Главный комендант крепостей северо-восточной границы посчитал необходимым вмешаться. Как опытному военачальнику и порядочному человеку, ему доверяли многие.

— Я уважаю мнение верховного жреца, но что мы будем делать в случае хеттского нападения? Когда Хаттусили узнает, что Египет готовит большой праздник и не думает о браке с его дочерью, он почувствует себя еще более униженным и объявит войну. Кто возглавит армию, пока фараон исполняет обряды?

— Само исполнение обрядов защитит нас, — сказал Ка красивым мелодичным голосом, — так было всегда.

— Это уверенность посвященного в тайны храмов. Мнение же опытного военного — другое. Хаттусили не решается напасть на нас, потому что боится Рамзеса, победителя битвы при Кадеше. Он знает, что Фараон способен на сверхъестественные подвиги. Если царь не возглавит войска, император хеттов начнет сражение.

— Самая лучшая защита Египта магического свойства, — ответил Ка, — разрушители, хетты или не хетты, только посланцы сил мрака. Ни одна армия их не остановит. Разве не Амон сделал руку Рамзеса сильнее тысячи врагов у Кадеша?

Довод был сокрушительным. Никто из военных не высказал возражения.

— Я бы хотел присутствовать на обряде, — заметил Меренптах, — но по приказу Фараона я должен быть на границе?

— С помощью десяти «царских сыновей» ты обеспечишь безопасность страны во время праздника.

Решение Рамзеса успокоило собравшихся, но явно раздраженный главный жрец, исполнитель ритуалов, вышел вперед из толпы придворных; осмотревшись вокруг, он сказал:

— Если Ваше Величество позволит, я хочу задать несколько вопросов верховному жрецу Ка.

Царь не возражал. Ка ожидал, что ему предстоит подвергнуться испытанию, но надеялся, что это произойдет вне пределов двора.

— Где верховный жрец Мемфиса собирается провести второй праздник возрождения?

— В храме Пи-Рамзеса, который и был построен для этих целей.

— У царя есть завещание богов?

— Есть.

— Кто будет руководить обрядом?

— Бессмертная душа Сети.

— Откуда исходит свет, который даст Фараону небесную энергию?

— Этот свет рождается сам собой и каждое мгновение проникает в сердце Фараона.

Главный жрец, исполнитель ритуалов, отказался задавать другие вопросы, так как понял, что ему не удастся запутать Ка и поймать его на ошибке.

Один из вельмож обратился к Рамзесу:

— Вопреки осведомленности верховного жреца, Ваше Величество, я считаю невозможным проводить праздник возрождения.

— Почему? — удивился Ка.

— Потому что на празднике основная роль отводится Великой Супруге Фараона. А Фараон — вдовец, и еще не взял себе в жены дочь хеттского императора. Но иноземка никогда не посмеет прикоснуться к таинствам возрождения.

Рамзес встал.

— Неужели ты думаешь, что Фараон не сознает этой трудности?

Глава 23

Тешонк с самого детства обрабатывал кожу. Сын ливийца, задержанного египетской стражей за кражу овец и приговоренного на много лет к тяжелым работам, он не последовал за отцом, когда тот вернулся домой, проповедуя о необходимости вооруженной борьбы против Фараона. В Бубастисе, затем в Пи-Рамзесе Тешонк нашел работу и постепенно сделал себе имя, достигнув высокого мастерства в своем деле.

На пороге пятидесятилетия его одолели угрызения совести. Нажив круглое брюшко, не изменил ли он своей стране, слишком легко забыв о военных поражениях и унижениях ливийцев, которые они претерпели от Египта? Став зажиточным ремесленником, возглавляя мастерские, на которых трудились тридцать наемных рабочих, он охотно открывал двери испытывающим трудности ливийцам, став их покровителем. Некоторые из соплеменников Тешонка быстро прижились среди египтян, другие скитались, терпя лишения. Но среди них зарождалось другое движение, движение, пугавшее Тешонка, и он уже больше не испытывал желания увидеть исчезновение Двух Земель. А что, если Ливия, наконец, станет победительницей, и ливиец взойдет на трон Египта? Но для этого нужно было устранить Рамзеса.

