– Не вмешивайся в мои дела.

– А ты что, можешь доверять кому-то больше, чем мне? Пожалуйста, дедушка, подумай, в какой ситуации мы оказались.

Война начнется двадцатого марта, то есть уже скоро. Ты… ты плохо себя чувствуешь, и… В общем, мне кажется, что ты нуждаешься в моей помощи. Я не раз слышала, как ты говорил, что иногда, чтобы успешно провернуть какое-либо дельце, приходится платить людям за верность. Теперь же, если станет известно, что ты серьезно болен, некоторые из твоих людей могут продать свою верность другому хозяину.

Старик снова закрыл глаза, размышляя над словами Клары. Его удивило, что его внучка разговаривала с ним очень спокойно. Следовательно, она спокойно воспринимала информацию, касающуюся его планов организовать крупномасштабный грабеж музеев Ирака и тем самым лишить иракский народ древнего культурного наследия. Клара сильно любила эту страну и выросла, мечтая о том, что будет разыскивать затерянные города. Она благоговела перед любым предметом, имеющем отношение к древним цивилизациям, – и вдруг захотела стать во главе крупного бизнеса, единственной задачей которого было красть археологические ценности Ближнего Востока.

– Чего ты хочешь, Клара?

– Я хочу, чтобы ни Ахмед, ни Ясир не смогли воспользоваться ситуацией, в которой мы оказались. Хочу, чтобы ты рассказал, как мне следует поступать и что нужно им говорить – да и вообще, чтобы ты рассказал мне обо всем, что, по-твоему, должно быть сделано.

– Мы собираемся похитить у Ирака его прошлое.

– Я знаю.

– И тебе все равно?

Прежде чем ответить, Клара на несколько секунд задумалась. Нет, ей, конечно, было не все равно, однако преданность своему дедушке она поставила выше преданности кому-либо или чему-либо, в том числе и своей стране. Кроме того, она в глубине души не верила, что людям Альфреда удастся похитить буквально все ценное. Не так уж просто вынести из музеев находящиеся в них экспонаты, хотя люди, привлеченные дедушкой к операции, по всей видимости, попытаются проникнуть в лучшие музеи страны.

Я не стану тебя обманывать, – сказала Клара. – Когда Ахмед рассказал мне об этой операции, мне поначалу не хотелось верить, что все это – правда. Однако я не могу что-либо изменить, как не могу изменить и тебя, а потому чем быстрее все это закончится, тем лучше. Что меня беспокоит, так это то, что ты серьезно болен и с тобой пытаются нехорошо обойтись. Вот это меня действительно беспокоит.

– Ну раз уж ты теперь все знаешь… Что ж, бери власть в свои руки. Однако пусть у тебя на этот счет не будет никаких иллюзий: я не потерплю ничьих ошибок, даже твоих.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– В плане проведения операции не будет никаких изменений. Я уже сказал Ахмеду, что от него требуется, а также что требуется от Ясира и…

Старик не договорил. Его глаза потускнели, и Клара почувствовала, что его рука стала холодной и безжизненной. Она закричала – нет, даже не закричала, а взвыла, как волчица.

В комнату вбежали доктор Наджеб и Самира, они сразу же бросились к старику. Вслед за ними появилась Фатима. Подскочив к Кларе, она обняла ее.

А еще через несколько секунд в комнату ворвались двое охранников с пистолетами в руках. Услышав крик, они подумали, что на старика кто-то напал, и бросились его спасать.

– Выйдите отсюда все! – приказал врач. – И вы тоже, – бросил он Кларе.

Фатима первой пришла в себя и, видя, как сильно Клара потрясена, а охранники недоуменно топчутся у двери с оружием в руках, решила, что должна попытаться как-то объяснить случившееся.

– Это была лишь ложная тревога, с хозяином все в порядке, – сказала Фатима, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности.

Клара наконец тоже пришла в себя и, увидев охранников, в нерешительности стоявших в дверях, сказала:

– Все в порядке. Ничего серьезного не произошло. Просто я упала и ушиблась. Мне жаль, что я всех всполошила.

Охранники и остальные столпившиеся в дверях люди смотрели на Клару, не веря ее словам: тот отчаянный крик, который они только что слышали, вряд ли мог исходить даже от истерической женшины, которая упала и ушиблась. Кроме того, Клара явно ничего себе не повредила, а потому все были уверены, что она лжет.

