— Давай…

Пылающий огненный шар врезался в землю перед ним. Перрин выругался и откатился, позволяя порывам ветра охладить себя и представляя молот у себя в руках.

Ищущая Сердце взорвала землю потоком силы, которая сияла вокруг неё.

— Кто ты? — потребовала она ответа. — Где ты? Я…

Внезапно она сосредоточилась на Перрине, увидев его полностью в первые, чернота исчезла с его одежды.

— Ты! — выкрикнула она. — Ты во всём виноват!

Она подняла руки, её глаза, казалось, светились ненавистью. Перрин смог ощутить запах её эмоций, несмотря на дующий ветер. Она выпустила добела раскалённую полосу света, но Перрин отвёл её от себя.

Женщина вздрогнула. Они всегда так делают. Понимают ли они, что в этом месте ничто не реально, кроме того, что ты считаешь реальным? Перрин исчезнул, возникая позади неё, поднимая свой молот. Затем он заколебался. Женщина?

Она повернулась, кричя и взрывая землю под его ногами. Он подпрыглул ввысь и окружающий воздух попытался схватить его — но он сделал то-же, что и накануне, создавая стену из пустоты. Там не было воздуха, чтоб схватить его. Затаив дыхание, он исчез и появился снова на земле, превращая почву перед собой в валы, преграждающие дорогу мчащимся к нему огненным шарам.

— Я жажду твоей смерти! — закричала женщина. — Ты уже должен быть мертв! Мои планы были безупречны!

Перрин исчез, оставляя позади свою копию. Он возник позади палатки, где за происходящим осторожно наблюдал Гаул с поднятым копьём. Перрин создал между ними и женщиной стену, раскрашивая её так, чтоб спрятать их, и создал звуковой барьер.

— Теперь она не сможет нас слышать, — сказал Перрин.

— Ты силен здесь, — глубокомысленно сказал Гаул. — Очень силён. Знают ли Хранительницы Мудрости об этом?

— Я всё еще щенок по сравнению с ними, — сказал Перрин.

— Возможно, — сказал Гаул. — Я не видел их, а они не говорили об этом месте с мужчинами. — Он покачал головой. — Много чести, Перрин Айбара. У тебя много чести.

— Я должен был просто ударить её, — сказал Перрин, когда Ищущая Сердце уничтожила его статую, затем подошла к ней, выглядя смущённой. Она повернулась, отчаянно оглядываясь вокруг.

— Да, — согласился Гаул. — Воин, который не ударит Деву, это воин, который отрицает ее честь. Конечно, величайшая честь для тебя…

Можно было бы взять её в плен. Может ли он это сделать? Перрин вздохнул, и возник перед ней, представляя как лозы опутывают её, чтоб удержать на месте. Женщинна выкрикивала проклятия, рассекая лозы невидимым клинком. Она протянула свои руки к Перрину и переместилась в сторону.

Под его ногами захрустела замёрзшая земля, что он не заметил, и она тут же повернулась в его сторону и швырнула в него очередное плетение огня. Разумно, подумал Перрин, едва успев отклонить в сторону огненный шар. Он ударил в склон холма позади, пробив в нём отверстие.

Ищущая сердце продолжала создавать плетения, рыча, отвратительное лицо было искажено. Плетения рванулись к Перрину, и он стиснув зубы, удерживал их на расстоянии. Она была сильной. Она сильно давила, но в конце концов отпустила плетения.

— Как… как ты можешь…

Перрин набил ей рот вилочником. Это было трудно сделать; изменить как-либо самого человека всегда было труднее. Однако, это было гораздо проще, чем пытаться превратить ее в животное или тому подобное. Она поднесла руку к губам, глаза выдавали чувство паники. Она начала плеваться и выкручиваться, но затем в отчаянии открыла переходные врата рядом с собой.

Перрин зарычал, представляя, как к ней тянутся верёвки, но она уничтожила их плетением Огня — должно быть удалось выплюнуть вилочник. Она бросилась к Переходным вратам и он приготовился к прыжку, чтоб преградить ей дорогу. Но застыл на месте, когда увидел как она очутилась в гуще огромной армии троллоков и Исчезающих в ночи. Многие нетерпеливо толпились возле переходных врат.

Перрин отступил, Ищущая Сердце поднесла руки ко рту, выкашливая остатки вилочника, в её взгляде застыл ужас. Переходные врата закрылись.

