Я заставила себя немного успокоиться, встала спиной к окну и напоследок окинула взглядом всю "сцену", чтобы убедиться в отсутствии других оплошностей. Что-то было не так с освещением; присмотревшись, я поняла: отключилась дополнительная подсветка. Значит, необходимо добраться до коробки переключателей, находившейся за портьерами и устранить неполадку. И тогда можно будет спокойно пойти домой.

Я осторожно проскользнула между портьерами и задником, стараясь с честью выполнить хотя и сложную, но привычную задачу: сделать все как надо и при этом ничего не задеть. "За кулисами" открывался узкий проход, ведущий к закутку, в котором находилась коробка.

Оформители витрин имеют привычку оставлять за сценой всякий хлам, и мне пришлось переступить через голый пластмассовый бюст, потом нагнуться, чтобы не зацепиться за пару шелковых чулок, свисавших с крючка, небрежно прибитого к рамке задника. Я достигла места назначения — закутка с коробкой переключателей — и застыла в немом ужасе.

Настал тот самый момент, к которому я с неотвратимой последовательностью весь день приближалась. Невидимые нити, которыми я была опутана по рукам и ногам, теперь натянулись так сильно, что мне достаточно было вскрикнуть, чтобы их оборвать.

Но я не могла кричать. Я стояла, глядя на человека, лежащего у моих ног, под электрощитом. Он распростерся на полу лицом книзу, рядом с ним валялась другая половина сломанной клюшки.

Не обошлось тут, разумеется, и без преследовавшего меня красного цвета. Кровь замутнила блеск стальной головки клюшки, запачкала пол и светлые волосы обмякшего, застывшего в неестественной позе человека.

Это был Майкл Монтгомери, и я сразу поняла, что он мертв.

У меня хватило сил только на то, чтобы стоять там, бессмысленно фиксируя детали: тщательно начищенные ботинки Монти, его правую руку, сжатую в кулак. И холод, от которого не защищает оконное стекло со шторами. Как часто потом вспоминала все эти детали, вплоть до самых незначительных; они снились мне по ночам и непроизвольно всплывали в памяти днем, когда я бодрствовала.

Монти — Майкла Монтгомери с его жестокостью, обаянием, жизнелюбием и множеством других свойств — больше не было на свете. Кто-то взял на себя свершение правосудия. Кто-то… кто-то. Задумавшись над смыслом этого слова, я вернулась к действительности.

Судя по тому, что мне известно, убийца может прятаться сейчас в этом самом окне. Мне надо было поскорее отсюда выбираться. Надо вернуться в безопасную сутолоку магазина, позвать на помощь, поднять тревогу.

Но в тот самый миг, когда я устремилась к двери, ведущей в магазин — единственному пути к спасению, — послышался звук, страшнее которого я в жизни не слыхала. Звук был слабым: кто-то неуклюже ощупывал дверь, потом щелкнул замком и, наконец, появился на пороге.

Глава 4

Я стояла в узком проходе, кровь стучала у меня в висках, а за мной на полу распростерлось окровавленное тело Монти. Стояла и ждала, словно оцепенев, и секунды казались мне часами.

Сначала появилась голова, потом плечи — и тот уже передо мной стоял мужчина во весь рост. Узнав его, я в первый момент испытала чувство безмерного облегчения. Но уже в следующий миг возникло ощущение напряженности.

Это был Билл Зорн. Но почему Билл Зорн входит сейчас сюда? И что я знаю о нем? И как могу забыть, что он совсем недавно собирался расправиться с Монти?

— Что ты здесь делаешь? — проговорила я хриплым голосом.

Он взглянул на меня как-то странно, но и я, должно быть, выглядела необычно, бледная и дрожащая от страха.

— Что случилось? — спросил он.

Я сумела только повторить свой вопрос, как будто не знала других слов. На этот раз он мне ответил.

— Я ищу Монти. Мне надоело ждать наверху, когда он соизволит туда пожаловать. Решил, что застану его здесь. Лайнел, что произошло?

Его объяснение прозвучало достаточно убедительно. А если он как-то странно на меня посмотрел, то и в этом не было ничего удивительного, принимая во внимание мое поведение. Я сделала слабое движение по направлению к закутку с распределительной коробкой.

