Полководческий талант Ватутина в полной мере раскрылся именно тогда, когда он командовал фронтами: Воронежским (июль — октябрь 1942 г., март — октябрь 1943 г.), Юго-Западным (октябрь 1942 г. — март 1943 г.) и 1-м Украинским (октябрь 1943 г. — март 1944 г.). Характеризуя его деятельность в этом качестве, Маршал Советского Союза Василевский в беседе с писателем В.М. Песковым назвал Ватутина «очень талантливым человеком».
Талант был бесспорным, но вот когда Николай Федорович встал во главе вновь сформированного Воронежского фронта, он остро почувствовал, как не хватает ему опыта руководства объединением такого масштаба. Опыт же приобретался в тяжелых боях лета сорок второго года, когда немецкие войска лавиной катились к Волге и Кавказу. Нанеся удар на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов, они прорвали оборону советских войск и стали быстро продвигаться в направлении Воронежа и к Дону. Воронеж был частично захвачен. Южнее противник (еще до назначения Ватутина) отбросил войска фронта за Дон и продолжал развивать наступление по западному берегу реки к югу. Он стремился во что бы то ни стало выйти в большую излучину Дона.
Соседом Воронежского фронта справа был Брянский фронт, войсками которого командовал К.К. Рокоссовский. Во второй половине августа обоих командующих вызвали в Ставку для рассмотрения плана освобождения Воронежа. Мнения полководцев разошлись. Ватутин предлагал наступать всеми силами своего фронта непосредственно на город. «Я знал, что Ватутин уже не раз пытался взять Воронеж лобовой атакой. Но ничего не получалось, — вспоминал маршал Рокоссовский. — Противник прочно укрепился, а нашим войскам, наступавшим с востока, прежде чем штурмовать город, надо было форсировать реки Дон и Воронеж. Я предложил иной вариант решения задачи: основной удар нанести не с восточного, а с западного берега Дона, используя удачное положение 38-й армии, которая нависает над противником севернее Воронежа... При таком варианте удар по воронежской группировке наносился бы во фланг и выводил наши войска в тыл противнику, занимавшему город»[157].
Но Ватутин, по словам Рокоссовского, упорно отстаивал свой план, и Сталин утвердил его предложение. Чтобы обеспечить выполнение задачи, 38-я армия из состава Брянского фронта была на время операции переподчинена Воронежскому фронту.
Сроки наступательной операции несколько раз переносились, наконец, в первой половине сентября она началась. Однако к этому времени насторожившийся противник подтянул сюда дополнительные силы. Атаки наших войск не приносили результатов. По приказу Ставки наступление было прекращено, и войска Воронежского фронта перешли к обороне по восточному берегу Дона.
В октябре 1942 г. Ватутин включился в Сталинградскую битву в качестве командующего вновь образованным Юго-Западным фронтом. На первом этапе контрнаступления под Сталинградом фронт выполнял главную роль. 19 ноября мощным ударом его войска прорвали оборону 3-й румынской армии одновременно на двух участках: 5-я танковая армия — с плацдарма на правом берегу Дона юго-западнее Серафимовича и 21-я армия с плацдарма у Клетской. Стоявшие в тылу румын немецкие части попытались остановить продвижение советских войск, но Ватутин своевременно ввел в бой два танковых корпуса. Тактический прорыв вражеской обороны был успешно завершен в течение первого дня контрнаступления, и соединения фронта вырвались на оперативный простор.
20 ноября сопротивление противника заметно возросло. В ряде мест ему удалось втянуть основные силы наступающих в затяжные бои. Предвидя это, командующий фронтом еще накануне связался со Ставкой и добился временного переподчинения ему 16-й воздушной армии (в дополнение к двум уже имевшимся). Удары штурмовой авиации трех воздушных армий позволили подавить сопротивление врага. Одновременно в прорыв были введены два кавалерийских корпуса. Подвижные соединения фронта получили категорический приказ Ватутина: в затяжные бои с контратакующим противником не ввязываться, опорные пункты обходить и стремиться как можно быстрее навстречу соединениям Сталинградского фронта.
Всего через пять дней, к вечеру 23 ноября, 4-й и 26-й танковые корпуса Юго-Западного фронта в районе хутора Советский, Калач встретились с 4-м мехкорпусом Сталинградского фронта, завершив тем самым полное окружение вражеской группировки в междуречье Дона и Волги.
