— Ужели правда? — воскликнул удивленный Лантерн.

— Совершенно верно! И вот, в надежде упрочить мой пошатнувшийся кредит, я и хочу опять впутать его в прежние проделки.

— Не упускайте случая!

— Я хочу попытаться завтра же все устроить. Что же ты возьмешь за это?

— Дайте хоть тридцать золотых соверенов, — попросил Боб, сделав серьезную мину, — и вы запишете ее имя и адрес с моих слов.

— С ума что ли ты спятил, Боб! — воскликнул Патерсон. — И такую сумму за один лишь адрес.

— Нет, не за один адрес, но вместе и за имя самой очаровательной мисс, какую только можно найти во всем Лондоне.

— Но ведь целых тридцать соверенов!

— Э, пустяки! Если бы вы увидели ее, то меня, Боба, назвали бы глупцом за то, что я так дешево прошу. Вы бы не пожалели тогда ста гиней.

— Ты воображаешь, будто кроме тебя никто и не встретил бы эту мисс.

— О, если вы хотите сами искать ее, то сделайте одолжение! Но вряд ли будет удачна ваша экспедиция, направленная по обширному Лондону.

Делать было нечего. Патерсон встал и направился к бюро, между тем как Лантерн жадными глазами провожал каждый его шаг. Отперев конторку, Патерсон стал считать золотые монеты.

— Признайся, Боб! — говорил он, перебирая соверены. — Ведь очень не дешево. Ну, да что уж теперь толковать: я тебе верю. К тому же и деньги не мои. Только смотри — не обмани.

— Кажется, мистер, я еще ни разу не поступал бесчестно в отношении к вам! — с достоинством произнес Лантерн.

— Получи!

Довольный Боб опустил деньги в карман сюртука, а затем стал тихо диктовать адрес Патерсону: «Анна Мак-Ферлен. N 32, Корнгильская площадь, напротив Финчлэнской улицы. Кроме того, тут живут две сестры, старуха-мать или тетка… и мальчишка, вероятно, брат».

— Молокосос-то этот к чему тут замешался? — проговорил Патерсон.

— Конечно, помеха, но ведь если будет нужно — я с ним справлюсь.

Управитель, поняв движение Лантерна, в упор посмотрел на него и притворно рассмеялся:

— Судя по обширности твоих замыслов, ты, Боб, должен быть миллионером.

— Какое тут богатство, когда при такой дороговизне в Лондоне, иногда, право, не имеешь на что купить хлеба. Когда мне опять явиться к вам, мистер?

— Приходи завтра!

Поклонившись, Боб оставил кабинет управителя.

Патерсон позвонил и под влиянием новых впечатлений приказал слуге объявить осаждавшим кабинет беднякам, что по причине усложнившихся занятий управитель откладывает прием до завтра.

Глава шестнадцатая

MORS FERRO, NOSTRA MORS!

Франк Персеваль не имел обыкновения прибавлять к собственной фамилии никаких титулов. Это происходило не из отвращения к ним, а просто из благоговейного почтения к имени своего рода, благородство и древность которого засвидетельствовала сама история. Не будучи старшим в роде, он должен был уступить, по английским законам, отцовские права и наследство своему брату, графу Фейфскому. Благородный граф, при всем желании помочь брату, не имел возможности обеспечить его, так как отцовское имение было небольшое. Притом же, граф, служа при дворе, не мог не жить на широкую ногу, ведя жизнь вельможи. Таким образом Франк должен был ограничиваться ничтожною суммою, поступившею на его долю.

Снисходительная мать, графиня Фейфская, оставшись вдовою, заметила недостаточные средства младшего сына и отдала ему часть собственного имения.

Сама она в это время жила в Шотландии с младшей двенадцатилетнею дочерью.

По отъезде матери, Франк переселился в Додлей-Гоуз, ее имение в Лондоне, и жил чрезвычайно просто, не имея ни лошадей, ни экипажей. Прислуга его состояла из ключницы и слуги, старика Джека — прямого, честного и всем сердцем преданного своему господину.

Через день после бала в Тревор-Гоузе доктор Стефан Мак-Наб пришел навестить Персеваля. Привыкнув издавна видеть молодого доктора, старик Джек уважал его, подобно своему господину, и вполне радушно провел в кабинет, попросив подождать хозяина.

