— Но если я потерплю неудачу?..

— Тогда ты отдал все, что мог.

— Я мог проиграть, потому что выжал из себя все силы.

— Тогда, по крайней мере, ты не проиграл, потому что сдержался. Я знаю, это звучит плохо, и, может быть, я ошибаюсь. Но…все, о чем ты говоришь было бы хорошим советом для обычного дня. Это не обычный день. Нет, клянусь Светом, он не обычный.

Мастер Лухан взял Перрина за руку. — Ты можешь видеть в себе человека, который позволил зайти себе слишком далеко, но это не тот человек, которого вижу я. В любом случае, Перрин, я видел в тебе того, кто всегда учился себя сдерживать. Я наблюдал, как ты держишь чайную кружку с необычайной деликатностью, как будто боишься сломать её своей силой. Я видел как ты пожимаешь человеку руку, держа его руку в своей с осторожностью, никогда не сжимая её слишком сильно. Я наблюдал, как ты движешься с преднамеренным запасом, чтобы не толкнуть кого-нибудь или что-нибудь не свалить.

— Это были отличные уроки для тебя, сынок. Тебе нужен контроль. Но в тебе я вижу парня, выросшего в мужчину, который не знает, как преодолеть эти барьеры. Я вижу мужчину, который напуган тем, что происходит, когда он немного теряет контроль. Я понимаю, что ты делаешь то, что делаешь, потому что боишься заставить людей страдать. Но Перрин… пора прекратить сдерживаться.

— Я не сдерживаю себя, Мастер Лухан, — запротестовал Перрин. — Правда, я обещаю.

— Разве это причина? Ну, может быть, ты прав. — От мастер Лухана пришел запах смущения. — Посмотри на меня. Я здесь, веду себя, как будто это моё дело. Я не твой отец, Перрин. Мне очень жаль.

— Нет, — сказал Перрин, когда Мастер Лухан встал, чтобы уйти. — У меня больше нет отца.

Мастер Лухан посмотрел на него с болью во взгляде.

— То, что сделали те Троллоки…

— Мою семью убили не Троллоки, — тихо сказал Перрин. — Это сделал Падан Фэйн.

— Что? Ты уверен?

— Один из Белоплащников рассказал мне об этом, — ответил Перрин. — Он не лгал.

— Что ж, тогда, — сказал Лухан. — Фэйн. Он все еще там, не так ли?

— Да, — сказал Перрин. — Он ненавидит Ранда. И там есть еще один человек. Лорд Люк. Вы помните его? Ему приказано убить Ранда. Я думаю… Я думаю, они оба попытаются убить его до того, как все это закончится.

— Тогда тебе надо проследить, чтобы у них ничего не вышло, не так ли?

Перрил улыбнулся, потом обернулся к шагам в коридоре. Чиад вошла в комнату мгновение спустя, и он почувствовал запах ее раздражения от того, что он почувствовал ее приближение. Байн последовала за ней, другая фигура в белом. И после них…

Масури. Не та Айз Седай, которую он сам выбрал бы. Перрин ощутил, как сжались в тонкую полоску его губы.

— Ты не любишь меня, — сказала Масури. — Я знаю это.

— Я никогда не говорил этого, — ответил Перрин. — Ты очень помогла мне во время наших путешествий.

— И все же ты мне не доверяешь, но в этом нет смысла. Ты хочешь вернуть силы, и, вероятно, только я согласна сделать это для тебя. Хранительницы Мудрости и Желтые скорее спеленают тебя, как младенца, если ты захочешь уйти.

— Я знаю, — сказал Перрин, усевшись на кровать. Он колебался. — Мне нужно знать, зачем ты встречалась с Масимой за моей спиной?

— Я пришла, чтобы выполнить твою просьбу, — сказала Масури. От нее пахло насмешкой. — А ты говоришь мне, что не позволить оказать тебе эту услугу, пока я не отвечу на твои вопросы?

— Почему ты это делала, Масури? — повторил Перрин. — Довольно с этим.

— Я планировала использовать его, — сказала стройная Айз Седай.

— Использовать его.

— Влиять на того, кто звал себя Пророком Дракона, могло бы быть полезным. — Она пахла смущением. — Это было другое время, Лорд Айбара. До того, как я узнала Вас. До того, как любой из нас узнал Вас. — Перрин хмыкнул.

— Я была глупа, — сказала Масури. — Это ты хотел от меня услышать? Я была глупа, и с тех пор я многому научилась.

