Сотрудники AFOSI, Мелвин Ниф и Джон Столл, проверили каждое учреждение в округе, откуда могли быть выпущены зеленые осветительные ракеты. Резуль тат везде был отрицательный. Ниф и Столл хотели лично увидеть хотя бы один "огненный шар"; с этой целью вечером 8 декабря они поднялись на борт небольшого одномоторного самолета. В 18.35, пролетая на высоте 5000 футов в окрестностях Лас-Вегаса, они увидели светящийся объект, возникший словно из ниоткуда. В течение 2–3 секунд он свободно парил в воздухе, затем внезапно потускнел и устремился вниз, оставляя за собой след из красновато-оранжевых искр. Наблюдатели сошлись во мнении, что это явление "определенно не напоминало шаровую молнию".

На следующий день агент Ниф связался с д-ром Линкольном Лапасом, директором Института метеорографии при университете штата Нью-Мексико. Д-р Лапас обладал допуском к совершенно секретной информации и сотрудничал с ВВС во время Второй мировой войны на испытательном полигоне Уайт-Сэндс. Описание неопознанного объекта в изложении Нифа заинтересовало его, и он приступил к еженощному наблюдению метеорного потока Геминид, который был виден в то время над территорией США.[17]

По мнению д-ра Лапаса, основанному на многолетних наблюдениях, метеоры Геминид не были особенно яркими и не имели зеленого оттенка. В письме Дойлу Ризу, написанном 13 декабря, Лапас говорит, что наблюдения, проведенные им 9-12 декабря, подтвердили его точку зрения. Далее он пишет, что "за весь период моих наблюдений Геминида и других метеорных потоков, начиная с 1 декабря 1926 года… всего 414 наблюдений… я ни разу не видел метеоров зеленого или зеленовато-желтого оттенка".

Ночью 12 декабря 1948 года Лапас тоже стал очевидцем НЛО. Проезжая в автомобиле вместе с двумя офицерами ВВС восточнее Лас-Вегаса, он увидел ярко-зеленый свет, который появился внезапно и в течение 2–3 секунд летел по горизонтальной траектории с севера на юг.

Вскоре выяснилось, что это тот самый "огненный шар", который наблюдали в Лос-Аламосе. Это позволило Лапасу определить маршрут объекта с помощью триангуляции. Его расчеты показали, что объект преодолел расстояние около 25 миль на высоте примерно 10 миль со скоростью от 8 до 12 миль в секунду. (Обычные метеоры и болиды сгорают в верхних слоях атмосферы на высоте около 50 миль.) Никакого звука слышно не было, хотя доктор Лапас утверждал, что при значительных размерах болида звук должен быть ясно слышен. В конце своего письма подполковнику Ризу от 13 декабря он пишет: "Теперь я убежден, что различные инциденты с "осветительными ракетами", о которых стало известно в AFOSI, имеют не метеорную природу".

Разведывательные учреждения, отвечавшие за безопасность и защиту атомных объектов, по всей видимости, не были утешены мнением д-ра Лапаса, что зеленые светящиеся шары не являются обычными болидами. Джерри Максвелл, оперативный агент ФБР в ЛосАнджелесе, попросил агента ФБР в Эль-Пасо навести справки на военном полигоне Уайт-Сэндс и узнать, не проводились ли пробные пуски ракет в периоды наблюдения светящихся шарообразных объектов. Ответ был отрицательным.

Максвелл сообщил подполковнику Ризу, что "ФБР отрабатывает все возможные версии, связанные с этими феноменами". Вскоре Максвелл присоединился к доктору Лапасу и нескольким сотрудникам AFOSI для ночного наблюдения в горах к западу от Лос-Аламоса 19 декабря 1948 года. К сожалению, они пришли на день раньше, чем следовало бы. Если бы они наблюдали за небом следующим вечером, то увидели бы нечто действительно поразительное: зеленый огненный шар, который менял направление.

Это произошло в 20.54 20 декабря 1948 года. Очевидцами были охранники, стоявшие на посту в двух разных местах вокруг лаборатории в Лос-Аламосе. Проанализировав их описания, доктор Лапас 30 декабря написал подполковнику Ризу следующее письмо:

Следующее наблюдение состоялось 28 декабря. Маршрут полета НЛО снова пролегал в горизонтальной плоскости с северо-востока на юго-запад, но на этот раз он был голубовато-белого цвета. Перед исчезновением объекта он оставил за собой инверсионный след, наблюдавшийся в небе в течение нескольких минут. Свидетели происходившего наблюдали, как этот след бледнел и рассеивался на ветру. После чтения подобных описаний легко можно понять, почему Лапас не считал зеленые огненные шары обычными метеорами.

Разведывательные учреждения, ответственные за безопасность секретных военных объектов, устроили дискуссию; главная цель ее заключалась в определении организации, которая возглавит расследование. К концу декабря расследование перешло под контроль AFOSI, и с тех пор сотрудники ФБР попросту "принимали участие" в совещаниях, где обсуждалась проблема зеленых огненных шаров. Такие совещания регулярно проводились в течение следующих двух лет.

Испытывали ли сотрудники разведки серьезное беспокойство в связи с этими инцидентами поблизости от закрытых военных объектов? Можно не сомневаться в этом, учитывая положение дел в мире, "холодную войну" и шпиономанию.

В те годы Советский Союз наращивал военное и политическое давление на соседние страны, чтобы они присоединились к России или стали ее сателлитами, образуя барьер между советской империей и западными странами. Обстановка постепенно накалялась, и Советы не собирались сбавлять темп. Годом раньше Чехословакия была вынуждена присоединиться к коммунистическому блоку. Продолжалась блокада Берлина, начавшаяся в апреле 1948 года. Кто мог сказать, где и каким оружием Советы ударят в очередной раз? Было известно, что советские ученые лихорадочно работают над созданием атомной бомбы. Кроме того, когда русские оккупировали Восточную Германию, они вывезли с собой немецких ученых-ракетчиков и образцы управляемых реактивных снарядов. Что, если следующим советским оружием станут управляемые снаряды с атомными боеголовками?

В то же время США показывали зубы, недвусмысленно намекая на то, что, если разразится война с Советами, они применят атомное оружие. Два года назад, в декабре 1946 года, президент Трумэн учредил Комиссию по атомной энергии для управления программой производства атомного оружия. Трумэн собирался грозить русским "большой бомбой", чтобы сдерживать их агрессивные намерения. Однако для того чтобы угроза превратилась в реальность, было необходимо, чтобы в США появился достаточный запас атомных бомб.

В 1945 году существовали только две атомные бомбы… и обе они были взорваны летом того же года. Производство бомб возобновилось после войны, и его скорость немного возросла, сдерживаемая главным образом нехваткой расщепляющихся материалов. К концу 1946 года у США было девять атомных боеголовок. К концу 1947 года — уже тринадцать, а к концу 1948 года — пятьдесят.

Конструкция бомб разрабатывалась в Лос-Аламосе. Расщепляющийся материал производился на ядерной станции в Хэнфорде, штат Вашингтон, и на заводе в Саванна-Ривер в Южной Каролине. Отдельные части и расщепляющиеся материалы направлялись на базу «Сандия» в Альбукерке (примерно в 60 милях от Лос-Аламоса) для сборки. Собранные бомбы перевозились в Форт-Худ, штат Техас, и складировались в специальном хранилище, известном как база «Киллеин». Эти объекты были главными мишенями для советских шпионов, поэтому любой потенциально угрожающий феномен подлежал тщательному расследованию.