— Именно. Он мне у вас назначил свидание.
— И он вас ждет, милостивый государь! Только сейчас он внизу, в музыкальном зале. Сию минуту я за ним сбегаю.
— О, не беспокойтесь, пожалуйста, я могу туда сам спуститься.
И Маскаро поспешил к лестнице, ведущей в подвал.
— Мне кажется, я уже видел где-то этого господина, — пробормотал Конон, — и чего ему только нужно здесь, в моем доме?
Спустившись по лестнице, Маскаро очутился перед дверью и открыл ее. Клубы дыма повалили к нему навстречу. Но это нисколько не смутило нашего героя. Как ни в чем не бывало, он вошел в эту низкую, освещенную газовыми рожками кофейню, где в этот час несколько любителей сидели за столами, распивая свое крепкое пойло.
Посередине комнаты двое музыкантов, оба в одних рубашках, с засученными по локоть рукавами, красные от натуги, играли на флейтах что-то наподобие марша. Рядом стоял дряхлый старик, обутый в высокие кожаные сапоги с медными пряжками. Он был в красной байковой фуфайке и аккомпанировал флейтистам на трубе.
Когда вошел Маскаро, музыка как раз смолкла.
— Да это, кажется, сам Маскаро! — сказал молодой человек с красивыми бакенбардами, одетый в лакейский камзол, белые чулки и башмаки. — Что ж это вы так долго не шли, я вас уже заждался. — И с этими словами протянул чистый стакан.
Маскаро, не заставив повторять приглашение, уселся за стол с довольным видом.
— Так-то, — сказал молодой человек, который оказался Флористаном, — дядя Конон вам, наверное, сообщил, что я нахожусь здесь, в музыкальном зале. Черт возьми, здесь недурно, а?
— Великолепно!
— Здешняя полиция, знаете, не любит, чтобы парижская молодежь играла на трубах, так что дядя Конон решил отвести нам этот подвал.
Двое молодых людей снова взялись за свои инструменты.
— Этот старик, — продолжал объяснять Флористан Маскаро, — бывший слуга герцога Шандоса. Доложу вам, он мастер своего дела: никому не уступит в игре на трубе! Даже у меня, хоть и небольшой талант по этой части, есть явные успехи после двадцати уроков… Вот, послушайте сами…
Но Маскаро в ужасе замахал руками: мысль присутствовать при подобном испытании его не прельщала.
— Благодарю, благодарю вас! — сказал он, — когда у меня будет больше времени, я непременно послушаю вас! Но сегодня ужасно спешу и хотел бы срочно переговорить с вами о деле.
— О, к вашим услугам! Только здесь нам будет не совсем удобно, давайте поднимемся наверх и потребуем у дяди Конона особого помещения.
Если "особые помещения" у дяди Конона и не отличались особым удобством, то одно можно было сказать в их пользу: они были весьма уединенны и в них можно было вести любую тайную беседу, твердо зная, что тебя не подслушивают.
Маскаро и Флористан, заняв один из таких кабинетов, присели к столу, где бдительный Конон уже выставил бутылку с двумя стаканами.
— Прежде всего должен тебе сообщить, — заговорил Маскаро, обращаясь к Флористану, — я здесь вовсе не затем, чтобы обсуждать с тобой всякие сплетни. Я жду от тебя одной услуги, которую ты легко можешь мне оказать…
— Приказывайте, я готов.
— Скажи, тебе нравится жить у твоего графа?
— Чему тут нравиться… Я уже не раз говорил Бомаршефу, чтобы он подыскал мне другое место.
— Неужели? А мне что-то не верится! Служба у графа, оказывается, так легка и свободна, что твой предшественник…
— Благодарю покорно! — прервал его лакей с кислой миной, — послужили бы вы у него сами! Скуп, как крыса, подозрителен, как кошка…
Маскаро слушал все эти жалобы с рассеянным видом: было видно, что они не составляли для него открытия.
— Ну, а при мадемуазель Сабине служить не так уж и неприятно? — спросил он, желая перевести разговор в нужное русло.
— О, про нее ничего дурного сказать нельзя: добра, вежлива и не капризна.
— Так что будущий ее супруг, наверное, будет очень счастлив с нею?