— Тебе следовало её убить, — сказала Ланфир.

Перрин обернулся и увидел её стоящей неподалеку, сложив руки. Цвет её волос изменился с серебряного на тёмно-коричневый. Примечательно, что её лицо тоже изменилось, став слегка похоже на то, каким оно было около двух лет назад в их первую встречу.

Перрин ничего не сказал, возвращая свой молот в его ремни.

— Это слабость, Перрин, — сказала Ланфир. — Я находила это очаровывающим в Льюисе Терине, с одной стороны, но это не делает её меньшей слабостью. Ты должен преодолеть это.

— Я сделаю это, — огрызнулся он. — Что она делала, прямо здесь с шарами света?

— Проникала в сны, — ответила Ланфир. — Она была здесь во плоти. Это дает определенные преимущества, особенно когда играешь со снами. Вот же потаскуха. Она думает, что знает это место, но оно всегда принадлежало мне. Было бы гораздо лучше, если бы ты все таки убил ее.

— Это была Грендаль, не правда ли? — спросил Перрин. — Или это была Могидин?

— Грендаль, — сказала Ланфир. — Хотя, снова, мы не используем для нее это имя. Она была переименована в Хессалам.

— Хессалам, — сказал Перрин, пытаясь ощутить слово на вкус. — Я не знаю его.

— Оно означает «без прощения».

— А какое у тебя новое имя, то, которым ожидается, что мы сейчас будем звать тебя?

Этот вопрос заставил её покраснеть.

— Это не имеет значения, — сказала она. — Ты искусен здесь в Тел'аран'риоде. Намного лучше, чем когда-либо был Льюис Терин. Я всегда думала, что в этом мире буду править я, что только мужчина способный направлять будет достойным меня. Но сила которую ты продемонстрировал здесь… Я думаю, что могу принять это взамен.

Перрин хмыкнул. Гаул пересёк небольшое пространство между лагерьными палатками, поднял копьё, поднятая вуаль скрывала его лицо. Перрин отмахнулся от него. Не только потому, что Ланфир лучше знала волчьи сны, но и из-за того, что она не сделала им пока ничего угрожающего.

— Если ты наблюдала за мной, — сказал Перрин, — ты должна знать, что я женат, и довольно счастлив.

— Так, я видела.

— Тогда прекрати смотреть на меня как на кусок говядины, вывешенный на всеобщий обзор на рынке, — проворчал Перрин. — Что Грендаль здесь делала? Что ей надо?

— Я не уверена, — легкомысленно сказала Ланфир. — у неё всегда есть три или четыре плана одновременно. Не стоит недооценивать ее, Перрин. Она не так могущественна здесь как другие, но она опасна. Она боец, в отличие от Могидин, которая сбежит от тебя как только сможет.

— Буду иметь это ввиду, — сказал Перрин, подходя к месту, где она открыла переходные врата. Он исследовал землю в месте, где они её рассекли.

— Ты сможешь это сделать, сам знаешь, — сказала Ланфир.

Он развернулся к ней.

— Что?

— Вернуться и попасть наружу в пробужденный мир, — сказала она. — Без необходимости получения помощи от кого-либо наподобие Льюиса Терина.

Перрину не понравилось, как она усмехнулась, произнося его имя. Она попыталась скрыть это, но он почувствовал её ненависть при упоминании о нём.

— Я не могу направлять, — сказал Перрин. — Я полагаю, что могу представить, что смогу…

— Это здесь не сработает, — сказала она. — Есть ограничения на то, что здесь возможно, вне зависимости от того насколько силен разум. Способность направлять не относится телу, но относится к душе. Однако, все еще есть способы, для людей, подобных тебе, перемещаться между мирами во плоти. Тот, кого ты зовешь Губителем это делает.

— Он не брат волкам.

— Нет, — сказала она. — Но есть нечто подобное. Я честно не уверена, чтобы кто-то умел делать подобное ранее. Тёмный сделал… нечто этому Губителю, когда захватил его душу, или его души. Подозреваю, что Семираг могла бы рассказать нам больше. Как жаль, что она умерла.

От Ланфир совершенно не пахло жалостью. Она смотрела в небо, но была спокойной, не обеспокоенной.

— Ты не выглядишь обеспокоенной, что будешь замечена также, как некоторое время назад, — отметил Перрин.