— Да где же твой хозяин? Я рассчитывал застать его дома, — сказал Стефан.

— Еще утром вышел мой господин, — ответил слуга, — но не знаю куда. Надеюсь, он скоро воротится.

Доктор сел близ камина и обвел взглядом комнату.

— Все здесь в том же порядке, — проговорил он. — Вон наши любимые книги, за которыми мы вместе просиживали ночи. Вот и статуэтка герцогини Беррийской, и массивный герб рода Персевалей.

— И как интересна история герба! — заметил слуга.

— Не угодно ли, я расскажу?

— Нет, Джек, когда-нибудь после.

— Ну, хорошо! — отвечал слуга, подумав про себя: — «Ему и это не любопытно, видно, что не дворянин».

Пока Стефан рассматривал украшения и редкости кабинета, все это время находился при нем и слуга.

— Ах! Что это такое? — в беспокойстве воскликнул слуга, посмотрев в один из углов кабинета. — Куда это девался ящик с пистолетами? Ведь он все время торчал здесь, на этом месте.

Тяжелое, хотя и бессознательное предчувствие поразило Стефана.

— Ах, мои батюшки! — закричал старик, хлопая руками. — И шпаги нет… Боже мой!

И лицо Джека покрылось смертною бледностью.

— В самом деле, что же это такое, наконец? — вскрикнул Стефан.

— Господин Франк ушел очень рано, — впопыхах рассказывал Джек. — Я еще спал и не видел, когда он вышел. Он захватил с собою и шпагу, и пистолеты. Это верно… иначе быть не может!

— Ты думаешь — дуэль? — живо сообразил Стефан.

— О, да! — с тяжелым вздохом прошептал старый слуга и в изнеможении опустился в кресло.

— Ужели дуэль! — размышлял Стефан, прохаживаясь по кабинету. — Вовсе непонятно! Так недавно он здесь, и — дуэль… Не может быть! Это каприз какой-нибудь, пустая ссора, которая, конечно, не поведет ни к каким дурным последствиям.

Но это предположение, по-видимому, нисколько не успокоило седого Джека.

— Полноте, господин! — сказал он, — в деле чести сэр Франк шутить не будет, и поединок для него решительная мера, а не пустая игрушка.

— О, Боже мой! — продолжал он. — Вот уже полдень, а его все нет.

И из глаз слуги брызнули слезы.

— Да рассуди сам, — сказал Стефан, старавшийся успокоить Джека. — Франк недавно прибыл сюда и, конечно, ни с кем не мог серьезно поссориться. Утешься?

— Правда, он еще ни с кем не виделся и только вчера был на балу у лорда Тревора.

— На балу у лорда Тревора! — воскликнул Стефан, и в его уме явилась роковая догадка, заставившая его произнести с отчаянием: — Маркиз Рио-Санто!

— Вы знаете, кто он? — спросил Джек.

— Маркиз Рио-Санто! — проговорил Стефан. — У них произошла встреча, но я не знаю ни времени, ни места. У кого я спрошу?

В эту минуту Стефан подошел к окну и приподнял занавеску. На улице никого не было, только с одной стороны показалась карета.

— Ах, Боже мой! — в унынии говорил Джек. — Рок решительно преследует благородный род Персевалей. Почти все они погибли жертвою поединков. И эта вечная смертельная угроза запечатлена в самом девизе их герба.

Стефан машинально поднял глаза к гербу и увидел девиз: «Mors ferro, nostra mors! (смерть от меча — наша смерть!)».

И доктором Стефаном, несмотря на реальный склад его ума, овладели самые суеверные предчувствия. В красках, сгустившихся в гербе, ему виделась кровь.

— Mors ferro, nostra mors! — тихо проговорил старый слуга. — Припоминаю, с какою горечью сказал эти слова покойный граф Фейфский, идя за гробом старшего сына, погибшего на дуэли!

Карета между тем остановилась у Додлей-Гоуза. Двое незнакомых людей вышли из нее и с помощью кучера вынесли бесчувственное тело.

— Франк! — в отчаянии вскрикнул Стефан и выбежал из кабинета.

Джек бросился к окну и посмотрел вниз. Дрожь пробежала по всему его телу и он, лишившись чувств, упал на пол.

Глава семнадцатая

ДОКТОР