«Итак, — подытожил немолодой следователь Октябрьского отдела, — это опять дело рук карлика». Следственные органы по описаниям случайных свидетелей уже располагали фотороботом предполагаемого Ижевского Чикатило. Вглядываясь в пустое и отрешенное лицо выжившего свидетеля, он только никак не мог понять истинного мотива трусливого побега, безоговорочно решившего судьбу и жизнь любимой девушки.

— Да, мир точно перевернулся, — про себя сказал он и, неторопливо достав сигарету из пачки, зажег ее. — Ну что, ладно, можешь ступать, — негромко объявил милиционер, с наслаждением затягивая вглубь легких никотин.

Вступившая в законное владение осенняя ночь не предвещала спокойного несения службы с просмотром телевизора и недолгим сном на диване. За долгие годы работы в следствии он начал ненавидеть это время суток, с рождавшимися в ее темных просторах человеческими амбициями и завистью. С заходом яркого небесного светила удмуртская столица превращалась в реалистические декорации предстоящего полномасштабного театрального представления, где убийцы, бандиты и насильники воплощали в жизнь свои кровавые сценарии, выполняя роль не только сумасшедших сценаристов, но и превосходно играя главные роли.

— Да, чуть не забыл, скоро можешь понадобиться, — догнали слова курившего милиционера уже стоявшего в дверях Максима. Юноша с бессмысленным взором, застывшим в глазах, понимающе кивнул головой. «Да, и как же ты будешь жить дальше с такой ношей?» — удрученно думал следователь, провожая взглядом выходившего из комнаты трусливого влюбленного. Миновав узкие и мрачные коридоры районного отдела милиции, свидетель открыл входную дверь. Необыкновенно холодная и отрезвляющая прохлада раннего утра встретила его на ступеньках. Город странным образом был пуст от людей и созданной ими суеты, он встретил юношу призрачной тишиной, изредка нарушаемой отдаленным гулом проезжавших автомобилей. Невероятно длинная и тяжелая ночь начала медленно отступать под грозным напором зарождавшегося нового дня, который, как казалось, начнет писать новую историю жизни города с чистого листа.

Глава 23

Наталья Сергеевна, в длинном, ниже колен, халате, молча стояла у незашторенного окна в темном зале, с надеждой всматриваясь в освещенный редкими фонарями двор. Несколько раз ее сердце начинало судорожно биться при виде человеческого силуэта, появлявшегося из глубины покрытой кромешной мглой дороги.

«Ну, наконец-то, моя милая Оленька идет», — радовала себя этой мыслью женщина, теряясь в догадках, — плакать или радоваться. Но всякий раз минутная радость безвозвратно растворялась, коварно заполняя пустоту неприятным страхом, холодившим откуда-то изнутри. Раз за разом припозднившиеся путники проходили мимо их подъезда, забирая с собой частичку надежды, пылавшую в материнской груди. Старинные настенные часы монотонно пробили двенадцать часов ночи. «Вот уж и полночь, ну где же ты, моя любимая доченька?» — волновалась женщина с невероятно ноющим в груди сердцем. Она даже и не заметила, как подло и предательски проникли зловещие мысли в ее взбудораженный ум. Они, подобно миллионам змей, сбившись в клубок своими телами, начали душить последнюю недогорающую лучинку материнской надежды. Но женщина не сдавалась, осилив дурные мысли силой чистой родительской любви, которая никогда не иссякнет в ней. Но все же странное, гнетущее изнутри чувство пугало ее. Раздавшийся внезапно громкий звонок телефона заставил её невольно вздрогнуть. Замешкавшись еще на одну секунду, она вдруг выскочила из оцепенения и бросилась к звенящему телефону Сомнений не было, в столь поздний час могла звонить только Оля, ее единственная Оля, — радостно кричала не находившая себе покоя женская душа. Настенные часы с изумлением наблюдали, как немолодая хозяйка, с горящими глазами и нервно дергавшимися краями покусанных губ, схватила телефонную трубку.

— Добрый вечер, это квартира Звягинцевых? — спросил четко поставленный мужской голос из аппарата.

— Да, — еле слышно ответила удивленная женщина, надеявшаяся услышать голос своего единственного ребенка. Она была готова расплакаться, проклиная невидимую силу, издевающуюся над ней.

