Текли дни и ночи. Они становились все ближе друг другу, растворялись один в другом. Ничто не омрачало это незабываемое время, и они оба знали, что никогда в жизни не были так счастливы прежде. Они не могли даже подозревать, что этот сказочный месяц, безвозвратно уходя в прошлое, был для них началом конца их любви.

45

Франческа сидела, уставившись на телефон, и никак не могла решить, стоит ли ей позвонить Николасу Латимеру или нет. Убирая за ухо выбившуюся прядь светлых волос, она даже застонала от недовольства своими сомнениями. Решительная по натуре, она внезапно для себя обнаружила, что за последние восемь часов была неспособна принять ни одного мало-мальски серьезного решения. Франческа боялась сказать ему, сама того не желая, слишком многое. Ей меньше всего хотелось взваливать на других свои неприятности. «Старые привычки не умирают, — пробормотала Франческа, затягивая потуже пояс халата. — Я всегда была склонна выгораживать Катарин и продолжаю это делать вот уже десять лет. О Боже! Как мне рассказать все Нику? Но у меня нет никого другого, кому я могла бы довериться!» — угрюмо рассуждала она.

Усталым движением Франческа потерла руками глаза. Она не спала ночь, и теперь непреодолимая свинцовая усталость всей тяжестью навалилась на нее. Стремясь стряхнуть ее с себя, Франческа вскочила, резко отбросив стул, и подошла к окну продолговатой обширной библиотеки. В этот июньский день небо было совершенно безоблачным. Голубым шатром оно раскинулось над зеленым морем Центрального парка, по которому пробегала легкая зыбь, поднимаемая слабым ветерком, колышущим листву распустившихся деревьев. Франческа прижалась пылающим лбом к оконному стеклу и прикрыла глаза, снова затуманившиеся слезами. Много лет назад, когда Виктор Мейсон разбил ее сердце, она дала себе слово, что никогда в жизни не позволит больше ни одному мужчине заставить ее так страдать. «И уж подавно, не Райану О’Рурку», — мысленно сказала себе Франческа, сжимая кулаки. Так почему же она льет теперь слезы из-за него? Или это — из-за Катарин? Трудно сказать, кто из них двоих обидел ее сильнее.

Вздохнув, Франческа отвернулась от окна и заметила сидящую посреди комнаты Ладу, глядевшую на нее своими одушевленными блестящими черными глазами.

— Как-нибудь переживем, не так ли, Лада? — спросила у нее Франческа и, нагнувшись, подхватила собачку с пола и крепко прижала к груди. Белый маленький песик лизнул ее в лицо и, устраиваясь у нее на руках поудобнее, теснее прижался к хозяйке. «Что же нам делать, Лада?» — пробормотала Франческа, снова подходя к письменному столу черного дерева. Собака выскользнула из ее рук, спрыгнула на пол и забилась под стол. Франческа тем временем придвинула к себе книгу для записей текущих дел и приглашений. Быстро пролистав страницы за июнь и июль, она еще раз убедилась в том, что они почти пусты, не считая нескольких светских мероприятий, да еще только предполагаемых, записанных карандашом: обед в доме Нельсона Эвери; несколько завтраков с разными людьми; уик-энд в Виргинии у Гаррисона, брата Нельсона, вот и все. Потратив минуту на изучение своих светских обязательств, Франческа захлопнула книгу. Неожиданно вся ее заторможенность прошла, уступив место обычной для нее энергичности. Разнообразные планы замелькали в ее голове. Быстро и четко продумав все в течение пятнадцати минут, она взглянула на часы. Было уже почти девять. Франческа придвинула к себе телефон, и, после полуторачасовых переговоров по нему, все закрутилось. Возврата назад не было. Последним она позвонила Нику. Обменявшись с ним обычными приветственными фразами, Франческа сказала:

— Я понимаю, что у вас, возможно, дел по горло, дорогой, но не могли бы мы сегодня встретиться? Я предполагаю оторвать вас от дел и позавтракать вместе.

— Вчера вечером я закончил окончательный вариант нового сценария и теперь весь в вашем распоряжении. Я как раз собирался позвонить вам, красавица, и пригласить на завтрак. Куда бы вы хотели пойти?

— Ах, мне все равно, куда хотите, Ник. Но не могла бы я предварительно заехать к вам выпить? Мне надо кой о чем поговорить с вами.

