамзеса принять их, чтобы представить на его рассмотрение предложение, которое они считали разумным. Не сговариваясь, они пришли к одному и тому же выводу.

Фараон внимательно их выслушал. Царь не высказал категорического отказа, но и не посоветовал им предпринимать намеченные действия. Истолковав слова Рамзеса как одобрение, управляющий казначейством, мужество которого оценили его собратья, отправился в тот же вечер в кабинет Амени, после того как личный писец Фараона отпустил домой своих служащих.

Приближающийся к своему семидесятилетию Амени был похож на того студента, который поклялся в верности Рамзесу до того, как его судьба стала судьбой Фараона: бледный, тщедушный на вид, худой, несмотря на большое количество поглощаемой пищи, с постоянными болями в спине, но способный вынести тяготы, которые пригнули бы к земле любого колосса, неутомимый труженик, точный и ответственный, спавший только несколько часов в сутки и сам прочитывающий все деловые бумаги.

— Неприятности? — спросил он управляющего казначейством.