Изменить стиль страницы

В конце дня на земле лежали 20 тысяч убитых карфагенян и их союзников, почти вся армия, с которой Ганнибал начал сражаться в этот зловещий день, «и почти столько же было взято в плен».[616] Учитывая, какой была численность армии Ганнибала, Полибий явно преувеличивает или число убитых, или число взятых в плен. Римлян, по его словам, погибло «около полутора тысяч». И примерно столько же было ранено.[617] Однако, согласно Аппиану, римские потери составили 2500 человек, что больше похоже на правду, учитывая жестокость боя.[618] Он также говорит, что Масинисса потерял больше людей, чем Сципион. Если это и так, то имеется в виду его пехота, а не конница, которая господствовала на открытой равнине, не встречая сопротивления.

Ганнибалу с несколькими офицерами удалось бежать из Замы, и верхом они добрались до Гадрумета за два дня и одну ночь. Ганнибал оставил своих воинов во власти крестьян и римлян. Немедленно после боя Сципион занял вражеский лагерь и разграбил его. В это время к нему прибыл гонец с известием, что Публий Лентул «с пятьюдесятью военными кораблями и сотней грузовых судов с разными припасами прибыл в Утику».[619] Сципион приказал Гнею Октавию вести к Карфагену легионы по суше, а сам, присоединив к своему флоту корабли Лентула, отправился из Утики по морю. Когда его флот приблизился к гавани, его встретил карфагенский корабль с посланцами мира на борту, но им было сказано явиться в Тунис, как только Сципион разобьет там лагерь. Сципион проплыл немного вперед, рассматривая расположение Карфагена, но, как говорит Ливий, «не потому, что сейчас это было нужно, а скорей чтобы еще припугнуть врага», а затем вернулся в Утику.[620]

Сципион изложил послам карфагенян условия мирного договора.[621]

Они будут жить по своим законам, владеть теми же городами и теми же землями, какими владели до войны; римляне с этого дня перестанут опустошать их владения; перебежчиков, беглых рабов и всех пленных они выдадут римлянам, как и военные корабли, за исключением десяти трирем; отдадут прирученных слонов и приручать больше не будут, вести войну ни в Африке, ни за пределами Африки не будут без разрешения римского народа; Масиниссе вернут все ему принадлежавшее и заключат с ним союз; до возвращения из Рима послов будут доставлять хлеб и выплачивать жалованье вспомогательным войскам римлян; уплатят 10 тысяч талантов серебра, равномерно разложенных на пятьдесят лет; дадут сотню заложников по выбору Сципиона не моложе четырнадцати лет и не старше тридцати.[622] Римские войска должны были покинуть Африку в течение 150 дней с момента ратификации мирного договора в Риме. Это был разумный мир после длительной и тяжелой войны.

Глава 9

ПОЧЕМУ ГАННИБАЛ ПОТЕРПЕЛ НЕУДАЧУ

Ганнибал был не просто величайшим полководцем, он был новатором в военном искусстве, могучий ум и талант которого были нацелены только на одно — на победы в сражениях.[623] Но дело в том, что войны не всегда выигрываются, даже если выигрываются сражения. Сражение — средство для достижения стратегической цели, а не цель сама по себе. Однако для Ганнибала война в Италии была единственной войной, и победа в ней была стратегической целью. Он расценивал свои действия в Италии не как кампанию в холе более крупной войны, а как единственную кампанию в ходе единственной войны. Он считал, что если одержит победу во многих сражениях, то одержит победу над Италией, а значит, одержит победу в войне. Ограниченное понимание войны между Римом и Карфагеном стало причиной многих боевых неудач, которые привели к поражению в Италии. Как это ни парадоксально, но поражение Ганнибала в Италии имело мало общего с поражением Карфагена на мировой арене.

Понимание войны сложилось у Ганнибала благодаря эллинистическому образованию и под влиянием эллинистической культуры. Во время войны не ставилась цель разрушить государственный строй или политический режим противника. Армии воевали, чтобы выигрывать сражения до тех пор, пока политическое руководство проигрывающей стороны не осознавало, что, продолжая борьбу, оно не получит ничего, кроме того, что еще больше проиграет. Тогда противники вступали в переговоры и достигали соглашения. Вот почему Ганнибал считал, что если он выиграл много сражений, то его победы должны заставить Рим сесть за стол переговоров. Выиграв войну, он мог направить энергию на решение других проблем. Вероятно, этот взгляд на войну помешал Ганнибалу напасть на Рим, когда дважды ему выпадала такая возможность.