Сразу же после этого была предпринята попытка ликвидации попавших в окружение соединений и частей противника — увы, без какой-либо перегруппировки и предварительной подготовки войск. В итоге уничтожить 6-ю армию Паулюса с ходу не удалось. Зато в ходе операции «Малый Сатурн», сражаясь на внешнем фронте окружения и взаимодействуя с соседними фронтами, соединения Ватутина добились успеха на Среднем Дону.
Вообще-то вначале задумывалась более масштабная операция «Сатурн». Но по ходу событий Ставка перенацелила Ватутина: вместо глубокого удара на Ростов-на-Дону он должен был сконцентрировать внимание на морозовском направлении и ликвидировать здесь группировку противника.
В ходе операции «Малый Сатурн» войска Ватутина, прибегнув к сильному фланговому удару в сочетании с рядом фронтальных, сорвали попытку группы армий «Дон» фельдмаршала Э. Манштейна, старого «знакомого» Николая Федоровича, пробиться на помощь Паулюсу и деблокировать окруженные в районе Сталинграда войска вермахта.
Однако враг был еще силен и не прощал тех, кто забывал об этом хотя бы на минуту. Между тем иных наших генералов охватила победная эйфория. Не избежал ее и Ватутин. Он предложил план удара на Мариуполь, который мог привести к окружению вражеских войск в Донбассе. 20 января Ставка утвердила план операции, хотя ни перегруппировка войск не была проведена, ни резервов фронту не выделили. Самоуверенность до добра не доводит. Наступление поначалу развивалось успешно, наши части взяли Ворошиловград (Луганск). Ватутин был уверен, что враг без оглядки бежит к Днепру, и направлял соответствующие донесения в Москву, где им охотно верили[158]. Впрочем, похожие донесения Ставка получала и от других командующих. 20—22 февраля Манштейн нанес такой контрудар, который принудил Юго-Западный фронт отойти на 100—120 км. Однако устроить котел нашим войскам немцы все же не смогли, большинство частей, хотя зачастую и потеряв технику, вышло из окружения.
После неудач под Харьковом, Белгородом и в Донбассе советские войска перешли к обороне. Сталин, Жуков и Василевский считали, что нужно ждать вражеского наступления, чтобы измотать врага и лишь потом нанести удар. Иначе были настроены военачальники оперативно-стратегического звена. Начальник штаба Центрального фронта генерал-лейтенант М.С. Малинин предлагал нанести удар из района Орла на Касторное. Ватутин, как и командующий Южным фронтом Р.Я. Малиновский, высказывались за наступление в Донбассе. Можно спорить, какое решение было лучше, но важно отметить, что неудача в Донбассе, что называется, не выбила Ватутина из седла.
Полководческая судьба, словно нарочно, вновь и вновь сталкивала генерала с Манштейном. Новая встреча с германским фельдмаршалом произошла уже через полгода: под Курском возглавляемый Ватутиным Воронежский фронт вместе со Степным фронтом И.С. Конева остановил группу армий «Юг».
Николай Федорович внимательно изучал почерк своего оппонента. Маршал Советского Союза К.С. Москаленко, бывший в годы войны подчиненным Ватутина, вспоминал, как командующий фронтом, анализируя предшествующие встречи с Манштейном, обратил внимание, что оба раза тот применял один и тот же прием — танковый прорыв. Особенностью использования танкового тарана состояла в том, что немецкий военачальник искал для его нанесения слабое место в обороне советских войск, обычно на фланге. Казалось маловероятным, что Манштейн повторится вновь, но Ватутин последовательно готовил войска к отражению танковых атак.
Он проявил неплохую интуицию, основой которой стал тщательный анализ обстановки. Еще при подготовке оборонительной операции под Курском он 12 апреля 1943 г. представил в Генеральный штаб соображения относительно дальнейшего развития событий, в которых за три месяца до начала боевых действий на Курской дуге фактически вскрыл планы и намерения противника, состав его сил и средств[159]. Генерал пришел к выводу, что наиболее опасным участком является левый фланг его фронта — направления на Обоянь и Корочу. Здесь и строилась наиболее прочная оборона.