— Они были возбуждены, — удивленно глядя на него, ответил начальник департамента Васильев и замолчал, сбитый вопросами министра. — Далее… — продолжал он, вспомнив, на чем остановился. — От охраны Распутина мы узнали, что около полуночи за ним домой на Гороховую приезжал Юсупов и они вместе уехали в неизвестном направлении.
— Почему они не последовали за ними? — спросил Протопопов.
— Юсупов — особа, близкая двору… Так или иначе охрана подтверждает, что домой Распутин не вернулся.
— У него достаточно в Петрограде мест, где он может провести ночь, — задумчиво, скосив глаза на стол и кривя губы, сказал Протопопов, вдруг понимая, что ему просто не хочется поверить в то, во что, очевидно, уже верил начальник департамента.
— Мы уже проверили все возможные места, там его не было и нет, — сказал Васильев.
Они надолго замолчали.
Протопопов подумал о Царском Селе, о царице и закрыл глаза, будто спрятался от всего… Он медленно расстегнул шубу, сбросил с головы тяжелую шапку, ему стало жарко, он медленно и шумно дышал…
Начальник департамента, уверенный, что несчастье произошло, уже несколько привыкший к этому, понимал и все его последствия, в том числе и особенно последствия лично для него, и думал сейчас о том же, о чем он начал думать с той минуты, когда его поднял с постели телефонный звонок начальника столичной полиции Попова: что можно предпринять, чтобы его ведомство, включая и его самого, вышло из этой истории без катастрофических последствий?
— Юсупов, как вы знаете, — заговорил он снова, внимательно наблюдая министра — проснулся он наконец, поймет то, что сейчас услышит? — задумал это давно и довольно открыто об этом говорил. Если великий князь участник… это будет выглядеть как дворцовый заговор, который нам, по существу, недоступен.
Протопопов повернул к нему свое мятое со сна лицо и стал слушать с напряженным вниманием в выкаченных глазах…
— Когда вступают в действие подобные лица, — продолжал неторопливо Васильев, уже видевший, что министр его мысль уловил, — мы не в силах применять все свои возможности. Кажется, сама императрица на ваш доклад о сговоре великих князей сказала вам, что сюда вашим людям лезть не следует, так как это их чисто семейное дело и император сумеет справиться с этим сам. Вы это помните, ваше превосходительство?
— Да, да, она это говорила, — словно очнувшись, излишне оживленно сказал Протопопов и даже приподнял вверх углы губ, как будто улыбнувшись… Однако странное восприятие им происшедшего продолжалось. Только теперь он в мыслях своих как бы перескочил на другую сторону случившегося и обдумывал уже последствия, но и тут его мысль пугливо далеко не уходила, и потому он еще не сознавал всего ужаса случившегося для него и его судьбы.
— Несколько усложняет ситуацию то, что там был Пуришкевич, — продолжал начальник департамента. — Но можно доказать, что мы его не просмотрели. Мы действительно располагаем информацией наружного наблюдения о том, что Пуришкевич вчера проследовал во дворец к Юсупову, ну а что он там делал, мы не могли знать по причине, которую я изложил ранее.
— Эти наблюдения зафиксированы? — спросил Протопопов.
— Есть рапорт…
Начальник департамента, как только прибыл в министерство и узнал о происшедшем, первое, что сделал, вызвал к себе агента, который вел наблюдение за Пуришкевичем, — и внушил ему, что нужно немедленно написать рапорт о проведении им еще в семь часов вечера наблюдения за Пуришкевичем вплоть до дворца Юсупова.
— Это хорошо… это хорошо… — тихо самому себе сказал Протопопов. Да, у него есть возможность объяснить и даже оправдать свое бессилие предупредить несчастье… если оно все-таки случилось.
— Что вами предпринято? — спросил он Васильева.
— Все, что только в наших силах. На ноги подняты все наши люди. Сейчас во дворце Юсупова находятся, кроме ответственных лиц следствия, градоначальник генерал Балк, командующий корпусом жандармов генерал граф Татищев, начальник охранного отделения Глобачев. Я недавно оттуда и сейчас снова поеду.
