В итоге пришли к единственно возможному пока морскому варианту. Устройство помещалось на подводную лодку специальной конструкции, вернее, вся подлодка строилась вокруг бомбы, которая являлась ее неотъемлемой составной частью, она даже была вписана в силовой набор корабля. Подводная лодка 'Тифей' имела достаточно низкий уровень шумности, настоящая 'черная дыра', она была вполне сопоставима с характеристиками новейших лодок-охотников, притом обладала очень высокой максимальной скоростью хода и весьма солидной глубиной погружения.

В одном из открытых миров флот провел единственные пока испытания одного экземпляра этого оружия — из двух существующих. На противоположном от исследовательской миссии конце планеты был произведен подрыв Сверхбомбы примерно на середине подводного материкового склона небольшого континента. Произвести его в желобе на стыке тектонических плит военные не решились, и как показали последующие события, правильно. Взрыв породил чудовищное цунами, которое при переходе через бровку на шельф выросло до уничтожающей восьмидесятиметровой волны, залившей все побережье на две тысячи километров. В местах фокусировки — в бухтах, на крутых берегах, клинообразных заливах, — высота волны выросла еще в два-три раза. По соседству проснулись несколько вулканов, сотрясение от взрыва ощущалось на всем континенте, а ударная волна многократно обошла всю планету.

51

Тем временем в мире Джардия, на втором по величине континенте, основательно избитом ведущимися боевыми действиями, бойцы особой роты осназа готовились к решающему удару. На кону стояло слишком многое, а потому приказ 'любой ценой' был воспринят ими с пониманием, хотя и весьма хмуро. Битые и тертые парни отлично понимали, на что идут, и собирались исполнить свою работу со всем должным тщанием и основательностью. Спаянные многолетними тренировками и десятками боевых выходов, они представляли собой даже не подразделение — братство. Случалось и им терять товарищей, но их специфика работы обычно не давала слишком уж тяжелых потерь — они либо побеждали, быстро, почти мгновенно, либо ложились все. К счастью, они побеждали всегда.

Рота была особой даже по меркам частей особого же назначения. На ней обкатывалась и совершенствовалась методика сразу нескольких проектов, объединенных общей целью, созданием перспективного солдата. На них тратили столько, сколько иной дивизии хватило бы на год. Специально для них разработанное оружие, лучшая техника и снаряжение — разумеется, из 'предельных', полигоны во всех возможных климатических условиях, непрерывные тренировки, перемежаемые боевыми выходами, и непрерывная же медицинская поддержка. С приходом в проект неприметного инструктора со странным именем Чать, произошел большой прорыв в понимании устройства и работы человеческого тела и сознания. Нельзя было сказать, что заслуга в этом принадлежит целиком ему, скорее, он стал тем спусковым крючком, который сорвал с места долго копившуюся лавину разнородной информации. Принесенные им древние знания сами по себе были почти бесценны, а попытки их расшфровки и интерпретации на современный лад потребовали стремительно расширяюшегося приложения всего накопленного людьми опыта. Учеными были затронуты и биологические достижения вражеской цивилизации эльфов, и наработки собственной науки, и продемонстрированные вроде бы дружественными оннами вещи.

'Предела нет!' — вот был девиз проекта, этого своеобразного сплава высокотехнологичной лаборатории, библиотеки древних манускриптов и оружейной мастерской. Предела и в самом деле не было. Когда объект посетил широко известный в узких кругах Лантир, он был по-настоящему поражен тем, что творилось в его стенах. После визита в логово дракона он думал, что удивить его более ничем не возможно, однако все, что находилось здесь, было создано умом и волей людей — и это наполняло его законной гордостью. Вернувшись, он предпринял ряд шагов для оказания дополнительной поддержки проекту. Финансирование и так было неограниченным, но вот многие мелочи, могущие сильно осложнить ход даже столь привилегированной и секретной программы, были сглажены и устранены его обширной властью.

'Устранен эффект детренировки, в несколько раз повышена тренируемость организма'. В одной короткой фразе доклада таилось столько, что Лантир запомнил ее на всю жизнь. Эта фраза стала венцом усилий тысяч и тысяч задействованных в проекте людей — и обещала в свою очередь стать первой ступенькой на долгожданном пути вверх. Детренировка, бич всех, кто бьется над совершенствованием себя. Со временем знания забываются, рефлексы снижаются, мышцы теряют силу. Порой достаточно пары недель болезни или травмы, и человек более не является чемпионом, враз теряя все, над чем работал едва ли не всю жизнь. История знает множество случаев, когда это заканчивалось трагедией.

