₪

У него появилось опять новое увлеченье. Она думала, что Париж все изменит, но в Париже все закрутилось вокруг нее. Каждый вечер она была рядом с ним, блистательная, ослепительная рыжеволосая фея, но совсем не нужная своему мужу. Мария тосковала по Лондону, она хотела увидеть Кэтлин, которая чувствовала себя плохо, хорошо что за ней присматривал Рамсей и друзья, мечтала увидеть своего племянника, и поболтать со своими подругами. Но Вильям не пускал ее в Лондон. Дни занимали дети, они росли, хотя они нуждались в ней все меньше. Старшему Кевину скоро должно было исполниться восемь, а Джастину этим летом – четыре. Кевин терял свое детскую невинность, Мария вспоминала себя в этом же возрасте, как она бегала беззаботно по малахитовым полям, подставляя ветру лицо, вдыхая запах свежескошенной травы. Сын менялся все больше начиная походить характером на своего отца, младший же Джастин был полностью ее сыном. Любимец отца такой же черноволосый с такими же фиалковыми искрящимися глазами, в которых она читала упрямство Вильяма. Джастин же был таким же как она: сильным, стойким и рассудительным. Она подолгу гладила его мягкие ярко-рыжие волосы, проводя по векам, заглядывая в его синее глаза, пытаясь в них найти свое утешение.

Только на душе у нее скреблись кошки. Что-то надломилось в ней, когда она увидела мужа в одном из парижских кафе с великолепной молодой блондинкой. Мария старалась унять дрожь в теле, внушая себе, что это просто обед, и ничего более, ничего же такого страшного она не увидела. Через пару дней Мария нашла любовное письмо от этой дамы к ее мужу. Ее звали Одри Веймер, она была дочерью французского политика из ФСП[15], многие мужчины мечтали о ней, поклоняясь, словно древнегреческой богине. Но она выбрала ее мужа. Мария не сомневалась, что они встречаются в отелях, где она была для него минутным или часовым наслаждением.

Зачем ему нужна была Мария? Ей было больно, когда ночь за ночью она получала отказ, он больше не хотел ее. Ей еще не было тридцати, она была молода и красива, мужчины замирали при ее появление, только не ее муж. Вильям перестал целовать ее по утрам, больше не подходил к ней, когда она стояла перед зеркалом внимательно изучая свое лицо. Он забывал о ней. Мария теряла его. Она понимала, что нужно что-то делать. Но что? Разве женщина обязана унижаться перед своим мужем? Как же она ненавидела себя в эти минуты, поэтому она бежала от него загород Парижа, где жили их знакомые. Только чтобы не видеть его, только чтобы не думать о том, что он в эту самую минуту с другой. Ей уже казался лучшим выходом ее измена, но кем после этого будет она? Неужели, она так же слаба и падка на соблазн? Разве, она опуститься до этого. Мария не Каролина, она не хотела быть похожей на мать.

Она помнила, как в тот день возвращалась в их парижский особняк, как дети ушли к себе в комнаты, а она пошла принять ванну. Мария робко толкнула дверь, и… Ужас застыл у нее на лице. Она хотела бежать, но ноги ее не слушались, она зажала рот ладонью. Как он посмел привести к ним домой, в их постель эту женщину!? У нее просто не укладывалось в голове. Она попятилась назад, стукнув локоть, Вильям заметил ее. Он оттолкнул любовницу, но Мария уже убежала вниз.

- Мария, - крикнул он задыхаясь.

Позже он нашел ее в саду, она украдкой стирала слезы, думая лишь о мести. Он сел рядом с ней, но она встала, оборачиваясь к нему и с ненавистью смотря на него. Вильям не видел той ненависти, он видел хорошо ему знакомую холодную ирландскую сдержанность.

- Уйди, - прошептала она, - прошу тебя, уйди. Я уезжаю завтра в Лондон.

- Дорогая моя…

- Не называй меня так, - оборвала его она, - не подходи ко мне!

- Мария, послушай меня…

- Ничего я не буду слушать! Ты так со мной расплатился за все годы нашего брака?! – казалось воздух раскалился, от Марии исходили волны гнева.

- Это ты должна благодарна мне! – ответил он, - за то, что я вытащил тебя из того клоповника, за то, что принял тебя после Манелла!

- Что!? – она вздернула бровь, - да, как ты можешь такое мне говорить. Ты был мне никем до той встречи! Я ничем тебе не обязана! Я дочь лорда Хомса, черт возьми! У меня есть гордость!