Одна из серьезнейших ошибок Ганнибала заключается в его неспособности понять консервативную культуру и моральные ценности, лежавшие в основе римского общества, что в конечном итоге сформировало взгляд римлян на войну. Для римлян цель войны состояла в ослаблении и уничтожении вражеского режима. Сражения были способом достижения политических целей — завоевание, оккупация и эксплуатация врага. С этой точки зрения смириться с поражением означало испытать на себе эти вышеперечисленные стадии, и римляне стремились любой ценой добиться победы. По мнению римлян, войны должны были вестись до тех пор, пока они не одержат победу над врагом. Вот только тогда можно будет сесть за стол переговоров.

Ганнибал вел войну исходя из своих представлений относительно целей и средств, которые могли наиболее успешно использоваться против римлян. Как выяснилось, он недооценил мотивы и решимость римлян. Как американские командующие не понимали культурной среды вьетнамской войны и российские командующие — афганской войны, так и Ганнибал не смог понять культурную среду римлян. Несмотря на множество одержанных побед, американцы, русские и Ганнибал были не в состоянии достичь единственной стратегической цели.[624]

Когда римляне отказались обсуждать условия мирного договора даже после поражения в Каннах, стал понятен первоначальный стратегический план Ганнибала. Можно было надеяться, что галлы присоединятся к нему в борьбе против Рима, но предполагать, что присоединятся латинские союзники и римские колонии, было абсолютно бессмысленно, и это предположение основывалось на отсутствии знания римской культуры и истории. Если раньше у Ганнибала и было неправильное представление, то после Канн он, безусловно, понял многое. Ганнибалу пришла мысль по окончании войны создать конфедерацию италийских и греческих государств в Южной Италии, которая стала бы фактически протекторатом Карфагена. Для достижения этой цели Ганнибалу требовались значительные людские ресурсы. Во-первых, ему требовалась многочисленная армия для захвата и удержания городов, защиты окружающих земель и отражения римских атак. Во-вторых, он нуждался в людских ресурсах для пополнения полевой армии, которая должна была пресекать любые агрессивные попытки римлян, направленные против него и его городов. Ему требовалось гораздо больше людских ресурсов, чем он имел и, вероятно, мог собрать в Италии, чтобы достигнуть успеха.

Ганнибал в большой степени зависел от Карфагена в отношении обеспечения людскими ресурсами и продовольствием, но в силу ряда причин ему не удалось получить помощь от Карфагена. Кроме того, Ганнибал упустил тот факт, что римский флот сможет блокировать южную часть полуострова и уничтожать конвои, отправленные из Карфагена. Самое главное, что идея с конфедерацией была, по сути, оборонительной стратегией, поскольку у римлян оставался источник ресурсов, в том числе людских, к северу от реки Вольтурн. Даже с эллинистических позиций понимания войны создание союза восставших государств в Южной Италии едва ли могло нанести существенный вред римской военной экономике, чтобы у Рима появилось желание сесть за стол переговоров.

вернуться

616

Полибий. Всеобщая история, 15.14.

вернуться

617

Gabriel and Metz. From Sumer to Rome, 90. table 4.5, об ожидаемых потерях римского легиона в сражении.

вернуться

618

Аппиан. Римская история, 48.

вернуться

619

На марше из Замы в Тунис римляне узнали, что к ним приближается Вермина с армией, а не, как утверждает Ливий, спустя два месяца в декабре.

вернуться

620

Ливий. Война с Ганнибалом, 30.36. Полибий ничего не рассказывает об этом событии.

вернуться

621

Scullard. Scipio Africanus, 253. Я принял версию Скалларда относительно мирных условий, как самую авторитетную, поскольку он консультировался с экспертами по этой проблеме.

вернуться

622

Ливий. Война с Ганнибалом, 30.43.

вернуться

623

Cottrell. Hannibal: Enemy of Rome, 218.

вернуться

624

Мой старый друг и коллега, ныне покойный полковник Гарри Саммерс, имел обыкновение рассказывать историю, которая случилась на переговорах в Ханое между северовьетнамцами и американцами. В разговоре с северовьетнамским полковником Саммерс заметил: «Ну, вне зависимости от результатов, вы никогда не побеждали нас на поле боя». На что северовьетнамский полковник с улыбкой ответил: «Это так. Но это тоже не имеет значения».