7. «Метнулась пугливой кошкой…»
Метнулась пугливой кошкой,
Зацепила скупые фортки,
Постучала галкой в окошко,
Растворила дверные створки,
Мигнула зайчиком в луже,
Расплескалась синей канавкой –
И дразнит: а последней стужи
Не боится первая травка!
Желтые
1. «И в тихой дали, в неба глуби…»
И в тихой дали, в неба глуби
Такая нежность и покой,
Как светлый кто-то белизной
Сквозь голубую мглу проступит –
И он всем полем нас полюбит,
Нам улыбнется всей рекой,
И отпускающей рукой
Нас примирит и приголубит.
Ах, это тот, кого на свет
Каким названьем ни уродуй –
Зови природой иль погодой –
Большой талант, большой поэт
Кончает осени сонет
Очаровательною кодой –
Под вечер дней, на склоне лет.
2. «Березка растет высоко…»
Березка растет высоко,
Ветки наклонив низко.
И до неба недалёко,
И от земли-то близко.
Ей сверху – лазурь и алость,
Снизу – тьма и прохлада.
И – слабость то или жалость,
А всему она рада:
Полоскам на белом платье,
То ли кружеву в косах,
Тому ль, что скоро лежать ей
На вечерних на росах.
Невольно, светло красуясь,
Ждет: придет он и взглянет –
Кто, жадно ею любуясь,
Насмерть ей сердце ранит.
3. «Бесцветный день – оторванный листок…»
Бесцветный день – оторванный листок
В расплывчатости тающих кристаллов.
А где-то дней ликующих исток
Горит зарей пылающих кораллов.
Пустых речей – бряцающих кимвалов –
Чужих людей томительный поток.
А где-то есть – единственный Качалов
И есть – о, есть – Ахматова и Блок.
Вся жизнь, вся жизнь – разорванные ткани,
Немой души расколотые грани,
Слепой мечты разбитая эмаль.
А где-то есть всё то, всё то, что снится,
Что никогда, нигде не повторится.
И, если есть – мне ничего не жаль.
4. «Кривыми улицами непролазных…»
Кривыми улицами непролазных
Идти до тайныя черты
И видеть в лицах безобразных
Лик непорочной красоты.
Внимать, как с веток листья вязу,
Хрустя, совьются и замрут –
И видеть в щелях черных пазух
Его весенний изумруд.
Всё, всё, что на земле ни сталось –
Таить, как некий вдовий сон:
Одежды темныя линялость
Сменить на пурпур и виссон.
И вот – дойдешь до той до грани,
Там остановишься и ждешь –
Когда же сущей правдой станет
Твоя пророческая ложь?
5. «Зашумели, зашуршали…»
Зашумели, зашуршали
Листья у крыльца –
Это платья побросали
Братья-месяца.
И бегут – под землю лестниц
Не замел бы снег.
Только самый крайний месяц
Замедляет бег:
Жалко листьев яркий пояс,
Поздних ягод-бус,
И кусает, беспокоясь.
Золотистый ус.
– А и мать-земля скупа шить,
Изорвешь – латай,
Сентябрем уйдешь под пажить
Оборотит в май.
И с тобою той весною,
Новым платьем чист,
Станет по пояс травою
Оброненный лист. –
6. «Вечерни солнца конченная треба…»
Вечерни солнца конченная треба.
Пути на запад облачные метки.
В чужом саду, в заброшенной беседке
Под вечер успокоиться и мне бы –
И видеть сквозь темнеющие ветки
Полоски еще розового неба.
Последний звон – на ивах, на вербах ли,
Куренье смол игольчатым кадилом.
Ах, на моем далеком юге, снилось,
Родные тополя сильнее пахли,
И я о севере грустила милом
Острее – там, в забытой белой сакле.
Как непохожи там и здесь природа,
Здесь – Антигона, там же — Клеопатра.
Но здесь я у подножия Алатра,
У темной грани светлого восхода,
Но ближе здесь небесного театра
И высь и даль украшенного свода.
Вечерняя прохлада нежить рада
Чужого сада тихую беседку.
Пора идти. Еще мгновенье взгляда —
И снимок спрятан в темную кассетку.
Но я его возьму, когда мне надо,
В моих стихов узорчатую сетку.
«Иерофант ли знаком знания…»
Иерофант ли знаком знания,
Иль слова магией поэт –
Равно напрасно ловят грани Я
Неуловимый тайносвет.
Равно искусства сети гибкие
И знанья шаткая ступень –
Не емлют тайны вечно зыбкия,
Чужого сердца светотень.
А там – чернавка, позабытая
У придорожного крыльца,
Глазами сказки видит скрытое
От мудреца и от певца.
Игра ли то слепого случая,
Закон ли вещей глубины,
Но все созвездия, созвучия –
В девичьи косы вплетены.