Чтобы прогнать эти мысли, Тешонк сосредоточился на работе. Он проверил качество шкур коз, баранов, антилоп и других животных пустыни, которые ему только что доставили. После просушки, просаливания и окуривания мастера накладывали на них желто-красную землю и вымачивали в моче и лошадином навозе. Это была самая ужасная часть работы, поэтому представители службы гигиены постоянно вертелись у мастерской Тешонка.

За предварительным дублением следовала настоящая обработка веществом, богатым дубильной кислотой, извлекавшейся из стручков нильской акации. Если нужно, шкуры снова вымочат в масле, отобьют молотком и растянут. Тешонк был одним из лучших мастеров, так как не ограничивался обыкновенным дублением жиром, более того, он обладал особым умением сгибания на станке и резки кожи. Вот почему у него было много покупателей. Мастерская Тешонка изготовляла сумочки, ошейники и поводки для собак, веревки, сандалии, футляры и ножны для кинжалов и мечей, шлемы, колчаны, щиты и даже подставки для письма.

С помощью ножа Тешонк вырезал узкий ремешок из кожи антилопы высшего качества, когда в мастерскую вошел усатый гигант.

Серраманна, начальник личной охраны Рамзеса… Нож скользнул по коже, отклонившись в сторону, и порезал средний палец левой руки ремесленника, который не смог сдержать крика от боли. Брызнула кровь, Тешонк велел помощнику вытереть кожу, пока промывал рану, перед тем как намазать ее медом.

Сард неподвижно наблюдал за этой сценой. Тешонк склонился перед ним:

— Извините, что заставил вас ждать… Глупая случайность.

— Любопытно… Говорят, что у тебя очень твердая рука.

Тешонк дрожал от страха. Он, потомок ливийских воинов, должен был сразить противника одним своим взглядом. Но Серраманна был наемником, сардом и великаном.

— Вам нужны мои услуги?

— Мне нужен укрепляющий нарукавник из превосходной кожи. В последнее время, когда я орудую секирой, то чувствую небольшую слабость.

— Я покажу вам несколько, чтобы вы могли выбрать.

— Я уверен, что самые крепкие спрятаны в комнате за лавкой.

— Нет, я…

— Да, Тешонк, раз я тебе говорю, значит я уверен.

— Да, да, я вспомнил!

— Тогда пошли туда.

Большие капли пота стекали по лицу Тешонка. Что обнаружил Серраманна? Ничего, он ничего не мог знать. Ливиец взял себя в руки, чтобы не показывать страха. Египет — страна, где чтят закон, и сард не посмеет применить силу.

Тешонк проводил Серраманна в небольшую комнату, где хранились товары, которые он не собирался продавать. Среди них — великолепный нарукавник из красной кожи.

— Не пытаешься ли ты меня подкупить, Тешонк?

— Конечно, нет!

— Товар такого качества… Он достоин царя.

— Вы мне льстите!

— Ты лучший ремесленник в округе, Тешонк. Твое дело процветает, у тебя избранные покупатели, будущее многообещающе… Какая жалость!

Ливиец побледнел:

— Я не понимаю…

— Зачем сбиваться с пути, когда жизнь тебе улыбается?

— С пути… я…

Серраманна пощупал великолепный щит из коричневой кожи, достойный главнокомандующего:

— Мне очень жаль, Тешонк, но ты рискуешь навлечь на себя серьезные неприятности.

— Я… Но почему?

— Ты узнаешь этот предмет?

Серраманна показал ремесленнику кожаный футляр для папирусов:

— Он изготовлен в твоей мастерской?

— Да, но…

— Да или нет?

— Да, я это признаю.

— Для кого он был предназначен?

— Для жреца, который следит за тайнами храмов.

Сард улыбнулся:

— Ты прямой и искренний человек, Тешонк, я был в этом уверен.

— Мне нечего скрывать, господин!

— Однако ты совершил серьезную ошибку.

— Какую?

— Использовал этот футляр для передачи секретного послания.

У ливийца перехватило дыхание. Во рту пересохло, в висках застучало:

— Это… это…

— Но послание пришло не по назначению, — уточнил Серраманна. — Жрец был очень удивлен, когда нашел в своем футляре призыв к ливийцам Египта готовиться к мятежу против Рамзеса.