— У вас есть дочь? — как-то приглушенно, будто чего-то опасаясь, спросил полуночный незнакомец.

— Да, а в чем дело? — вспыхнула она, надеясь, что мужчина прольет свет на единственный вопрос, мучивший ее: где сейчас находится Оля. Крепкая по силе духа и характера, женщина была готова на многое. Но она никак не ожидала, что судьба вынесет такой суровый приговор. Сердце женщины защемило, открытый рот принялся судорожно хватать воздух. Наталья Сергеевна уже не слышала, что говорил принесший недобрую весть мужчина, в ее ушах истерично кричала материнская утрата. Опершись спиной о стену, она медленно сползла на пол, разбив пластмассовую телефонную трубку об паркет. Не дающий покоя ее сердцу материнский инстинкт, что рождается в женщинах при рождении ребенка, не обманул, не солгал.

— Доченька. Оленька, моя родная, моя кровинушка, моя любимая девочка, тебя больше нет, как же ты могла умереть, как же ты могла оставить меня одну! — истерично зарыдала полная отчаяния и смертельной печали мать, закрыв руками лицо. Звук непомерного материнского страдания эхом отлетал от стен, быстро заполняя душераздирающим криком трех комнатную квартиру. Из дальней комнаты, где располагалась спальня, на громкий звук женского рыдания выскочил заспанный Игорь Петрович и устремился к жене.

— Что, что случилось что произошло? — на повышенных гонах спросил он, пытаясь перекричать надрывно плачущую Наталью, что сидела на полу в коридоре, методично ударяясь тыльной частью головы о бетонную стену. Не дождавшись ответа обезумевшей от горя жены, он стремглав побежал на кухню. Трясущимися от волнения и нелепой неизвестности руками он, вытащил из шкафа стакан и, заполнив его холодной водой, быстро вернулся обратно. Непонятный для него, разрывающий душу женский плач усиливался, пронизывая тело хорошо отточенными пиками стрел. Ему ничего не оставалось делать, как выплеснуть все содержимое стакана на заливающееся слезами женское лицо. Надрывно плачущая жена громко всхлипнула, будто захлебнувшись, и, на мгновение перестав рыдать, уставилась на мужчину заплаканными глазами.

— Нет, нет больше нашей дочки, она умерла, умерла, ты слышишь? — всхлипывая, произнесла Наталья Сергеевна, и вслед за этим новая порция слез затопила женское лицо. Мужчина обнял руками’ рыдающую жену и прижал к себе, капли слез тонким ручейком потекли из его глаз.

Глава 24

Стрелка командирских часов неукоснительно подбиралась к одиннадцати часам вечера, когда ярко-красный «Лиаз» въехал — в район одноэтажных, теснившихся друг к другу, деревянных домов. Горящие вверху световые плафоны тускло освещали полупустой салон автобуса. Анатолий, оторвавшись от буйствовавших в его голове сексуальных мечтаний, нехотя открыл глаза и посмотрел в окно. На темном, если не сказать, абсолютно черном, фоне изредка мелькали яркие пучки света.

— Мы, это, сейчас где? — не в состоянии определить местоположение, поинтересовался он у соседа.

— Да, это, на следующей остановке выходим, — встрепенулся Александр, дождавшись наконец хоть какого-нибудь внимания к его персоне.

— Ну че, может это, отметим, мы как-никак такую делюгу замутили, — с лукавой улыбкой поинтересовался горбун, ожидая лишь только положительного ответа.

— Да тихо ты, урод, — еле различимым шепотом закричал главарь, мгновенно сменив равнодушно детское лицо на маску рвущегося в бой хищного животного с застывшим в глазах звериным оскалом. — Ты че это, жертва аборта, орешь на весь автобус? Пасть закрой и сиди, говнюк!

Колющие и жгучие, как копья, слова главаря с невиданной скоростью вылетали из уст и впивались в испуганное лицо насильника, который уже и сам был не рад своей очередной глупой выходке. Закончив моральное избиение, карлик быстро оглянулся вокруг. Немногочисленные пассажиры автобуса, на его счастье, были заняты лишь своими проблемами: кто-то неторопливо разговаривал, кто-то тупо пялился в одну точку.