— Ну и с кем же ты был?

Не дожидаясь ответа, она решительно зашагала к дому.

Том не стал ее удерживать — подошел к Мерлину, присел на корточки и потрепал его по загривку.

— Что же ты, псина, не мог знак подать? Мерлин зевнул и затрусил вслед за Анни. Вздохнув, Том поднялся и проводил его взглядом. Мерлин и раньше увязывался за ним, но как он мог его не заметить? Больше всего Тома смущало, что Эндрю все это время околачивался неподалеку от Лилейной заводи и наверняка слышал каждый всплеск и вздох. Неудивительно, что он принял Сару за Анни, но кому от этого легче?

Венера по-прежнему выделялась яркой точкой на темном небе. Всего каких-то пару часов назад они с Сарой, лежа в шалаше, любовались на звезды, но теперь все это казалось далеким сном. Он вспомнил, как выкрикивал ее имя, и покраснел. Слава богу, Эндрю хоть этого не слышал.

Сунув руки в карманы, Том побрел к дому. Анни лежала на диване и с сосредоточенным видом читала «Грозовой перевал», но музыка больше не играла.

— Значит, Эндрю решил, что это мы с тобой плещемся, — произнесла она, взглянув на Тома в упор. — Но мы-то знаем, что это была не я. Так с кем же ты там резвился?

Том лихорадочно перебирал в голове возможные варианты. Можно было соврать — сказать, что он был один, что Эндрю просто показалось. Можно было сказать, что с ним был Гарри. Уж не Ричард, это точно. Собравшись с духом, Том вытащил руки из карманов, вздохнул и наконец выдавил:

— Я ухожу, Анни.

— И куда? — Она медленно опустила книгу. В сложную минуту Том терялся и не находил нужных слов. На бумаге все было намного проще — мысли сами обращались в стихи, но сейчас это вряд ли могло помочь. Том открыл было рот, чтобы что-то объяснить, запнулся и не сказал ни слова. Проклиная себя, он сел за стол напротив Анни и обхватил голову руками.

— Если ты уходишь, в смысле «уходишь», — она нервно засмеялась, — так и скажи. Не морочь мне голову, Том.

— Я хочу от тебя уйти, — послушно выговорил он.

— Хочешь уйти. Ну что ж — хорошо.

Она резко протянула руку, схватила горящую свечу и, размахнувшись, швырнула о стену. Отскочив, свеча покатилась по дощатому полу. Они молча наблюдали, как она перекатывается из стороны в сторону.

— Смотри-ка, — сказала Анни, — а пламя не погасло. Горит.

Том знал, что это еще не конец.

— Ты ведь когда-то на мне жениться хотел, помнишь? И что же? Все прошло? Как болезнь, да?

— Анни, между нами все кончено, — вздохнул Том.

— Кончено? И что это, по-твоему, должно означать?

— Почему бы нам не взглянуть правде в глаза?

— Ну конечно, я и забыла! Честность — это твое кредо, не так ли?! А как насчет купаний в Лилейной заводи?

Том встал, подобрал горящую свечу, потушил ее и положил на крышку старого пианино. Когда он сюда переехал, именно в этой комнате они впервые поцеловались.

— Ты ведь мне изменил, правда?

— Анни…

— Да или нет?

— Хоть себе признайся, что наши отношения зашли в тупик! — Том сердито мотнул головой.

— И с чего, интересно, ты это взял?

— Это не жизнь. Раньше, когда мы оба были моложе, это еще имело какой-то смысл…

— Это не жизнь?! Да какой твоя жизнь была бы без меня?! — воскликнула Анни.

— Вот это-то самое худшее! — взорвался Том. — Каждый раз одно и то же. «Ты без меня пропадешь», «ты без меня ноль»! Да ты хоть понимаешь, каким ничтожеством заставляешь меня себя чувствовать?

— Это кто тебя надоумил? — Анни рывком поднялась с дивана. — Гарри на ушко нашептал? Или Ричард? Кто-то тебя подучил, сразу видно. Может, Сара?

— Видишь? Тебя послушать — у меня даже собственного мнения быть не может, только по чужому наущению и живу.

— Прекрати! — заорала Анни.

— Все! — выкрикнул в ответ он. — Хватит! Это мое собственное самостоятельное решение.

— Ты — и самостоятельность? — Анни швырнула «Грозовой перевал» на пол. — Смех!

— Ты меня не уважаешь, — продолжал он. — Так почему же мы должны жить вместе?

