Наступил пятый день.

Холмс встал рано и тотчас же принялся одеваться.

Но на этот раз он одевался не так, как обыкновенно.

Четыре дня он нарочно не брился и теперь его лицо, покрытое на подбородке, щеках и верхней губе короткой щетиной, напоминало лицо немецкого чернорабочего.

Костюм, который он надел, и выцветшая зеленая фетровая шляпа как нельзя больше подходили к этому лицу.

Слегка вымазав руки, он надел через плечо небольшую котомку, сунул в рот трубку и, еще раз взглянув на себя в зеркало, вышел из дому.

Доехав на извозчике до финляндского вокзала, он взял билет до Белоострова и, приехав туда, пешком направился к складу Морнсона.

Войдя во двор склада, где уже кипела работа, он спросил, где контора.

Ему указали.

Он прошел туда и спросил: не требуется ли тут работника?

Какой-то господин осмотрел его с ног до головы и спросил:

— Немец?

— Немец, — ответил сыщик, подделывая акцент.

— А чем раньше занимался? — спросил господин.

— Строил дома, копал землю, огородничал, — ответил с достоинством Шерлок Холмс. — Я спокойный человек и все умею.

Этот ответ, видимо, понравился господину.

Он обернулся к конторщику и произнес:

— У нас, кажется, уволен младший сторож в складочном помещении?

— Уволен, господни Морнсон! — ответил конторщик.

— Так попробуем этого. Я люблю немцев.

И, указав на Шерлока Холмса, он вышел из конторы.

Приказчик опросил Холмса, отобрал от него документ, предусмотрительно захваченный из сыскного отделения, и приказал ему явиться к его новому начальству, старшему кладовщику.

Дело было покончено, и сыщик вступил на службу в оптовый винный склад «Морнсон и К°».

VI.

Не прошло и трех дней, как сыщик уже знал каждый уголок склада и вполне освоился с его жизнью.

Так как дни стояли теплые, то он целые дни проводил во дворе, где вскоре стал и спать.

Служба была не особенно утомительная.

Он завел знакомства, с некоторыми из рабочих завел даже дружбу и изредка выпивал с ними в ближайшем кабачке.

Как уже говорилось, он знал каждый уголок.

Знал он, что во дворе склада имеется всего один колодезь, а вскоре мог почти без ошибки сказать: сколько ведер воды выкачивается из него за день.

Он видел и пробовал каждую выезжавшую во двор бочку, определяя количество привозимого вина, и выстукивал каждую бочку, отпускаемую из склада.

Раза два в день на складе шла приемка.

Это принимали вино, привозимое из петербургской таможни, где оно оплачивалось пошлиной.

Бочки и бутылки с этим вином вкатывались в погреба и там сортировались.

Сыщик заметил, что в погреба имеют доступ лишь сами хозяева, да один полуидиот-чернорабочий, который изредка таскал туда воду и просиживал иногда там, вместе с хозяевами, по несколько часов.

Вероятно, они перекатывали там бочки с места на место.

Несколько раз обращался он с расспросами к этому рабочему, но тот лишь глупо, по-идиотски, улыбался и хмыкал носом.

Но сыщик не унывал.

Он продолжал настойчиво делать свои наблюдения, частенько вынимая осторожно свою записную книжку и делая в ней какие-то таинственные записи.

В свободные часы он присоединялся к рабочим, собиравшимся кучками, и тогда начинался разговор.

Конечно, говорили больше о складе, о хозяевах, а, главное, об их богатстве и удаче.

Некоторые из рабочих были коренные здешние жители, на их глазах развилось все дело и они служили центром внимания.

— Как тут не разбогатеть, когда ума у них хоть отбавляй! Да притом капитал, — сказал однажды один из таких рабочих. — Скажем, примерно, хоть про землю… Прежде эта земля совсем никудышняя была, а теперь глянь-ка!

— Чем же никудышняя? — заинтересовался сыщик.

— А тем, что полоска ихняя как раз по лужку идет, а в лужке болото было. Они и купили-то ее из-за этого за бесценок! А теперь ей цена раз в десять больше стала!

— А болото?

— И-и! Тут такая работа шла! Душ пятьдесят нас тогда работало…

— По осушке?