— Таким образом, в этот… слух уже посвящены многие? — спросил Протопопов.
— Все строжайше предупреждены о тайне расследования, — ответил Васильев, прекрасно понимая, что стоит за вопросом министра. — Ваше превосходительство, я уверен, что это свершилось, и нам сейчас следует беспокоиться не о том, как сберечь слух, а о том, как, учитывая все обстоятельства, приличнее выглядеть перед двором и… — Васильев чуть запнулся, тревожно глянув на министра, и заключил — …перед русским обществом.
Протопопов понял Васильева, однако обсуждать с ним этого не хотел. Он долго молчал, закрыв глаза, потом сказал:
— Узнайте, что есть нового…
Но когда начальник департамента направился из кабинета, остановил его:
— Позвоните отсюда.
Васильев соединился со своим заместителем, который сейчас руководил расследованием.
— Я нахожусь у его превосходительства, — сказал он. — Доложите, что у вас нового? Так… так… — Он довольно долго слушал… Протопопов в это время почувствовал приближение приступа. — Всех этих людей немедленно доставьте в департамент. Я сейчас буду… — закончил он и, положив трубку, сказал министру — Новые подробности подтверждают, что преступление совершено.
— Я могу доложить об этом? — тихо спросил Протопопов, в голове у него начинался шум.
— Я бы, ваше превосходительство, постарался сделать это как можно позже, когда будет больше данных, уличающих лиц высокого положения. Разрешите мне идти…
Оставшись один, Протопопов долго сидел неподвижно, прислушиваясь к сигналам приступа, и облегченно вздохнул, почувствовав, что сигналы затихли… Начал работать мозг… Да, да, он не будет спешить информировать императрицу… Но снова он еще не представлял себе это событие во всей его сложности, ему было только страшно от мысли, что неотвратимо наступит час, когда он по этому поводу должен будет отправиться в Царское Село.
Совсем недавно он был свидетелем катастрофы премьера Штюрмера. Выдвинутый на этот пост императрицей, с ее помощью убравший из правительства сильнейшего Сазонова и забравший себе портфель министра иностранных дел, такой уверенный в себе и в высокой поддержке, он в один прекрасный день слетел со всех своих постов. Его убрали, и царица защитить его не смогла. Для Протопопова катастрофа премьера прозвучала тогда как тревожный набат, и он слышал его почти каждый день. Сейчас он слышал его очень громко, реально, и опять в голове у него гул…
Вся Россия расколется пополам — на ликующих и скорбящих. Но Россия — ерунда, а вот что скажут, как поведут себя царь с царицей? Чьи головы полетят?.. Протопопов передернулся в кресле, его бросило в жар, а потом все его тело, точно обретя невесомость, затряслось мелкой дрожью. Начинался припадок. Как понервничает, так припадок. Распутин говорил: «Это тебя бес качает…» А тибетский доктор и его друг Бадмаев пугает, говорит, будто у него в голове что-то нарушено. Но он всех пугает, этот незадачливый делец и доктор. Все врачи любят пугать, им нужны больные с деньгами — Манус прав и в этом. На самом деле все это у него от нервов и еще от того, что так уж у него устроен мозг — может сам выключаться, чтобы отдохнуть. Так объяснила ему одна монашка, приятельница Распутина. Ей он верит, у нее глаза сильные…
Припадок продолжался. Протопопов находился в приятной прострации. Будто лежал в теплой ванне. И видения, видения накатывали, как виды в синематографе… Одно другого приятней… Вот он видит себя на берегу тихого пруда, по которому плавают белые лебеди и кричат ему нежно, любовно: курлы… курлы… И вдруг он видит себя летящим средь пушистых облаков. Лететь легко-легко, нужно только чуть пошевеливать распахнутыми руками. Он видит внизу города, реки, леса. И нисколько не страшно — воздух упругий, качает его на своих теплых волнах…
Сквозь приятнейшие ощущения свободного полета Протопопов слышит резкие звонки телефона и даже знает, какой телефон звонит — прямой из Царского. Звонок гремит все чаще, все длиннее.