— Ну, конечно же… Только брак ведь еще не состоялся! Опять же…
Флористан спохватился на минуту: в нем заговорило что-то похожее на совесть. Но остановиться и замолчать было выше его лакейских сил. Он огляделся и, наклонившись к уху Маскаро, таинственно произнес:
— Вам я могу это доверить: знаете, мадемуазель так воспитывали, что ею никто не занимался. Она выросла, как мальчик, в полной свободе, без всякого родительского контроля. Понятно, что из этого вышло…
Маскаро слушал очень внимательно.
— Неужели у мадемуазель Сабины есть любовник? — не вытерпел он.
— А как бы вы думали?
— Быть этого не может, милейший! И я не советую тебе повторять подобных нелепостей.
Сказанное еще более подстегнуло Флористана к дальнейшей откровенности.
— Нелепости! — повторил он обиженным тоном. — Чего же тут нелепого, если нам все известно доподлинно! И если я говорю, что есть любовник, значит, сам его видел и, кстати, не один раз.
— В самом деле? Ну-как, расскажи, как все было…
— Первый раз я его видел в церкви. Молодая графиня отправилась туда одна, рано утром, как бы на исповедь. Вдруг пошел дождь. Модеста, ее горничная, сказала мне, чтобы я отнес графине ее дождевой зонтик. Я пришел и вижу: стоит наша графиня у аналоя и разговаривает с молодым человеком. Конечно же, я стал наблюдать…
— И ты вообразил, будто это что-то значит?
— Ну, конечно же! Посмотрели бы вы, какими глазами они глядели друг на друга, прощаясь…
— Ну, а как выглядел этот молодой человек?
— Очень красив: моего роста, отлично одетый и лицо такое необыкновенное…
— А где ты видел его потом?
— О, это целая история: как-то велели мне провожать молодую графиню к одной приятельнице. На углу одной из улиц графиня делает мне знак приблизиться. "Возьмите это письмо, Флористан, — говорит она мне, — отнесите его на почту, а я вас здесь подожду".
— И ты, конечно, прочел это письмо?
— Я? Никогда! Я тотчас же понял, что меня хотят просто удалить, и потому решил остаться и понаблюдать. Вместо того, чтобы бежать на почту, я спрятался за дерево и стал ждать. И что же вы думаете — опять все тот же молодой человек, который был в церкви! Однако на сей раз он был так замаскирован, что я едва узнал его: в ремесленной блузе, широких панталонах и полотняной куртке. Говорили они между собой минут десять. Графиня передала ему что-то. Кажется, свою фотографию.
Бутылка между тем опустела, и Флористан уже надеялся потребовать новую, но Маскаро движением руки его остановил.
— Нет, нет, достаточно. Я хочу знать, дома ли сейчас граф Мюсидан?
— Вторые сутки не выходит из дому.
— В таком случае мне необходима твоя помощь. Боюсь, что, увидев мою визитную карточку, он не согласится принять меня. Так что ты уж, будь добр, проводи меня к нему.
Флористан несколько минут помолчал.
— Это опасно, — заметил он, — граф не любит неожиданностей и за такую штуку может, пожалуй, выгнать меня со службы. Но, так как я сам хотел бы уйти, то почему не рискнуть? Извольте, рискну!
— Тогда поспешим. Беги скорее, через пять минут после тебя и я появлюсь, но ты никак не должен показывать, что знаком со мной.
— Уж, будьте покойны, но в благодарность найдите мне хорошее место…
Вскоре Маскаро, попрощавшись с хозяином винной лавки, направился к кофейне, чтобы подать знак доктору, что все устроено как нельзя лучше.
А еще через небольшое время Флористан объявил графу Мюсидану:
— Господин Маскаро, ваше сиятельство!
Нет никакого сомнения в том, что Маскаро пользовался среди своих товарищей репутацией человека смелого, всегда готового к опасным и эксцентричным предприятиям. Его тонкий и дерзкий ум обдумывал ситуации, в которых он выигрывал, подчас даже удивляясь самому себе.
Так, впоследствии, рассказывая о своем посещении дома Мюсиданов, он вспомнил, что голова его кружилась, а ноги дрожали, когда он встретился с Флористаном, и тот повел его в библиотеку, мрачную, узкую комнату, убранную в самом строгом стиле.