— Вон там, — произнесла я прерывистым голосом. — Там, на полу! Ты опоздал!

Он еще раз взглянул на меня и направился к закутку. Увидев тело Монти, Билл не издал ни звука. Он повернул голову, на секунду наши взгляды встретились, затем он опустился на колени рядом с Монти. Я наблюдала, как он щупает пульс, и по его лицу поняла то, что знала с самого начала: для Монти все кончено. Билл покачал головой и встал. Он побледнел и выглядел потрясенным.

— Надо тебя отсюда вытащить, — сказал он. Тут он нагнулся и осторожно взял в руки сломанную клюшку. Билл действовал целенаправленно и аккуратно, старался не наступить на пятна разбрызганной по полу крови. Достав из кармана носовой платок, он тщательно протер им обломки клюшки и положил его обратно, рядом с телом.

— А теперь вперед, — скомандовал он.

Он стер с клюшки отпечатки пальцев. Билл сжал мою руку так, что мне стало больно, я попыталась вырваться.

— Мы… мы должны п-позвать кого-нибудь! — проговорила я, стуча зубами. — В-вызвать доктора.

Он довольно резко меня встряхнул.

— Уже поздно вызывать врача. Возьми себя в руки. Нам надо вернуться наверх, в твой кабинет.

Его пальцы, сжимавшие мою руку, причиняли мне боль, но у меня не было сил сопротивляться. Мы подошли к двери, и тут Билл решительно прошептал мне на ухо:

— Сейчас мы выйдем в магазин, ты спокойно, как ни в чем не бывало, пройдешь мимо прилавков и поднимешься на лифте. Там все заняты и спешат, и, если мы будем действовать быстро, у нас есть шанс остаться незамеченными.

Мне нечего было противопоставить его решимости, подкрепленной силой, с какой он сжимал мою руку. Через несколько секунд я уже шла по широкому проходу между прилавками, смутно различая рекламные объявления, сверкающие драгоценности в ювелирном отделе, яркие лампы наверху. Затем мы поднимались на лифте, и девушка в зеленой униформе сказала: "Мне на четвертый"; мы поехали дальше, на восьмой.

Когда мы вышли из лифта, зазвонил звонок, возвещавший о закрытии магазина. Этот звонок меня как бы пробудил, высвободил мою волю из-под чужого контроля, вернул в нормальное состояние. Я не пыталась заговорить с Биллом, пока он не ввел меня в кабинет и не усадил на стул. Он общался со мной как с куклой, но я уже пришла в себя.

— Я не знаю, замешан ли ты во всем этом, Билл Зорн, — сердито проговорила я, — но мне не понравилось, как ты протирал клюшку носовым платком. И зачем мы улизнули украдкой? Почему…

— Замолчи! — оборвал меня Билл. — Так дело не пойдет.

Он примостился на краешке моего стола, как и днем, но теперь в его голубых глазах не было проблесков гнева. Только непреклонная решимость.

Я снова оцепенела и лишь таращила на него глаза, пока линия рта Билла не смягчилась. Он нагнулся над столом и взял меня за подбородок; мне невольно пришел на память такой же жест Тони, обращенный к его возлюбленной Долорес.

— Ты можешь доверять мне, Лайнел, — заверил меня Билл. — Я помогу тебе выкарабкаться. Начни с самого начала и расскажи мне, как это произошло. Между вами вспыхнула ссора? Где ты взяла клюшку?

Как ни странно, уверенность Билла, что это я убила Монти, сделала то, что оказалось не под силу даже распростертому мертвому телу. Она сняла с меня напряжение; это была разрядка.

Я положила голову на руки и начала смеяться. Сумасшедший, судорожный хохот сотрясал меня и со стороны, наверное, был похож скорее на рыдания, чем на смех.

Билл нежно погладил меня по плечу, и его заботливый жест заставил меня рассмеяться еще сильнее.

— Лайнел, — обратился он ко мне, — ты не должна так переживать. Бедная девочка! Монти получил по заслугам, но почему это должна была сделать именно ты?

Я не могла остановиться. Все напряжение, скопившееся во мне за день, разрешилось этим приступом смеха. Но за ним таился ужас, потому что я знала: когда смех прекратится, мне придется иметь дело с ужасным фактом убийства.