Глава 29
Мародёры? О-о-о!.. Да ещё какие! самой высшей пробы!
Капитан Денисенко, если судить исключительно по его фамилии, вроде бы принадлежал к славной и всемирно известной диаспоре хохлов и хохлушек, которые предпочитают постоянно жить не на своей родной «Неньке-Украине», «а там где получше»… Однако ж… Как говорится в определённых кругах, «Да не по паспорту, а по роже!.. По роже…» В этом-то и заключался весь фокус-мокус… Поэтому глядя на чрезвычайно смуглявое и слегка одутловатое «личико» капитана Денисенко, практически любой человек неминуемо пришёл бы к такому умозаключению, что это вовсе никакой не хохол… А очень даже специфический продукт слияния представителей армянской прослойки ростовского населения и еврейской общины всё того же города на Дону.
И трудился этот ярко выраженный товарищ капитан… Ну, разумеется, в обильном поте лица своего и, естественно, не разгибаясь в «рабоче-крестьянской» своей пояснице… Ну, конечно же в военной комендатуре Ростовского-на-Дону гарнизона!.. Причём, в должности помощника военного коменданта… Который наверняка и потел гораздо обильнее, и не выпрямлялся даже по ночам… А всё трудился, вкалывал и практически батрачил на наше ненасытное Министерство Обороны…
Но вот коварные чечены развязали беспощадную войну, причём, не только с Российской Федерацией в лице нефте-газо-транспортирующих компаний, но и с Министерством нашей же Обороны в лице Северо-кавказского военного округа. И чтобы дать достойный отпор безжалостным супостатам… Ну, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнили дети гор и ущелий… Чтобы неповадно было злым чеченам точить свои кинжалы во тьме ночной… Мешая своим скрежетом спать хорошим людям… Словом, доблестный Штаб СКВО тут же объявил всеобщую мобилизацию самых достойных своих сотрудников, работников, батраков и просто сочувствующих.
Так капитан Денисенко был вписан в число отважных воинов, которые по получению соответствующего приказа с правильно проставленными угловыми штампами и верно заполненными исходящими номерами, да ещё и при наличии свеженького оттиска круглой гербовой печати начальника Штаба СКВО товарища генерал-майора Такого-то… Короче говоря, капитан Денисенко всё-таки был вписан в список тех военнослужащих, которые после троекратно повторённого приказа соответствующего начальника готовы пролить три!.. Нет! Четыре мешка своей горячей крови-кровушки… Причём, самой редкой группы («А-Бэ-4-Аш-МИНУ-У-УС!») И всё это ради достижения поставленной боевой задачи!
А вот сам товарищ военный комендант на войну и не пошёл… НЕТ! Он ждал её здесь! Ведь военная комендатура Ростовского-на-Дону гарнизона находится всего-то на расстоянии удачно произведённого пистолетного выстрела из 9-ти миллиметрового пистолета товарища Макарова! А это целых триста или даже все четыреста метров!.. Таким образом военная комендатура представляет собой самый что ни есть последний-распоследний рубеж обороны легендарнейшего Штаба СКВО! Против которого эти злые-презлые чечены продолжают точить и точить свои кинжалы да сабли… Поэтому товарищ военный комендант на войну не поехал. А вот своего верного помощника всё-таки отправил.
Товарищ капитан трудностей войны ничуть не испугался и, скоренько переделав расхожую фразу «быстрее сядешь — быстрее выйдешь», он предпринял ряд действий по принципу «чем раньше выйдешь — тем больше шансов занять нужное место!». И в конечном итоге Денисенко оказался в числе тех военных воинов, которые дённо и нощно трудились на самом главном боевом посту! То есть на Контрольно-Пропускном Пункте Моздокского аэродрома. Причём, не на той боевой позиции, где следует беспрестанно поднимать или опускать полосатый шлагбаум. А как раз-то на том самом ответственном посту, на котором надо контролировать и проверять, досматривать автомобили и обыскивать входящих-выходящих… Словом, шмонать всех и каждого.
Именно там мы с ним и встретились.
Когда наша колонна доехала до КПП Моздокского аэродрома, то первой досадной оказией стал длиннющий шлагбаум в красно-белую полоску. Это чудо-приспособление продолжало оставаться в строго горизонтальном положении, даже и не собираясь подниматься. Водитель нашего первого Урала всё сигналил и сигналил… А несколько солдат-дневальных угрюмо стояли возле своего шлагбаума… И ничего не менялось!..