- Шлюха, - Вильям впервые бросил ей такое обвинение. Она открыла рот, но тут же закрыла его, - я знаю, что когда мы были первые раз в Париже ты спала с тем итальяшкой. А до нашего отъезда сюда у тебя был роман с моим другом Стивеном Хэрстом.

- О, боже мы с ним просто друзья! – Мария судорожно хватала воздух, слезы предательски подступали к глазам, - что с нами случилось?! Я же простила тебе ту шлюху из Лондона, но если я сделаю это еще раз, я не смогу простить себя. Прости, но я уезжаю с детьми в Лондон.

- Мария, я… - она снова обернулась к нему, - Мария…

- Ничего не буду слушать! – ответила она, - не марай себя разговором с шлюхой. Я не такая, как все.

Она прошла мимо него, он даже не попытался задержать ее. Разве можно остановить разъяренную женщину? Обиженная женщина страшнее оружия. Ибо только высший разум знает, что она сделает дальше. Мария уехала из Парижа, она не стала никому ничего говорить в Лондоне, она ждала, когда он приедет первым.

₪

Ноябрь 1926.

В Лондоне никто не знал, что она ушла от мужа. Виктор только спросил почему она приехала в Англию одна, а она просто ответила, что соскучилась по семье. Одной Вере она смогла довериться. Узнав о том, что они с Фредериком расстались, Мария поделилась с ней своей печалью. Вера понимала ее, так как она сама страдала. Муж не делал никаких попыток вернуть ее, она не хотела унижаться, считая его во всем виноватым. Марию же Вильям заваливал письмами, но она не читала их, она рвала их и сжигала, боясь прочитать хоть строчку, ибо ее сердце оттает и попросит вернуться. Разве можно заглушить его голос? Вера же наоборот мечтала о том, чтобы Фредерик писал ей письма, чтобы он молил ее просить его и вернуться домой, но вместо этого она страдала от несчастной любви. Горе ей было влюбиться в друга своего детства. Ночами она тосковала по нему, слушая, словно музыку сдавленные стоны Аманды и Саймана. Плоть жаждала страсти, душа молила о заботе, а разум приказывал не делать глупых поступков, чтобы не было больно потом. Как же эти две женщины понимали друг друга.

Кэтлин поняла все сразу же, она обняла невестку, позволив ей выплакаться, благословив на развод. Но Мария боялась за детей, ее сыновья слишком малы, они не поймут многое. Лучший выход – жить раздельно, как это делали отец с матерью. Пусть он живет где хочет, спит с кем хочет, а она будет жить такой же жизнью, посвящать себя всю сыновьям. Но все изменилось для нее, когда Мария встретила его.

Его звали Грегори Ольсен, он был ветряным романтиком, светским соблазнителем. Но Мария была очарована им, она знала, что всем своим любовницам он посвящал страстные стихи, которые те нежно берегли в сердце. Она встретила его в литературном клубе леди Месиль[16], они тогда обсуждали романы Теодора Драйзера, где автор обнажал человеческие души, показывая их пороки. Благородные дамы пили чай, когда он подошел к ним, отвесив им галантный поклон. Мария обернулась, слабо улыбнувшись ему. Она вглядывалась в его тонкие черты лица, пытаясь найти наигранность в его чувственных черных глазах.

- Грегори Ольсен, - представила его Марии леди Месиль, - а это, познакомьтесь, леди Мария Трейндж, жена сторонника консерваторов.

- Очень приятно, леди Трейндж, - он легко коснулся губами ее руки.

- Она не давно вернулась из Парижа, - добавила леди Роммель, мечтательно вздохнув. Мария в этой интонации услышала какой-то подвох.

- Как вам Париж? – Мария ощутила на себе взгляд Грегори.

- Неплохо, - пробурчала она, Мария встала, чтобы уйти, она не могла больше терпеть его испытывающего взгляда, - простите, но мне пора. Меня ждут на ужине у брата.

В следующий раз они встретились с ним в Британском музее, где Мария навещала Веру. Грегори появился совершено неожиданно для нее. С каждой их новой встречей, она чувствовала, что стоит на краю пропасти. Она слабела от его взгляда, сгорала от желания запустить пальцы в его волосы, цвета вороного крыла, ощутить вкус его губ на своих. Он был младше ее на три года, но разве это разница для любви? В ее душе вспыхнуло пламя страсти. Он охотился за ней, он искал ее, как волк ищет свою добычу, а она, как пугливый кролик убегала от него. Она стояла на краю пропасти, боясь упасть в омут своих чувств, пропасть навсегда, заснуть и не проснуться. Он поцеловал ее внезапно, и Мария поняла, если она не убежит от него, то изменит прежде всего самой себе.