— Ну да! По всему, значит, ихнему участку трубы проложили, а от главной трубы — пять отводов к морю.

— Это как же так?

— А очень просто! Сначала прорыли мы сточные канавы, потом… ну, значит, как в городах под улицами идет! Вода через решетки стекает вниз… и в главную трубу. А из нее, по пяти трубам, в море. Понял?

— Понял — и высохло?

— Аль не видал? Небось мокроты теперь нигде нету.

Этот рассказ сильно заинтересовал сыщика.

— А где же эта труба идет? — полюбопытствовал он.

— А вон там, проходит под всем складом! Тут колено и отвод к морю. Выпьешь, что ли, сотку?

— Пойдем! — согласился Шерлок Холмс.

И они направились в ближайший трактир.

VII.

На следующий день Холмс попросился съездить в Петербург, якобы для того, чтобы захватить с собою остальные свои вещи.

Его отпустили.

Лишь только он очутился в своей квартире, как тотчас же кинулся к телефону.

Через час в его квартире собрались: купец Прохорнов, полковник пограничной стражи, один из крупных акцизных чиновников и околодочный надзиратель.

Никто не знал, зачем их вызвал знаменитый сыщик, и теперь все пристали к нему с расспросами.

Но Холмс, казалось, только изводил их, всячески увиливая от прямых ответов.

— Погодите, господа, погодите! Все узнаете в свое время, а теперь я могу сказать вам лишь одно: сегодня ночью вы будете свидетелями одного крупного дела, открытого мною. И это дело касается каждого из вас!

— Значит, вы нас куда-то потащите? — спросил полковник.

— Да. И я советую вам захватить с собою револьверы.

— Тьфу ты, черт возьми! — воскликнул акцизный. — Не прикажете ли еще переодеться?

— Обязательно! — сказал сыщик. — Я только что хотел сказать это! Ваши форменные костюмы совершенно не годятся для подобных похождений! Они обратили бы на нас внимание и погубили бы все дело.

— Что же вы хотите?

— Чтобы все приехали к трем часам дня на финляндский вокзал, но одетыми в простое статское платье. Я буду ждать вас с хорошим запасом вина и закусок…

— Гм… недурно! — воскликнул полковник. — Надеюсь, мы попробуем того и другого?

— Конечно, — проговорил сыщик, улыбаясь. — Мы ведь едем на пикник.

— И надолго?

— Может быть, на всю ночь. На морском берегу теперь хорошо!

— Может быть, и лакеи будут?

— Да. Два переодетых жандарма будут нашими лакеями.

Сговорившись окончательно, сыщик выпустил гостей.

Затем он забрал кое-какие вещи в узелок, в длинный пакет завернул четыре линемановских лопаты и короткий острый лом и, захватив эти вещи с собой, сел на извозчика.

По пути он заехал в гастрономический магазин, купил там вин и закусок и затем отправился на вокзал.

Компания уже ждала его.

Все были одеты в статское платье и лишь один Шерлок Холмс был по-прежнему в своем костюме чернорабочего.

Подойдя к Прохорнову, словно его рабочий, сыщик указал на привезенные вещи.

— Вот-с, тут… все, что приказали!

И, видя, что никто не обращает на них внимания, он быстро заговорил:

— Длинный тючок не раскупоривайте. Вина и закуски — вот в этих двух корзинах. Когда придете к складу Морн-сона, то найдете себе местечко в рощице, против западной стены склада. Эта рощица находится шагах в двухстах от склада. Расположитесь в ней, словно приехали на пикник, разложите костер, раскупорьте корзину, пейте и закусывайте!

— А вы? — спросил купец.

— Я приеду в свое время!

С этими словами он взял свой узелок и отошел прочь.

VIII.

Нат Пинкертон недолго раздумывал.

— А ну-ка, проверим слова Морнсона! — сказал он сам себе с улыбкой.

И в тот же день в парижскую сыскную полицию полетела пространная телеграмма, в которой Нат Пинкертон убедительно просил узнать от главных винных фирм: почем отпускают они товар Морнсону, как производятся последним платежи и какое количество вина высылается ему каждой фирмой.