Применительно к военной сфере, прорыв был еще более ошеломляющим. Обычно бойцов не слишком учат рукопашной, несмотря на все блуждающие мифы о страшных армейских стилях и комплексах. Так, пять ударов, шесть приемов, из самых действенных, просто затверженных крепче, чем собственное имя. В современной войне у бойца массовой армии есть множество гораздо более значимых для победы и выживания занятий, нежели тыкание соломенного чучела штыком. Оттого подготовка большинства бойцов, даже в осназе, была несколько однобокой, хотя и достаточно разносторонней. В сущности, разница заключалась в нескольких способах снятия часовых и паре самостоятельно разучиваемых приемов боя малой пехотной лопаткой.

Теперь решено было пойти вторым путем. Он был известен с незапамятных времен — если нужен особо «крутой» воин и с финансами полный порядок, то берется зеленый новичок, еще лучше — ребенок, и планомерно выращивается и готовится в течение многих лет. Новые же разработки сильно сокращали путь. Обучение во сне и с помощью новейших методик косвенного запоминания, мнемонические карты и психотехника позволяли впихнуть в мозг гигантские массивы знаний практически по всем областям ратного дела, тренировки в центрах дополненной реальности и компьютерных тренажерах с обратной связью — перевести знания в практические навыки и отшлифовать их, а множество рассыпанных по всем освоенным мирам полигонов — окончательно закрепить их в темной мышечной памяти. Один из наиболее совершенных центров ДР, собранный, видимо, с участием драконовских технологий, носил название 'Песец Хадерах'. Лантир не понимал, в чем тут юмор, но юмор определенно был, слишком уж довольно усмехался Император, подписывая указ.

А инструктор Чать дал проекту небольшую, но критически важную деталь — понимание ценности всеобъемлющего владения собственным телом и сознанием. Первые учебные спарринги и прогоны ситуаций показали почти абсолютную беззащитность учеников против мастера. Что толку двигаться быстрее, если тебя один фиг завязывают в узел — причем используя твои же движения? Что толку метко стрелять маркером, если тебе все равно нужно целиться, пусть даже десятые доли секунды — а противник действует, кажется, рефлекторно, и при этом видит будущие рикошеты? Или взять одну из ситуаций 'входа в дверь'. В некоторых случаях это выглядело совсем комично. Тысячекратно отработанная волна\змея бойцов, где каждый последующий давил на предыдущего, придавая всему целому монолитность и неодолимый напор, мгновенно протискивалась в проем, причем никто никому не мешал (что казалось совершенно невероятным для увешанных оружием и снаряжением громоздко-ловких фигур) — и один безоружный полуголый человек, соскочив с потолка, выводил их всех из равновесия, а пару секунд спустя лишал и сознания. Самого же его бить было бесполезно. Чать мысленно обращался в воду, и удары соскальзывали с тела, вязли в мягкости полурасслабленных мышц и часто вообще промахивались мимо цели.

Впрочем, ученики оказались достойны наставника. Он со змеиной грацией показывал переходы и связки — а они смотрели бездонными колодцами расширенных зрачков, на лету схватывая и запоминая движения. Этот особый взгляд имели все до единого, первое, чему их обучили — это входу в состояние гипермнезии, сверхзапоминания. Сначала оно давалось страшно трудно, медикаментозным вмешательством и сеансами гипноза, многочасовым пребыванием в камерах сенсорной депривации и болезненным иглоукалыванием, но с течением времени такой режим стал едва ли не главенствующим в распорядке дня. Если боец не спал — он учился. И даже если спал — все равно учился. И даже если находился в бою — черт побери, он учился! Он мог бросить один короткий взгляд, просто повести головой туда-сюда, а затем два часа рассказывать о том, что увидел. Память его сохраняла великое множество подробностей, учитывала все мелочи, зачастую только и спасающие жизнь бойца. Столь интенсивная нагрузка на мозг потребовала разработки специальных способов отдыха и релаксации, и все равно то и дело кто-нибудь не выдерживал нагрузок, отсеивался, переходя в иные структуры.