Впрочем, задним числом, через много недель после случившегося, знавшие о деле Балави сотрудники отделения контрразведки на следствии показывали, что они и тогда находили поведение Балави подозрительным. Как и того начальника из Мухабарата в Аммане, их беспокоило, что события в Пакистане вызревают как-то уж слишком быстро, слишком легко.
До Мэтьюс эти сомнения не докатились даже в виде отголосков, и в конце декабря она получила одобрение своего замечательного, прекрасным слогом написанного плана, в котором все вращалось вокруг единственной цели — обеспечения безопасности Хумама аль-Балави.
Выйдя во двор, Даррен Лабонте оглядел скопление людей около здания, где ЦРУ проводит опросы осведомителей, и покачал головой. То был день репетиции: Мэтьюс проводила практические учения по организации встречи все еще неизвестно где пропадающего иорданского информанта, — и Лабонте все очень не нравилось.
— Гуси, гуси, га-га-га, — вполголоса пробурчал он слова детской потешки, что в его устах означало издевку над бесполезными бюрократическими сборищами. — Что за дурацкая клоунада?
Проведя на базе в Хосте уже две недели, бывший рейнджер стоял теперь с Али бен Зеидом и тринадцатью другими сотрудниками на посыпанной гравием площадке, и все вместе они изображали, как будут встречать Хумама аль-Балави, если неуловимый иорданец соблаговолит явиться. Шеренга мужчин и женщин в джинсах и военном обмундировании без знаков различия протянулась вдоль фасада здания примерно там, где запланирована встреча; Дженнифер Мэтьюс прохаживалась вдоль строя. Серое бетонное здание с металлическим навесом на стальных столбах, прикрывавшим стоявших перед фасадом сверху, было расположено в дальнем конце мини-крепости ЦРУ внутри базы, в нескольких ярдах от сторожевой башни, с которой открывается вид на город Хост. Проведя две томительно скучные недели за забором базы ЦРУ, Лабонте успел хорошо изучить, где тут что.
Он перевел взгляд на женщину, руководившую учением. Поначалу Мэтьюс ему понравилась, но, уже на рождественской неделе, в разговоре по скайпу с близким другом прозвучало что-то вроде жалобы на ее манеру общения: Лабонте раздражала начальственная резкость — либо, мол, делаешь, как я сказала, либо катись, скатертью дорога.
«Они перед этим Балави прямо что шапки ломать собрались, — друг пояснил, как ему со слов Лабонте представлялось происходившее на базе. — А он куратор, это его дело. Понятно, что свистопляска вокруг Балави ему не нравилась».
Главное возражение Лабонте: слишком много народа. Четырнадцать сотрудников разведки плюс водитель — это на двенадцать больше, чем требуется — вот как он рассуждал. Как Лабонте, так и бен Зеид имели большой опыт работы со скрытыми агентами в Афганистане и на Ближнем Востоке, и этот опыт говорил им, что встреча с агентом почти всегда проводится с минимальным количеством участников. Один сотрудник за рулем — ведет машину к назначенному месту, второй на заднем сидении — ощупывает агента, нет ли у того передающих устройств или оружия. В Хосте сотрудников из Аммана даже не выпускали с базы (считалось, что риск похищения чрезмерно велик), но Лабонте все равно предпочел бы менее многолюдную встречу — по соображениям безопасности. Даже наиболее доверенных осведомителей обычно держат в неведении: не посвящают в планы ведомства, не позволяют видеть лица и знать имена оперативников ЦРУ, за исключением собственно кураторов. Так безопаснее для всех: чем меньше осведомитель знает, тем меньше он может выдать под страхом казни или пытки, если попадется противнику.
Да и помимо этого у Лабонте возникло ощущение тревоги: все шло куда-то не туда, вызывая что-то вроде предчувствия, о котором он говорил и бен Зеиду, и тому другу, с которым общался по скайпу. Но было ли это просто усталостью после двух недель непрестанного ожидания и неуверенности пополам со скукой или чем-то большим (может быть, его знаменитым «паучьим чувством»), оставалось неясным.
«И он, и Али были настроены очень скептически, — говорит тот его друг. — Ни на минуту не забывали, что парень может оказаться перевертышем или просто мошенником, падким до денег. Нет, никаких таких особо явных признаков, что малый переметнулся, не было. Но если вдуматься: кто сперва будет сидеть рядом с Завахири, а потом примет участие в разработке его убийства?»
