– Тед едет со мной.

Бразилец взглянул на Хэрроу, и тот подошел к машине.

– Да, – сказал он. – Я еду с ней. Я обещал.

На лице Зе-Паулу отразилось недоумение, смешанное с раздражением. Хэрроу положил ему руку на плечо.

– Это ничего не меняет, – сказал он глухо.

– Но тут нет места.

– Скажи шоферу, чтобы вышел. Я поведу сам.

После некоторой суеты шофер покинул свое место, и Хэрроу сел за руль.

Жюльетта поставила это условие во второй половине дня после своего возвращения. Хэрроу не спорил, ибо это позволяло ему приглядывать за Жюльеттой до самого конца. Бояться ему было нечего. Присутствие полицейских в районе операции было заранее оговорено. Ни один случайный прохожий не осмелился бы донести на него, а заявление какого-нибудь сумасшедшего немедленно отправится под сукно. Следствие установит, что Жюльетта прибыла одна за рулем «фольксвагена», и ни один факт не будет этому противоречить. Главное, чтобы все шло до самого конца по намеченному ими плану. Хэрроу будет тем легче проконтролировать это, что он ни на шаг не отойдет от Жюльетты и пресечет любую попытку отступить от плана, не допуская ни колебаний, ни предательства.

Они тронулись в путь почти сразу. Зе-Паулу открыл капот машины и удостоверился, что четыре контейнера на месте. Уже стемнело, когда они выехали за ворота и покатили вдоль озера. Освещенный прожекторами Христос Искупитель простирал руки, готовый принять всех грешников. Теперь Хэрроу ехал прямо на север в направлении Байшада.

Жюльетта видела профиль Хэрроу, смуглое лицо которого выделялось на фоне струящегося света. Фавелы, подумала Жюльетта, легко узнать ночью, потому что огоньки разбросаны там как попало, а в богатых кварталах они выстраиваются в горизонтальные и вертикальные линии.

– Ты помнишь, что должна сделать?

– Я сегодня целый час все повторяла, Тед.

С пустым контейнером в руках Жюльетта раз за разом повторяла движения, которые ей предстояло сделать на месте: открыть замок безопасности, погрузить контейнер в воду канала перевернуть его на бок, вылить все содержимое, снова закрыть контейнер, положить его в мешок для мусора, и так далее.

Все предыдущие ночи шел дождь. Грозного вида облака обещали проливные дожди в самые ближайшие часы. Воздух дышал сыростью, но было непонятно, поднимается ли она от пропитанной влагой земли или ею дышит предгрозовое небо. Треща мотором словно пулемет, «жук» храбро двинулся на приступ первых выбоин, отмечавших въезд в Байшада.

Время операции выбрали не случайно. Она должна была начаться в сумерки, когда вокруг меньше всего лишних глаз и ушей. Кроме того, после наступления темноты местные жители часто приходили к каналу помыться или набрать воды к ужину. Они будут заражены немедленно. По-тихому избавиться от Жюльетты тоже легче всего в темноте.

Когда они подъезжали к цели, солнце касалось линии горизонта, перечеркнутой путаницей электрических проводов и деревянными столбами. Хэрроу внутренне подобрался, как всегда, когда попадал в этот ненавистный ему мир. Жюльетте, напротив, показалось, что она дома.

Керри и ее ухажер задержались в кафе дольше, чем предполагалось. Мота несколько раз звонил Деборе. Узнав, что ее еще нет дома, он всякий раз предлагал подождать еще немного. Керри мучилась от нетерпения, но не могла ничего поделать. Мота раздражал ее своей болтовней типичного бабника и плоскими шутками. Керри решилась наконец заговорить о политике. Она спросила его об Ожвалду Лейте, про которого много слышала в Соединенных Штатах. Верно ли, что, как говорят, он будет кандидатом в президенты на ближайших выборах.

Мота заговорил о нем с восхищением, но не сообщил Керри ничего нового. Часов в пять он решил позвонить еще раз и с довольным видом сообщил, что Дебора звонила домой от своего парикмахера и обещала вернуться в течение часа. Не торопясь, Мота попросил счет, расплатился и, извинившись, отправился поговорить по телефону «о тяжелом больном». В четверть шестого они вышли из бара на боковую аллею, куда один из двух служащих автостоянки подогнал машину.