— Должны тут ни при чем, — тихо сказала Анни. — Речь идет о любви. Просто ты меня разлюбил, вот и все.

Том понимал, что только злость позволит ему довести этот разговор до конца. Он вспомнил, сколько раз собирался уйти — и оставался.

— Мы это обсуждали на занятиях, — проговорил он.

— Общества «Анонимные алкоголики»? Ну еще бы! — Анни презирала Тома за то, что он ходил в группу поддержки.

— Нам объясняли, что тот, в кого ты влюбляешься, со временем превращается в совершенно другого человека. Именно это с нами и произошло.

— Ну давай теперь, разглагольствуй!

— Я ухожу, Анни. Я ухожу.

Вытаскивая из ящика комода стопки футболок, носков и трусов, Том готов был биться головой о стену, лишь бы избавиться от проклятого кома в горле. Ничего, Анни справится, твердил он себе. У нее полно богатых друзей-художников в Мельбурне, Сиднее и Нью-Йорке — да по всему миру. Люди ее круга, ее возраста, одних с ней взглядов на жизнь. Да она еще благодарить его будет за то, что ему хватило мужества уйти!

Том подошел к окну, отодвинул занавеску и взглянул на ночное небо. Венера светила ярче прежнего. Он невольно подумал, что где-то, на другом конце города, Сара точно так же стоит у окна и смотрит на звезды. От этой мысли стало легче. Он вспомнил, как забавно она нырнула рыбкой, прикосновение ее теплой влажной кожи — и вывалил одежду на кровать.

Как ни странно, на другом конце города не Сара, а Ричард смотрел на звезды.

— Ты только взгляни, какая ночь! — Занавески были открыты, и он не мог оторвать глаз от звездного неба.

— А в Лондоне звезд вообще не видно, — торопливо произнесла Сара. — Разве что спутники иногда. Знаешь, как в той песенке про падающую звезду — загадаешь желание, а потом оказывается, что это и не звезда совсем, а ракета, и непонятно, стоило ли вообще загадывать.

— Что за песенка?

Сара вздохнула и повернулась к Ричарду спиной. Ей хотелось, чтобы он поскорее уснул, но сегодня он был на редкость разговорчив. В другое время она, возможно, и порадовалась бы, но сейчас, после свидания с Томом, это было свыше ее сил.

Сара добралась до дома около половины десятого — Ричард в это время только-только отъезжал от фермы, где осматривал выводок щенков. Перед сном она хотела принять душ и смазать комариные укусы кремом, но Ричард ее опередил, первым заняв ванную. Почесывая зудящую щиколотку, Сара решила, что без душа ей не уснуть.

— Пойду душ приму, — сказала она.

— Неплохая мысль, — ответил он. — Заодно всю эту живность из волос вытряхнешь. И как тебе только в голову пришло отправиться на прогулку без шляпы?

Сара потрепала его по руке и вылезла из кровати. «Это твой муж, — сказала она себе. — Твой любящий муж, которого ты предала».

Она заперла дверь ванной и отыскала флакон «листерина». В отличие от Ричарда, она никогда им раньше не пользовалась, но теперь принялась яростно полоскать рот. Включив душ, сняла халат и взглянула на свое белое платье, замоченное в тазу. Сейчас душ казался ей единственным спасением — скорее смыть с себя запах Тома, запах всего этого дня, предотвратить надвигающееся безумие.

Сара отвернула кран горячей воды, подставляя тело обжигающим струям, затем проделала то же самое с холодной водой, пока совсем не окоченела. Струи ледяной воды тонкими иглами пронзали спину.

Она схватила флакон с шампунем, выдавила голубоватый гель на ладонь и принялась ожесточенно скрести голову. Густая пена стекала по лицу.

— Какой ужас! — бормотала Сара, отфыркиваясь. — Какая ужасная ошибка!

Ее сильно мутило. Она вспомнила день свадьбы и туалетную кабинку.

Отыскав мочалку, привезенную из Лондона, стала яростно тереть колени, лодыжки и ступни. Она прекрасно знала, что комариные укусы лучше не трогать, чтобы не расчесать до крови, но ей отчаянно хотелось смыть, соскрести с себя сегодняшний день.

И как она только могла быть такой безмозглой идиоткой! Едва не теряя сознание от дурноты, Сара еще и еще раз намыливала тело. Сердце словно взбесилось, и она ничего не могла с этим поделать — чем больше думала, тем громче и быстрее оно стучало.