— Как это?

Илви посмотрела на меня, и на лице у нее появилось страдальческое выражение.

— В жизни, порой, нужно дойти до определенного предела, — в борьбе, в желаниях, во всем — и потом остановиться на достигнутом, потому что все равно большего уже не добиться… Да и к чему дальнейшая борьба? Что еще мы сможем сделать?

Я быстро сел, пристально глядя ей в глаза.

— То есть ты предлагаешь мне отказаться от дальнейшей борьбы и признать себя побежденным? И это теперь, когда все, наконец, сдвинулось с «мертвой» точки?

— Максим! Они все равно сильнее! — с каким-то детским упорством повторила Илви. — Бесполезность твоей борьбы очевидна…

Я схватил ее за плечи и сильно встряхнул, так, что она даже стукнула зубами и была вынуждена поднять ко мне лицо. В глазах ее стоял испуг, перемешанный с печалью и болью.

— И это мне говоришь ты? Ты, которой я доверял, как самому себе! Откуда у тебя эти мысли? Как ты вообще могла подумать, что я способен на такое?!

Я отпустил ее, вставая и отступая на шаг, чувствуя, как внутри у меня все холодеет.

— Святое небо! Как же я ошибался в тебе!

Илви осталась сидеть на полу, глядя на меня снизу вверх. Глаза ее постепенно наполнялись слезами.

— А что такого я сказала? — Она старалась говорить спокойно, но голос ее дрожал от волнения. — Мои слова оскорбили твое самолюбие? Ну что ж, надо перенести и это, Максим. Надо! Понимаешь?

— Что значит «надо»? Кому это надо? Зачем надо? Кто внушил тебе эти чуждые мысли?.. Илви! Очнись! Приди в себя! Послушай, о чем ты говоришь! — Я с трудом держал себя в руках. — Что с тобой случилось? Еще два дня назад ты была уверена в нашей победе!

— Это было два дня назад, Максим! — Глаза ее сухо блеснули.

— Что же изменилось за эти два дня?

— Многое! Прежде всего, я поняла, что необходимо остановиться, пока еще не поздно.

— В таком случае нам с тобой не о чем больше говорить! — Я решительно повернулся к выходу. Напоследок бросил ей через плечо: — Я надеялся найти в тебе друга, на которого можно положиться в трудную минуту, а ты с такой легкостью предала меня… Жаль!

— Постой, Максим! Максим! — крикнула она мне вдогонку, но я уже не обращал на это внимания. Я быстро шел в темноту, чувствуя, как кровь стучит у меня в висках. Несмотря на биофильтры, было трудно дышать. Казалось, ночные болотные испарения душат меня. На краю лагеря я остановился, поднял разгоряченное лицо к небу.

Звезды — холодные и безразличные — светили из непомерных глубин, и я почувствовал себя еще более одиноко на краю этой черной бездны, в которой потерялась вся моя прежняя жизнь. Сумятица мыслей в голове только усиливала смертельную тоску на душе. Неужели она действительно способна на предательство?.. Ведь она сама вызвалась помогать мне! Значит, верила в нашу победу, верила в меня?.. Что же произошло теперь? Почему она так неожиданно переменила свои взгляды сейчас, когда мы одержали первую победу?.. Раньше мне казалось, что в ее душе есть твердый стержень, а теперь я вижу там лишь гибкую пружину! Эх, Илви Плиант, Илви Плиант! Оказывается, вас так легко убедить в чем-либо!

Я почувствовал, как новая мутная волна накатывается на сердце, принося тяжелые мысли. «Может быть, это элементарная ревность?» — неожиданная мысль пришла мне в голову, и от этого стало еще отвратительнее на душе. Не знаю, сколько я так простоял в темноте, задыхаясь от волнения и болотного смрада, пока в моей голове не созрел план дальнейших действий. Я вернулся в домик Илви. Стараясь не шуметь, протиснулся в комнату, где в дальнем углу у баллонов с воздухом стоял мой БЖО и висел скафандр. Илви спала в кресле, уронив голову на плечо. Лицо ее казалось измученным, брови хмурились во сне. Взяв небольшой запас продуктов, два герметичных цилиндра с питьевой водой, нож, фонарь и излучатель, я сложил все это в походную сумку. Снял с крючка свой скафандр и так же бесшумно вышел наружу.

Узкая полоска красного огня озарила далекий горизонт на севере, вспыхнув, превратилась в раскаленную огненную дугу, развернувшуюся сотнями дрожащих вееров багрового света. Изломанные ветви грибовиков с жадностью тянулись к просыпающемуся небу, словно, силились вырваться из болота. Сбившиеся на сухом клочке почвы аварийные домики, почерневшие от болотных испарений, напоминали чем-то людей, живших в них, таких же беззащитных и одиноких перед враждебным чужим миром. Я остановился на краю лагеря и принялся надевать скафандр. Облачившись в защитный панцирь, я включил внутреннюю продувку и только после этого пустил биосмесь внутрь шлема. Осторожно сойдя в липкую болотную грязь, я зашагал навстречу всходившему солнцу, туда, где ночью был виден таинственный манящий маячок.

