Губитель не сместился в другое место в волчьем сне. Он знал, что Перрин может последовать за ним. Вместо этого он должно быть прыгнул назад в пробужденный мир. Перрин взвыл, понимая, что упустил свою добычу. Волк в нём противился этому, проваленная охота, и это было борьбой для Перрина, вернуть контроль над собой.

Это был запах, который бросил его назад к нему. Горящий мех. Это сопровождалось завываниями от боли.

Перрин сместил себя назад, на вершину пути. Волки лежали сожженные и умирающиепосреди трупов в красных вуалях. Двое из них были всё ещё на ногах, спина к спине, и неуместно, они спустили свои вуали. У них были ряды острых зубов, и они улыбались, почти с сумасшествием, пока направляли. Сжигая волка за волком до углей. Гаул был вынужден найти приют за скалой, его одежды тлели. Он пах болью.

Двое улыбающихся направляющих похоже не волновались о том, что их компаньоны умирали, истекая кровью, на земле вокруг них. Перрин направился к ним. Один поднял руку и испустил струю огня. Перрин превратил её в дым, затем разделил его, входя прямо в него, серо-черный дым закружился вокруг него, затем устремился прочь.

Другой Айилец также направлял, пытаясь распотрошить землю под Перрином. Перрин знал, что земля не разломится, что это будет сопротивляться плетениям. Так оно и случилось. Перрин не мог видеть плетения, но он знал, что земля — неожиданно намного более прочная — отказалась сдвинутьсяс места, как ей приказывали.

Первый Айил рыча достиг его копья, но Перрин схватил его за шею.

Он страстно хотел сломать этому парню горло. Он снова упустил Губителя, и волки были мертвы, из-за этих двоих. Он сдержал себя. Губитель… Губитель заслуживал худшей участи, чем смерть, за то, что он сделал. Он не знал об этих людях, и не был уверен, что убивая их здесь, убьёт их навсегда, без возрождения.

Ему казалось, что каждый, включая подобных созданий, должен иметь второй шанс. Красновуальный в его руке дернулся, пытаясь спеленать Перрина плетением Воздуха.

— Ты идиот, — тихо сказал Перрин. Потом посмотрел на второго. — Ты тоже.

Оба моргнули, потом посмотрели на него глазами, в которых росла слабинка. Один стал пускать слюну. Перрин покачал головой. Губитель не обучил их вовсе. Даже Гаул, всего лишь после… как долго это длилось? В любом случае, даже Гаул знал как не быть пойманным подобным образом, оказавшись во власти кого-либо, кто мог изменить саму ёмкость их ума.

Перрин продолжал думать о них как идиотах, поддерживая превращение. Он упал на колени, выискивая среди волков раненых, которым он мог помочь. Он вообразил повязки на ранах тех, кто был поврежден. Они быстро выздоровят в этом месте. Волки похоже были в состоянии сделать это. Они потеряли восьмерых, из тех кого призвал Перрин. Другие присоединились к нему, но в их посланиях не было сожаления. Они сражались. Это было то, зачем они явились.

После этого, Перрин посмотрел на поверженных красновуальщиков. Все были мертвы. Гаул захромал рядом с ним, держа сожжённую руку. Рана была плохой, но не несла немедленной угрозы жизни.

— Нам нужно забрать тебя отсюда, — сказал ему Перрин, — и получить некоторое Исцеление. Я не знаю, который сейчас час, но я думаю нам следует пойти на Меррилор и подождать пока откроются Врата.

Гаул улыбнулся ему во все зубы.

— Я самолично убил двоих из них, Перрин Айбара. Один мог направлять. Я считал что обрёл великую честь, потом выскользнул ты и захватил двух пленных. — Он покачал головой. — Сама Байн бы смеялась всю дорогу назад в Трёхкратную Землю, если б увидела это.

Перрин обернулся на двух своих пленников. Убивать их здесь казалось бессердечной жестокостью, но освободить их значило сражаться с ними снова — возможно теряя больше волков, больше друзей.

— Я не ожидаю от них, что они придерживаются джи'и'тох, — сказал Гаул. — Ты бы взял мужчину, который может направлять в качестве гай'шан в любом случае? — Он заметно вздрогнул.

— Просто убей их и покончи с этим, — сказала Ланфир.

Перрин посмотрел на нее. Он не подпрыгнул, когда она заговорила — он немного попривык к способу, которым она появлялась и исчезала. Однако, он находил его раздражающим.

— Если я убью их здесь, убъёт ли это их навсегда?