В конце рабочего дня улицы были забиты автомобилями. Керри подумала, что то ли ей просто не везет, то ли Рио всегда такой – одна сплошная пробка. Почти весь день она провела в едва ползущих машинах. Мота поставил диск с бразильскими мелодиями и принялся обсуждать музыкальные инструменты северо-востока страны, откуда происходила его семья. Керри меньше всего хотелось рассуждать о сравнительных достоинствах кавакинхо и скрипки Сартао.

Она разглядывала отливающее багрянцем озеро, вокруг которого там и сям зажигались огни. Холмы становились темно-зеленого цвета, а их базальтовые вершины отпивали закатными лучами солнца.

Мота болтал не переставая. У самого конца озера они свернули на дорогу, вьющуюся по склону Корковаду. Мота сосредоточился на дороге и замолчал. По бокам узкой и темной полоски асфальта возвышались каменные заборы частных владений. Нависающие над ними тропические растения подсвечивались изнутри прожекторами. Керри видела теперь только профиль сидящего за рулем мужчины, время от времени высвечивающийся прорывающимися сквозь листву лучами. Без маски галантности выражение его лица вдруг показалось ей опасным и жестким.

Время от времени на поворотах в разрыве стен появлялся свет простых электрических лампочек и белых неоновых трубок, выдававших районы фавел.

Теперь Керри заговорила первой. Она спросила Моту, сколько еще им оставалось ехать, кто жил в этих домах и не боялась ли Дебора ездить в темноте по этим дорогам одна Тот отвечал короткими фразами. Мимика его лица изменилась а улыбка из галантной стала напряженной.

Чем выше по склону холма, тем реже встречались виллы и им приходилось пересекать совершенно темные пространства, где, должно быть, вдоль дороги рос лес.

– Нет, – сказал Мота, – это не очень спокойный район.

Керри не видела его лица, но ей показалось, что Мота улыбается.

– Вы слышали об этом американском журналисте, который пытался разнюхать здесь что-то о торговле кокаином…

– Не помню. Что с ним случилось?

– Его нашли разрезанным на кусочки. Совсем маленькие кусочки. В ящике.

– И что?

– Это случилось там, в фавеле на склоне холма.

Керри почувствовала, как живот скрутило спазмом. Это не был страх. Ей вдруг показалось, что она должна быть начеку, приготовиться к какому-то испытанию, к схватке.

– А на дороге, – продолжал Мота, – нередко нападают, устраивают засады…

Керри смотрела на освещенную фарами пустынную дорогу, по которой они ехали все медленнее и медленнее.

– Вообще-то говоря, воры интересуются только деньгами.

Снова черный туннель без единого огонька.

– Но, бывает, – сказал Мота, смеясь теперь совершенно открыто, – что и людям не удается спасти свою шкуру.

Вдруг Керри заметила фары едущей им навстречу машины.

– Особенно не в меру пронырливым людям…

Керри все поняла еще до этих слов. Фары, которые она заметила, не двигались и светили вкось. Это была машина, поставленная поперек дороги. Рядом с ней виднелись силуэты людей. Керри попыталась открыть дверь, но она была заблокирована. Она повернулась к Моте и увидела, что одной рукой он держит руль, а другой готовится ее ударить.

– Спокойно, – приказал он. – Как это там у вас по-английски говорят: «Вы забрались в пасть к волку».

Вместо того чтобы напугать ее, эти слова сделали Керри способной на все. Вот оно: ловушка, двойная игра Моты, неизбежный конец. Керри из Форт-Брэгга немедленно заняла место послушной и немного наивной Керри, позволившей заманить себя в западню.

Машина отстояла еще примерно на сотню метров, и убийцы не осмеливались стрелять, поскольку шофер был одним из их банды. Мота не ожидал стремительного и неожиданного удара, которым наградила его Керри, сразу же перехватившая руль. «Лексус» резко вильнул на узкой дороге, выскочил за откос и устремился в пустоту. В этом месте склон оказался таким крутым, что на нем метров на двадцать не росло ни одного высокого дерева. Машина подмяла под себя кусты, как пуля проскочила между двумя стволами, врезалась в третий и застыла в почти вертикальном положении. Керри, свернувшаяся клубком, отделалась легким испугом. Мота не пристегнул свой ремень. Он ударился головой о ветровое стекло и теперь без сознания лежал на руле. Двери по-прежнему оставались заблокированными. Керри наклонилась к Моте и нашла у него револьвер в плечевой кобуре. Она ударила рукояткой по стеклу, разлетевшемуся на кусочки. Керри протиснулась в окно и почувствовала, что поранила себе левую руку.