Длинная узкая тень двигалась впереди меня, вздрагивая и отдаляясь с каждым новым шагом. Я с трудом переставлял ноги в жирном болотном месиве, старательно избегая на пути «ведьмины колодцы». Через полчаса, окончательно выбившись из сил, остановился, переводя дух. Оглянувшись назад, я увидел, как огромный огненный шар солнца медленно проваливается в пылающее, вспыхивающее искрами небо на юге — бесконечно длинный день подходил к концу. Черная зубчатая полоса у горизонта приблизилась не намного. Пожалуй, мне не достичь ее и к следующей ночи. Сквозь светофильтр шлема окружающий мир выглядел особенно странно: болото приобрело мертвенный фиолетовый оттенок, тени казались синими, а небо выглядело теперь жемчужно-розовым. И все же эта картина была куда лучше, чем обычный багрово-черный пейзаж. Почему-то сейчас мне вспомнилось лицо Дэвида Купера, каким я его увидел перед самым выходом из нуль-пространства. Возможно, я ошибаюсь, но он уже тогда знал, чем все это для нас закончится… Хотя, откуда ему было знать? Просто в тот момент он думал о Земле, стремясь туда и боясь своего возвращения. Вот так и я: Земля слишком далека, безнадежно далека, чтобы можно было думать о возвращении домой. Но моя память, словно, луч света, пронизывала холодный мрак космоса, стремясь туда. Она озаряла душу надеждой и приносила в нее щемящую печаль. И чтобы хоть как-то унять ее, я снова зашагал вперед, превозмогая усталость и боль в ногах.

Темнота наступила как всегда неожиданно, стремительно обрушившись с неба на застывшее болото. Робко замерцали над головой звезды, и купол неба обозначился четко и ощутимо. Я включил нашлемный фонарь. Ослепительный белый сноп света пронзил темноту. Испуганно метнулись в сторону какие-то кривые тени. Я прислушался, но наушники не доносили, ни одного звука. Повернул голову вправо и увидел небольшой островок сухой почвы, поросший грибовиками. До него было не больше двадцати метров. Я сделал несколько шагов в эту сторону и снова провалился в липкую грязь, теперь уже по пояс. Под ногами ощущалось что-то твердое, поэтому я замер, пытаясь сохранить равновесие. И вдруг увидел, как впереди в темноте вспыхнул яркой звездой желтый огонек и повис над болотом. Сердце мое взволнованно забилось в груди. Вчерашнее видение снова повторялось! Светящаяся точка колыхнулась, словно от порыва ветра, и медленно пошла по пологой дуге влево. Я следил за ней, затаив дыхание и боясь шелохнуться, как будто это могло спугнуть таинственный огонек. Вот, сделав полукруг, он на мгновение замер и начал так же медленно двигаться в обратную сторону. Кровь стучала у меня в висках гулким метрономом. Люди?.. Нет! Не может быть! Но это без сомнения были чьи-то знаки!

Светящаяся искра опять замерла в бездонном колодце темноты и вдруг очертила в небе широкий и размашистый крест. Я даже вздрогнул от неожиданности. Сомнений больше не оставалось — подобный сигнал на языке звездолетчиков означал «все ко мне!»: две пологие дуги и косой крест в сорок пять градусов. Это люди! Астронавты! Я почувствовал, что задыхаюсь от волнения. Биофильтры в носу стали неприятно ощутимыми. Но как они могли оказаться здесь? Откуда? Ведь посадка космического корабля не могла остаться не замеченной. Я изо всех сил рванулся всем телом, высвобождаясь из вязкой хляби, сделал несколько неуклюжих шагов, как гусь, переваливаясь с боку на бок, и, наконец, оказался на твердой почве. Здесь я устало опустился на землю около черного ствола корявого грибовика и посмотрел в сторону заветного огонька, но он уже исчез из виду. Сердце мое вырывалось из груди от усталости и волнения. Я долго сидел так, обхватив руками колени, прислушиваясь к чавканью и стонам, доносившимся с болота, казалось, разбуженного моим появлением здесь, пока не уснул. Но сон мой был тяжелым и тревожным. Иногда мне казалось, что сигнальные огни снова вспыхнули над далеким горизонтом, и тогда я просыпался и напряженно вглядывался в темноту, но на небе сияли только белесые звезды. Я снова засыпал, и на этот раз мне снился таинственный светящийся фиолетовым светом шар, повисший низко над болотом, которое становилось не черным, а жемчужно-розовым, словно фосфоресцировавшим изнутри. Грибовики на болоте тоже светились лилово-голубым пламенем, а по болоту ко мне шли какие-то люди в странных, похожих на скафандры, белых одеждах и прозрачных шлемах на головах. Лиц их я не видел, но они делали мне призывные знаки, словно хотели, чтобы я пошел с ними. Затем все исчезало, растворяясь в темноте…