— Нет, — сказала она, — Для людей это таким образом не работает.

«Доверял ли он ей?» В этот раз, по определенным причинам, он обнаружил, что доверял. «Зачем бы ей лгать? Все еще убивая невооруженных мужчин… они здесь были чуть больше чем дети, по сравнению с ним.»

«Нет», думал он, «принимая во внимание мертвых волков, не дети. Намного более опасные».

— Эти двое были Обращены, — складывая руки сказала она, кивая на двух направляющих. — Многие из них родились в эти дни, однако у этих двоих зубы расположены рядами. Они были захвачены и Обращены.

Гаул что-то пробормотал. Это звучало как клятва, но также звучало благоговейно. Это было на Старом Наречии, и Перрин не смог уловить значение. После этого, однако, Гаул поднял копьё. Он пах опечаленно.

— Вы плюнули ему в глаза, и поэтому он использовал вас, братья мои. Ужасно…

«Обращенные», думал Перрин. «Подобно тем мужчинам в Чёрной Башне. Он нахмурился, идя вверх и беря голову одного из мужчин в свои руки. Может ли его воля вернуть этого мужчину к Свету? Если он был принуждён ко злу, может ли это быть восстановлено?»

Перрин ударил что-то громадное, когда толкнул разумы этих мужчин. Его воля свободно отскочила, подобно ветке, которую пытались использовать, чтобы разбить железные ворота. Перрин отшатнулся.

Он посмотрел на Гаула и покачал головой.

— Я ничего не могу для них сделать.

— Я сделаю это, — сказал Гаул. — Они наши братья.

Перрин неохотно кивнул, пока Гаул перерезал горло обоим мужчинам. Пусть уж лучше так. Тем не менее, это заставило Перрина смотреть, чтобы увидеть это. Он ненавидел то, что сражение делало с людьми, то, что оно делало с ним. Перрин, каким он был месяцы назад, никогда бы не стоял и не наблюдал бы такое. Свет… если бы Гаул не сделал это, он бы сделал сам. Он знал это.

— Ты можешь быть таким ребёнком, — сказал Ланфир, руки все ещё сложены на груди, пока она наблюдала за ним. Она вздохнула, затем взяла его рукой. Волна леденящего Исцеления прошла через него. Рана на щеке закрылась.

Перрин глубоко вздохнул, затем кивнул в сторону Гаула.

— Я не твоя посыльная, волчонок, — сказала она.

— Ты хочешь убедить меня, что ты не враг? — спросил он. — Тогда самое время начать.

Она вздохнула, затем помахала в нетерпении, чтобы Гаул приблизился. Он подошёл, прихрамывая, и она Исцелила его.

Далекое урчание сотрясло разлом за ними. Она посмотрела туда и сузила глаза.

— Я не могу оставаться здесь, — сказала она. Потом пропала.

— Я не знаю, что с этим делать, — сказал Гаул, закатывая руку, там где одежда была сожжена, а кожа исцелена. — Я считаю, что она играется с нами, Перрин Айбара. И я не знаю в какую игру.

Перрин хрюкнул соглашаясь.

— Этот Губитель… он вернётся.

— Я думаю о способе сделать что-нибудь с этим, — сказал Перрин, потянувшись к поясу, где ремнями был привязан Шип Снов. Он освободил его. — Сторожи здесь, — сказал он Гаулу, затем вошёл в разлом.

Перрин прошёл мимо тех камней, похожих на зубы. Было трудно избежать чувства, что он ползет внуть рта Гончей Тьмы. Свет внизу спуска мерцал, но Перрин сотворил пузырь вокруг себя, который был затенён, подобно чтеклу, которое было лишь полупрозрачным. Он смог заметить Ранда и кого-то другого, наносящих друг другу удары мечами на выступе глубокой ямы.

Нет. Это не яма. Перрин изумился. Весь мир, казалось, заканчивался здесь, разлом открывался в громадное небытиё. Вечное пространство, подобное черноте Путей, только это казалось втягивало его внутрь. Его и все прочее. Он привык к буре, идущей снаружи, поэтому он не заметил ветер в тоннеле. Теперь, когда он обратил внимание, он мог чувствовать как он струится через разлом в эту дыру.

Глядя в ущелье, он осознал, что он никогда не понимал черноту ранее, не на самом деле. Это была чернота. Это было небытие. Абсолютный конец всего. Другая темнота была пугающей, из-за того, что она могла скрывать. Эта тёмнота была другой; если это охватит вас, вы прекратитесь полнстью.