Я умолк, глядя на него в упор. Но мои слова, казалось, не произвели на него, ни малейшего впечатления. Он, словно, находился в каком-то трансе. Вдруг я услышал его голос — тихий и невнятный. Мне даже пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать слова.

— Под Канченджангой притаились пещеры, где хранимы сокровища… В каменных гробах молятся пещерники, истязая себя во имя будущего… Но будущее уже овеяно солнцем… — медленно, словно в каком-то бреду говорил он, низко опустив голову и слегка раскачиваясь из стороны в сторону. — Уже не в тайных пещерах, но в солнечном свете — почитание и ожидание Майтрейи-Будды. Уже три года, как таши-лама в своем потайном лабране торжественно и явно воздвиг изображение Грядущего…

Слушая его, я не мог отделаться от впечатления, что голосом Вула Зеница со мной говорит какой-то другой человек или запрограммированная машина. Во всем его поведении была какая-то подавленность и неосознанность своих действий, словно им в этот момент руководил кто-то другой, издалека, сжимая его волю железной рукой.

— Вул! О чем вы говорите? Я вас не понимаю. Что с вами происходит? Ответьте мне, где Дивия Рана! Где она?

Казалось, не слыша моих слов, он поднял ко мне пустые глаза, и снова забубнил:

— Они дали мне свой терафим, чтобы я был сильнее, и не терял своей веры…

— Терафим? Что это такое? Можете показать мне его?

Он понуро опустил голову и снова замолчал.

— Зениц! Что с вами? Вы слышите меня?

Я тряс его плечо, но он никак не реагировал на наше присутствие, впав в транс.

— Послушайте, Зениц! Где девушка? Она жива? Отвечайте мне! Она жива?

Он молчал. Я схватил его за отворот куртки на груди и рывком поставил на ноги. Встряхнул его так, что у него стукнули зубы и изо рта пошла кровь, — похоже, он прикусил себе язык. Стоявший рядом Антон одернул меня за руку.

— Максим! Ты что?

— Не вмешивайся! — огрызнулся я, продолжая трясти Зеница. Тот был бледен, как полотно. Казалось, он сейчас рухнет к моим ногам, как подкошенный. Я склонился к самому его уху и холодно процедил: — Послушайте меня внимательно, Зениц! Если этой девушки уже нет в живых, вы будите отвечать перед обществом за ее жизнь по всей строгости закона. Он вам известен? Высший Закон нашего общества? «Жизнь бесценна и охраняема силой Земли, если она преумножает добро и красоту во Вселенной»!

— Послушай, Максим! — Антон снова схватил меня за руку. — Оставь его в покое. Ты же видишь, в каком он состоянии!

Пожалуй, он прав. Я отпустил лаборанта, и он упал безвольной куклой на диван. Я сел рядом, отер ладонями с лица усталость и раздражение. Посмотрел на лежащего без движения Зеница.

— Пожалуй, придется везти его с собой в Город.

— Надеюсь, у вас есть более гуманные методы дознания? Без этой грубости? — язвительно заметил Антон.

— Пойми же! Сейчас важна каждая минута, а ты хочешь, чтобы я с ним миндальничал!

— Максим! Неужели ты не видишь, что он не совсем здоров? Так ты от него все равно ничего не добьешься! Нужно вызвать сюда врачей.

Он направился к двери. Тяжело вздохнув, я последовал за ним.

Глава четвертая Блики на стекле

Этой ночью я спал особенно спокойно и сладко, наверное, потому, что ложился спать с чувством выполненного долга. Действительно, в глубине души я гордился собой. Все вышло крайне удачно. Человека, виновного в исчезновении Дивии Рана, я нашел и доставил в Город. Пускай он пока ничего не сказал, но обязательно скажет все, что знает. Главное — ниточка, ведущая к разгадке этой тайны теперь у нас в руках, и потянув за нее, мы распутаем весь клубок этого запутанного дела. Вот только времени для этого у нас почти не осталось…

Разбудил меня по-комариному назойливый писк, доносившийся из гостиной. Еще до конца не проснувшись и плохо соображая, что к чему, я вскочил с постели, и как был в одних плавках, так и бросился к визиофону. Розовый огонек вызова на панели прибора мерно мигал сопровождаемый тонким зуммером. Я поспешно включил обратную связь, кинув взгляд на часы и машинально отметив время: пять утра. В этот час беспокоить меня мог только один человек!