Да и у других, в том числе и у нескольких тяжело вооруженных мужчин, в задачу которых входила безопасность сотрудников ЦРУ, подобные опасения тоже возникали. Во время той репетиции произошла резкая стычка между начальником охраны Скоттом Робертсоном и Мэтьюс; этот инцидент потом всплыл во время следствия.
Робертсон, хотя на базе тоже без году неделя, перед этим чуть не десять лет занимался защитой правительственных чиновников США в Багдаде, и за те худшие годы, когда инсургенты устраивали всякого рода вылазки по сотне раз на дню, успел довести навыки до автоматизма. В день репетиции несколько сотрудников видели, как Робертсон и Мэтьюс, отойдя на несколько шагов от общей группы, о чем-то, понизив голос, сердито поспорили. Как вспоминает свидетель, после этого Робертсон подошел к охраннику Дэну Парези и пожал плечами. О чем был спор, никто не знает, но со стороны казалось, что все улажено.
Примерно в то же время Парези, бывший «зеленый берет», жаловался коллегам в «Блэкуотере» на организацию охраны. А бывший «морской котик» Джереми Уайз, всего две недели назад прибывший в Хост, в имейле от 21 декабря, посланном приятелю, тоже «морскому котику», намекал, что у него имеются серьезные разногласия с гражданским начальством по поводу проведения некоей важной операции. «Иногда наша работа как раз в том и состоит, чтобы сказать: сэр, я не думаю, что вам следует это делать. Это вы не очень хорошо придумали», — писал он.
Шли дни, конфликт не утихал, и Лабонте в конце концов решил обратиться к своему начальству в Иордании. Сел за компьютер и отправил по электронной почте письмо начальнику опорного пункта ЦРУ в Аммане и копии нескольким другим менеджерам пункта, предупреждая, что дело Балави угрожает слететь с рельсов.
По словам сотрудника, который это его письмо читал, оно начиналось так:
Здесь у нас три проблемы.
Затем он перечислял их:
В операцию вовлечено слишком много народа.
Мы продвигаемся слишком быстро.
Слишком во многом мы перестаем владеть ситуацией, позволяя Балави диктовать нам.
В Аммане письмо Лабонте вызвало неудовольствие. Начальник опорного пункта внимательно его прочел, но решил не вмешиваться. Дело слишком важное и должно идти своим чередом, сказал он коллегам.
Видело ли это письмо начальство ЦРУ в Лэнгли, неясно. Во всяком случае, Мэтьюс его никто не направил, хотя она, конечно, и так наверняка знала о сомнениях Лабонте.
Характерен совет, который дал подчиненному начальник охраны базы, когда несколько позже, в разгар последних приготовлений к визиту Балави, этот боец попросил разрешения тоже поприсутствовать на встрече осведомителя, с которым так носятся.
Робертсон сказал: Держись-ка от этого дела подальше.
За время Рождественских праздников лишь усугубилось смятение в умах бен Зеида и Лабонте. Вылетая в Хост, разведчики из Аммана планировали долго там не задерживаться, по-быстрому встретиться с подопечным и вернуться, но шла уже третья неделя их пребывания на базе, где делать им было практически нечего, а никакого Балави не наблюдалось даже на горизонте.
Попытки Лабонте изменить формат встречи успехом не увенчались. Командовала в Хосте Мэтьюс, к тому же и Кабул, и Лэнгли ее всецело поддерживали. Позаботиться о большей безопасности она готова была лишь чуть-чуть. Согласилась, чтобы Балави обыскали сразу, как только, въехав на базу, он окажется во внутренней цитадели ЦРУ; при этом остальные сотрудники должны будут стоять на «почтительном» расстоянии (примерно в пятнадцати метрах). Но насчет того, где будет происходить встреча, она уперлась намертво, и точно так же ее нельзя было переубедить, что для опроса такого важного осведомителя не требуется большая и разноплановая команда. К тому времени Лабонте вообще перестал понимать, зачем эти споры: Балави продолжал требовать, чтобы встреча происходила в Пакистане, а это, как все прекрасно понимали, совершенно немыслимо. Замаячил реальный шанс, что встреча отменится, и командировка закончится полным фиаско.