Перрин посмотрел на нее, потом вздохнул, протягивая руку. Это было ответ Айз Седай, но один из самых откровенных, которые он слышал.

— Сделай это, — сказал он. — И спасибо тебе.

Она взяла его руку. Он чувствовал, что его усталость испарилась — чувствовал, что её оттолкнуло назад, как старое стеганое одеяло, засунутое в маленькую коробку. Перрин чувствовал себя подкрепленным, усиленным. Сильным снова. Он практически подпрыгнул, вставая на ноги.

Масури осунулась, садясь на его кровать. Перрин согнул свою руку, глядя вниз на кулак. Он чувствовал, что мог бросить вызов любому, даже самому Темному.

— Эти ощущения замечательны.

— Мне говорили, что я хороша в этом виде плетения, — сказала Масури. Но будь осторожен, оно…

— Да, — сказал Перрин. — Я знаю. Тело все еще уставшее. Я, просто этого не чувствую.

И, как он считал, эта последняя часть была не совсем верной. Он мог чувствовать свою усталость, как змею глубоко в норе, затаившуюся и ждущую. Она снова поглотит его.

Это означало, что он должен закончить свою работу первым. Он глубоко вздохнул, а затем призвал к себе свой молот. Тот не двигался.

Верно, подумал он. Это реальный мир, а не волчий сон. Он подошел и сунул молот в петли на его поясе, новые, которые он сделал, чтобы держать более крупный молот. Он повернулся к Чиад, которая стояла в дверном проеме; еще он чуял запах Байн вне комнаты, там, куда она отступила. — Я найду его, — сказал Перрин. — Если он будет ранен, то я принесу его сюда.

— Сделай это, — сказала Чиад, — но ты не найдешь наш здесь.

— Вы собираетесь в Меррилор? — удивленно спросил Перрин.

— Кто-то из нас, — ответила Чиад, — должен приносить сюда раненых для исцеления. Это не то занятие, которым могли бы заниматься гай'шайн раньше, но это то, что мы должны сделать сейчас.

Перрин кивнул, а затем закрыл свои глаза. Он представил себя близким ко сну, скользящим. Время, проведенное им в волчьем сне хорошо натренировало его разум. Он мог одурачить себя, концентрируясь. Это не меняло мир здесь, но меняло его восприятие.

Да…. скользить близко ко сну… и здесь был путь. Он выбрал ответвление в сторону волчьего сна во плоти, и поймал лишь намек на то, что у Масури перехватило дыхание, когда почувствовал себя переходящим между мирами.

Он открыл глаза и рухнул в порывы ветра. Он создал карман спокойного воздуха, а затем приземлился на окрепшие ноги. Только несколько кривых стен напоминали о дворце Берелейн на этой стороне. Одна из них развалилась, камни разбило и унесло в небо ветром. Город перед ним практически исчез, груды камня здесь и там указывали на места, где когда то стояли здания. Небо стонало как гнущийся металл.

Перрин сжал молот в руке и вышел на охоту. В последний раз.

Том Меррилин сидел на большом, почерневших от сажи валуне, покуривая трубку, смотря на конец мира.

Он знал способ или два как найти лучшее место, чтобы смотреть представление. Он рассудил, что здесь было самое прекрасное место в мире. Его валун был прямо перед входом в Бездну Рока, настолько близко, что, если бы он откинулся назад и прищурился, то смог бы всмотреться и уловить немного огней и теней, играющих внутри. Он поглядел туда. Ничего не изменилось.

Оставайся в безопасности там, Морейн, подумал он. Пожалуйста.

А еще он был достаточно близок к краю пути, чтобы обозревать долину внизу. Он пыхтел своей трубкой, крутя свой ус.

Кто должен был это записать. Он не мог провести всё время, беспокоясь о ней. Поэтому, он искал в своем уме правильные слова для описания того, что видел. Он отбросил слова вроде «эпический» и «знаменательный». Они были затерты от чрезмерного использования.

Волна ветра дула через долину, развевая кадин'сор айильцев, сражающихся с врагами в красных вуалях. Молнии выросли, ударив в линию Принявших Дракона, удерживающих путь к входу в пещеру. Эти вспышки отправляли людей в воздух. Затем, вместо этого, молнии стали бить по троллокам. Облака метались взад и вперед, как будто Ищущие Ветер захватывали контроль над погодой, а Тень возвращала его обратно. Ни одной из сторон пока не удалось обладать явным преимуществом надолго.