— Да что там такое? — завозмущался Юра. — Заснули они там что-ли? Ну-ка, тоже посигналь!
Наш водитель дважды нажал на клаксон. Сзади дополнительным рёвом отозвалась третья… А через пару секунд и четвёртая автомашины. Но шлагбаум по-прежнему оставался закрытым. Солдаты никак не реагировали и мы продолжали стоять.
Я тем временем посмотрел вправо и вниз, где когда-то каталась в грязи и рвала на себе волосы чья-то мать. Но теперь на этой площадочке ничто не напоминало о её горе. Обыкновенная утоптанная земля и всё!.. Да и вообще… Тут сейчас даже не было никого: ни военных, ни гражданских лиц. И только впереди стояло трое дневальных у намертво застопорённого шлагбаума.
— О-о! Идут! — воскликнул капитан Денисов. — Наконец-то!
Дверь КПП отворилась и из помещения вышло двое военных. Одного из них я и узнал. То был помощник военного коменданта Ростова капитан Денисенко… Ведь именно с ним мне приходилось общаться, когда я со своей группой заступали в караул по охране и обороне гарнизонной гауптвахты. Как и положено, военный комендант в предвечернее время отсутствовал «по уважительным причинам» и инструктаж нового начкара проводил его верный помощник…
— Я тоже его знаю. — произнёс Юра Денисов, которому также выпало счастье караулить ростовских губарей. — Такой…
Он не договорил. Поскольку снаружи началось что-то непонятное. Капитан Денисенко переговорил о чём-то с нашим командованием, затем он полистал предоставленные ему документы… И неожиданно направился к заднему борту первого Урала… Откуда сейчас выглядывали мои подчинённые. Лица их были радостными и даже возбуждёнными. Ведь они узнали КПП аэродрома Моздока… А значит совсем недалеко и до расположения бригады с такой родной большой палаткой… В которой стоят их двухъярусные кровати и две печки-буржуйки.
А вот у меня настроение падало с каждой секундой. Ведь этот капитан Денисенко полез прямо в кузов…
— Эх, бля-а! — вздохнул я и раскрыл дверь кабины.
В моей памяти уже всплыли два чёрно-белых телевизора… Которые наверняка так и остались в кузове первого Урала. И это был очередной наш залёт. Но теперь он относился непосредственно к моей разведгруппе. То есть ко мне лично! И всё же я попытался его предотвратить, покинув тёплую кабину второго Урала и собираясь взобраться в кузов первого…
Но я припозднился. Встав на буксировочный крюк и держась обеими руками за ограждение заднего борта, я нос к носу столкнулся с тем самым помощником коменданта… Который явно куда-то спешил… Стараясь побыстрее спуститься на землю… Я спрыгнул на дорогу, чтобы дать ему возможность покинуть кузов…
Капитан Денисенко тоже узнал меня, но ещё не был в этом точно уверен…
— А вы случайно не из Ростова? — спросил он, отдуваясь и отряхивая пухленькие ладошки.
Он смотрел прямо на меня и я ответил, что мы из Аксайской бригады спецназа.
— Мы к вам в караул заступали. — добавил я. — На гауптвахту. А вы меня инструктировали.
— Понятно! — произнёс уже на ходу помощник коменданта.
Он быстро подошёл к комбату Тарасову и что-то ему сказал. Тот его сначала не понял…
— Какая штрафстоянка? Какие телевизоры?
У меня от слов командира отряда сердце так и ёкнуло. А потом и вовсе: оторвалось и упало куда-то в пятки… А ко мне уже шёл сам товарищ подполковник. И в его широко раскрытых глазах было такое выражение, в котором одновременно смешались и шок, и удивление, и ужас, и даже ненависть…
— Какие там у тебя телевизоры? — спросил он меня сквозь стиснутые зубы.
Я вздохнул и честно признался: что мои бойцы сегодня утром притащили два старых-престарых чёрно-белых телевизора, что мы собирались склепать из них один работоспособный, что хотели поставить его в свою палатку… Чтобы слушать хоть какие-нибудь новости… Но последние обстоятельства комбата уже не интересовали… Глаза у него уже сузились… Лицо побелело… Губы сжались в тонкие полоски и тоже побелели… Но короткое ругательство всё-таки выдали!