Клара выпрямилась, осознавая, что от того, как она себя поведет, во многом зависит, будут ли в дальнейшем повиноваться ей эти люди.

– Я вам сказала, что ничего серьезного не произошло! Идите занимайтесь своей работой! И держите язык за зубами! Если кто-нибудь из вас позволит себе сболтнуть лишнее или начнет фантазировать, он скоро об этом пожалеет. А вы, двое, останьтесь здесь, – Клара указала рукой на двух охранников, забежавших в комнату Танненберга вслед за Фатимой.

Фатима вытолкала всех остальных из дома и закрыла входную дверь, чтобы никто не видел, как сильно по-прежнему обеспокоены охранники Танненберга, вышедшие вместе с Кларой в коридор.

– Я хочу, чтобы вы не вздумали обронить хоть слово о том, что здесь видели, – заявила Клара.

– Понятно, госпожа, – сказал один из охранников.

– Если проболтаетесь, то дорого за это заплатите. Если будете держать язык за зубами, я вас щедро вознагражу.

– Госпожа, вы ведь знаете, что мы уже много лет работаем на господина Танненберга, и он нам доверяет, – произнес один из охранников.

– Я знаю, что доверие имеет свою цену, а потому не совершайте ошибок и не пытайтесь продать информацию о том, что происходит в этом доме. А сейчас станьте у двери и никого сюда не впускайте.

– Хорошо, госпожа.

Клара вернулась в комнату дедушки, стараясь не производить шума. Доктор Наджеб с тревогой смотрел на Танненберга.

– Что с ним произошло? – спросила Клара.

– Именно об этом я хотел спросить у вас.

– Он снял кислородную маску, мы с ним разговаривали, и вдруг его глаза словно потухли, и по его телу пробежала судорога.

– Я больше не буду вам повторять, что либо мы увезем вашего Дедушку отсюда, либо он долго не протянет.

– Мой дедушка останется здесь. А теперь скажите мне, в каком он сейчас состоянии.

– Его состояние можно назвать критическим. У него снова едва не остановилось сердце. Нам нужно подождать результатов обследования, которое я только что провел. Радиография печени показывает» что раковая опухоль снова увеличилась. Но больше всего меня сейчас беспокоит его сердце.

Он в сознании?

– Нет. А теперь позвольте мне делать свою работу. Оставьте нас, я буду держать вас в курсе. С этого момента я буду находиться рядом с ним неотлучно.

– Делайте все, что только можете, но не дайте ему умереть.

– Это вы, похоже, твердо решили не дать ему выжить.

Слова Салама Наджеба были для Клары хуже пощечины, однако она не стала ему ничего говорить, потому что знала: он все равно ее не поймет.

Выйдя из комнаты дедушки, Клара натолкнулась на Ахмеда, который пытался пройти к Танненбергу, но его не пускала Фатима.

– Что произошло? Люди взволнованы, они говорят, что ты кричала, и думают, что с твоим дедушкой что-то случилось.

– Я упала и вскрикнула от боли, вот и все. С моим дедушкой все в порядке, он просто немного устал.

– Мне нужно с ним поговорить. Я сегодня ездил в Басру.

– Говорить тебе придется со мной.

Ахмед пристально посмотрел на Клару, пытаясь догадаться по выражению ее лица, что произошло на самом деле.

– Завтра я уезжаю и поэтому хочу проконсультироваться у него по некоторым вопросам. Насколько я знаю, этой операцией руководит твой дедушка, и никто мне не сообщал, что произошли какие-то изменения. Как бы то ни было, никто не станет выполнять ни одно твое распоряжение, в том числе и я.

Клара поразмыслила над словами мужа и решила, что сейчас не время для противоборства с Ахмедом, потому что не была уверена в своей победе. Если она станет настаивать на том, чтобы он разговаривал с ней, а не с Альфредом, Ахмед догадается, что дедушке стало совсем плохо, и она даже представить не могла, к каким это может привести последствиям. Поэтому она решила вести себя как та Клара, какой она была раньше, хотя уже и сама не знала, много ли в ней еще осталось от той, прежней, Клары.