Несколько секунд экран оставался пустым и плоским, после чего вспыхнул перебежкой ярких голубых искр. Из глубины полусферы выплыли неясные контуры каких-то предметов, и в следующее мгновение в фокусе объектива передатчика появился человек с широким лицом. Глубокие, словно омуты, темные глаза его под низкими сдвинутыми бровями остановились на мне, изучая мое заспанное лицо. Мысленно я порадовался, что моя догадка оказалась верной.

Некоторое время начальник Особого отдела молчал, как будто оценивая обстановку. Сейчас он выглядел устало и много старше своих лет. Возможно, впечатление это возникало из-за нескольких глубоких морщин, проступивших на его высоком выпуклом лбу? Аккуратно подстриженные черные волосы его были тщательно зачесаны назад. Влад Стив придвинулся вплотную к границе разделявшей наши стереопроекции, и от этого казалось, что он сидит тут же у меня в комнате.

— Выспался? — спросил он каким-то бесцветным голосом, продолжая внимательно смотреть мне в глаза.

— Почти, — кивнул я, насторожившись и почему-то виновато опуская глаза.

— Ну-ну… — так же равнодушно произнес Влад Стив. Добавил: — Выглядишь ты не важно.

Я хотел, было объяснить ему, как я вымотался за вчерашний день. Мне едва хватило сил составить рапорт о проделанных мною розыскных мероприятиях, и, добравшись до дома буквально повалиться на постель. Но Влад Стив прервал мои еще не начатые объяснения жестом поднятой руки.

— Ладно. Поговорим обо всем у меня в кабинете. Сейчас семь минут шестого… — Он покосился на невидимые мне часы. — Ровно в семь часов жду тебя в Совете. Все!

Экран погас, а я продолжал стоять в комнате, наполненной предрассветными сумерками, пытаясь понять, почему Стив вел себя так странно. Я редко видел его таким холодно-сдержанным. Затишье перед бурей? Да, начальник Особого отдела мог быть мягок и даже сентиментален со своими сотрудниками, но и «громовержца» я в нем тоже знал. Одно оставалось для меня не понятным — что могло послужить причиной его недовольства? Ведь я выполнил свою работу четко и безупречно. Возможно, некоторую вольность я все же допустил, но на то были свои причины, и Стив должен понять меня… Я все объясню ему, и он поймет меня.

Я взбежал по широкой лестнице, перескакивая через несколько ступеней. Как всегда, коридоры Совета ОСО были пусты и безлюдны. Лифт одним мягким рывком поднял меня на шестой этаж. Я почти бегом миновал длинный коридор и распахнул дверь кабинета своего начальника.

После легкого сумрака коридора, торжествовавший здесь яркий солнечный свет ослепил меня. Влад Стив стоял у распахнутого настежь окна, спиной к входу — широкоплечий, могучий, уверенный в себе — немного склонившись вперед. Густые волосы его взбивались в мелкие кудри врывавшимся в кабинет свежим утренним ветром. Я слишком хорошо знал своего начальника, и не мог не почувствовать в его позе некоторое недовольство.

Во главе широкого стола сидела Тосико Вэй. Ее вызывающе-насмешливые раскосые глаза скользнули по мне, и на пухлых губах появилась ироническая усмешка — та самая, которая всегда так раздражала меня. Тосико пришла в Отдел на четыре месяца позже меня, и почти сразу же между нами установилось какое-то странное соперничество, выражавшееся в основном во взаимных уколах, иронии и шутливых насмешках. Не могу сейчас точно сказать кто из нас первым начал данное соперничество (мне всегда казалось, что именно Тосико), но я, разумеется, не мог спокойно сносить всех этих ее шуточек и подковырок. Словом, между нами шла негласная война, впрочем, вполне безобидная и бескровная, не мешавшая нам при этом оставаться хорошими и верными друзьями, готовыми в любую минуту прийти друг другу на помощь. Со стороны это, наверное, напоминало забавную детскую игру «в главного предводителя». А может быть, мы просто ревновали друг друга к нашей работе. Ведь Тосико считала себя в ней непревзойденным специалистом, а я был того же мнения о себе. Вот и сейчас она так самоуверенно улыбалась, глядя на меня, явно чувствуя свое превосходство, что мне немедленно захотелось доказать ей обратное. Сегодня я чувствовал себя «на коне» и хотел показать Вэй, какой я удачливый и умелый оперативник.