— Что случилось, Франческа? — спросил Ник, уловив беспокойные нотки в ее голосе.

— Ничего особенного, правда. Когда я могу заехать? Если примерно в двенадцать тридцать?

— Чудесно. До скорой встречи, детка.

— Договорились. Большое спасибо, Никки. Привет.

Опуская трубку, Франческа пробормотала: «Детка! Мне уже тридцать лет!» Спустя полчаса она, как всегда безукоризненно элегантная в своем темно-синем полотняном платье и с ниткой жемчуга на шее, с белокурыми волосами, собранными в небольшой пучок на затылке, уже пила в гостиной чай с Вэл, бывшей домоправительницей их замка в Лэнгли. В 1959 году общие знакомые познакомили ее на выставке ковров в Харроугейте с американцем Биллом Перри. Билл, бывший, подобно самой Вэл, вдовцом, стал за ней ухаживать, и пять лет назад они поженились, после чего Вэл вместе со своей дочерью Розмари перебралась в Штаты. Теперь, в 1966 году, они с Биллом жили в Форрест-Хиллз.

— Большое спасибо, Вэл, что вы сразу откликнулись на мой зов и приехали ко мне на Манхэттен. Очень мило с вашей стороны.

— Господи, миледи, это не составило мне ровным счетом никакого труда. Я всегда рада услужить вам. Сказать по правде, я немного скучала в последние дни. Не привыкла к тому, чтобы у меня было много свободного времени, а его теперь хоть пруд пруди, после того как Розмари уехала в колледж, а Билл столь много разъезжает по делам.

Франческа быстро подалась к ней.

— Вы уже переговорили с Биллом? Он согласен?

— Да, миледи, — улыбнулась Вэл. — Я позвонила ему на выставку по телефону перед тем, как ехать к вам. Он ничего не имеет против. Наоборот, он действительно считает, что здесь не должно быть пусто, раз вы уезжаете. У графини так много ценных вещей, картин и всего прочего. — Вэл огляделась по сторонам и закивала головой, приговаривая: — Не могу сказать, чтобы Агнесс была недостаточно прилежна или безответственна, это я отмечала еще несколько лет назад, но квартира не должна пустовать по ночам и в уик-энды. Ничего не знаешь заранее — столько развелось всякого жулья.

— Агнесс будет, как обычно, приходить ежедневно, — вмешалась Франческа, — так что дел у вас будет немного. Кроме того, я забираю, как уже вам говорила, Ладу с собой. Но меня не будет примерно два месяца. Вас это устраивает, Вэл?

— Да, леди Франческа. Теперь вы сможете не волноваться из-за вещей. Раз вы сейчас уезжаете на ленч, то я, пожалуй, начну собирать и укладывать ваш багаж.

— Думаю, что с этим можно подождать до Моего возвращения вечером. Но вы можете пока просто свалить на кровать все мои летние платья, сумки, туфли, купальные принадлежности, а потом мы вместе все это рассортируем. — Франческа встала. — Я уже начинаю опаздывать, так что мне пора сматываться. Агнесс подаст вам завтрак, Вэл.

— Благодарю, миледи. Кстати, во сколько ваш самолет завтра вечером?

— В восемь. О Боже, Вэл! — вскрикнула Франческа, — я совсем не оставила вам времени на сборы, не правда ли?

— Не беспокойтесь, леди Франческа, я буду готова к вашему отъезду. В крайнем случае Билл сможет перебраться сюда несколькими днями позже. После вашего утреннего звонка я уже успела переговорить с его сестрой. Она живет с нами в одном доме и согласна присматривать за нашей квартирой. Теперь — бегите скорее. Приятного вам завтрака. Передайте мои наилучшие пожелания мистеру Латимеру, он такой милый джентльмен.

— Обязательно передам. Еще раз спасибо, Вэл, я так вам признательна. Привет.

Несколько минут спустя Франческа уже торопливо шагала по Семьдесят девятой улице от Пятой авеню в сторону Мэдисон-авеню, сосредоточенно размышляя на ходу над тем, что ей сказать Нику, и спрашивая себя, сколь многое она может ему доверить. Так и не решив для себя этот вопрос, Франческа вспорхнула по лестнице к дверям его особняка и нажала на кнопку звонка. «Придется мне эту пьесу сыграть с листа», — решила она, нацепляя на лицо ослепительную улыбку.