— Ты мой герой! — старушечьим дискантом закричала спутница, и смешно вытянув трубочкой толстые губы, сделала попытку запечатлеть у него на челе жаркий поцелуй. Однако и здесь ей вновь помешал объемный живот. Пытаясь все же дотянуться до физиономии кавалера, дама повисла у него на шее всем своим немалым весом. Даже столь могучий мужчина не выдержал такого напора, и чтобы не упасть, оперся задом о тощие перила, ограждавшие площадку перед дверью. Жалкие палочки переломились с печальным треском, и мужчина стал падать. Испуганно ухватившись за платье подруги, он увлек ее за собой. Две туши рухнули на край скамейки. Её противоположный конец, где боялся Треплос, взметнулся вверх. Поэт ощутил резкий толчок в сухую задницу, а вслед за этим ни с чем несравнимое чувство свободного полета. С диким криком, махая руками, словно ветряная мельница, он взлетел над окружавшей дворик стеной. Опомнившись, земля позвала назад своего непутевого сына. Поэт полетел вниз. Но тело одного из лучших атлетов Милеты среагировало быстрее разума. Руки намертво вцепились в край толстой стены. Изо всех сил стараясь не упасть, юноша бросил взгляд вниз.

Толстяки, вопя в два голоса, ворочались среди обломков лавки, стараясь подняться. Налетчики вытаращенными глазами смотрели на повисшего поэта, который выл словно мартовский кот и царапал сырцовые кирпичи сандалиями. Из открытого рта Врала на грудь вывалился пережеванный пирожок

— Держи! — фальцетом закричал бандит с перебитым носом и, рванувшись, налетел низом живота на край бочки.

Напрягая мышцы, Треплос, наконец, вскарабкался на стену, перекатился по ней и, не глядя, свалился на противоположную сторону.

Через миг его многострадальные ягодицы получили еще один ощутимый удар. Перед лицом ошалелого поэта взметнулся вверх хвост, украшенный свалявшейся кисточкой, а по ушам ударил обиженный рев! По воле богов молодой человек рухнул прямо на мерно шагавшего ослика. Покладистое животное не выдержало таких издевательств с собственной спиной и резко мотнуло задом, вскидывая ноги.

Треплос свалился на каменную мостовую и тут же получил удар плетью от хозяина четвероногого транспорта. Ничего не соображая, юноша на четвереньках пополз прочь. Тут его ладонь попала в мерзкую кучку, только что оставленную ослом. Рука поехала в сторону, и лоб украсила здоровенная шишка от удара об дорогу.

Подгоняемый злобными криками осла и хозяина, Треплос все-таки сумел встать на ноги и помчался, не разбирая дороги. Он бежал по запутанным переулкам, желая только одного, как можно скорее оказаться на какой-нибудь оживленной улице. Но вокруг были только кривые, узкие ходы меж глухих стен. Встречные люди шарахались в сторону от перемазанного в ослином дерьме поэта. Впереди мелькнул проход, за которым показалась заполненная народом площадь.

С криком юноша бросился в тут сторону. И тут же получил мощный тычок в бок. Рухнув, Треплос к своему ужасу увидел рядом разъяренного Врала. Предводитель налетчиков схватил его за хитон и одним рывком поднял на ноги.

— Сбежать задумал, гаденыш!

Его лицо, перекошенное гневом, походило на маску злобного демона. И тут юноша почувствовал, как страх сменяется гневом. Он рванулся и попытался ударить громилу кулаком в лицо.

— Ах ты, молокосос! — взревел налетчик и изо всех сил швырнул его в стену.

Вот это он зря сделал. Дома для простого люда строились очень быстро. В лучшем случае стены клали из обсушенного на солнце кирпича. В худшем, когда хозяева и строители оказывались еще более эффективными собственниками, они просто ставили каркас из бревен, а промежутки между ними заполняли глиной, используя в качестве связывающей арматуры тростник, лозу или просто сухие ветки.

Вот в такую стену влетел Треплос всем своим весом с приданным ему ускорением. Сучья, скреплявшие глину, не выдержали, и юноша рухнул в огромный чан с грязной мыльной водой. Наполненный паром воздух прорезал многоголосый женский визг. Часть прачек бросились бежать от нежданно появившегося из стены человека. Другая — предпочла отметить его появление криками, воплями и маханьем вальками, предназначенными для стирки.

В очередной раз потерявший добычу предводитель налетчиков протиснулся сквозь дыру в стене и прыгнул сверху на копошащегося среди грязного белья юношу. На только что вставшего на четвереньки поэта обрушилась тяжеленная туша, и он вновь погрузился в воду.

— Ты у меня, сученок, своей мочой захлебнешься! — ревел разъяренным медведем Врал, крепко вцепившись в горло поэта.

Появление из стены второго мужика привело оставшихся у чана прачек в состояние полного ступора. Но это были женщины Нидоса! Не сговариваясь, все, у кого в руках были вальки, обрушили град ударов на лысую голову налетчика.

От неожиданности тот вскочил и стал бестолково отмахиваться руками. Почувствовав, что стальные пальцы оставили в покое его истерзанную шею, Треплос ужом проскочил между ног отмахивавшегося от прачек бандита и, спотыкаясь на скользком деревянном полу, побежал, куда глаза глядят. Заметив, что добыча вновь ускользает, Врал бросился за ним и в два прыжка нагнал несчастного поэта.

В густом тумане, наполнявшем прачечную, перед Треплосом нарисовалась могучая широкоплечая фигура. Взвыв от страха, он развернулся и столкнулся нос к носу с предводителем налетчиком. Тот радостно взревел и взмахнул кулаком, намереваясь одним ударом вырубить докучливого юнца. Но тут под пяткой у поэта случайно оказалась лужа, и он, нелепо взмахнув руками, рухнул на пол. Кулак, летевший, казалось, прямо в его глаз, попал по физиономии управляющего прачечной, который выбрался из своей каморки, услышав визг подчиненных. Бывший борец, получив по морде, растерянно крякнул и, привычно сплюнув кровавую слюну, ответил ударом на удар. Этот противник оказался одной весовой категории с Вралом. Налетчик отлетел назад, обрушив по дороге пару столов с чистым бельем.

Но Треплоса мало интересовал исход этого поединка. Не рискуя подняться на ноги, он пополз на четвереньках, развив поразительную для такого способа передвижения скорость. Не обращая внимания на встречавшиеся по пути человеческие ноги и ножки столов, юноша, как и положено поэту, стремился к свету, мелькавшему где-то впереди. Сбив по пути какие-то лавки, Треплос выкатился на залитый солнцем двор. Оглянувшись, он увидел крытую повозку с высокими бортами. Не раздумывая, юноша подтянулся на руках и рухнул на дно. Едва юноша перевел дыхание, послышались медленные тяжелые шаги.

«Как он меня нашел?» — подумал он и попытался подняться, опираясь ладонями в кое-как оструганные доски. Треплос еще не успел выпрямить руки, когда сверху рухнуло что-то тяжелое. Локти подломились, юноша больно ударился лбом, и темнота мягким одеялом окутала многострадальное сознание поэта.

Очнулся он от неприятного запаха. Треплос поморщился и открыл глаза. Над ним склонилось прекрасное женское лицо в обрамлении длинных золотистых волос.

— Я сплю? — спросил поэт незнакомку и самого себя. — Эти чудеса во сне или наяву?

Глава V. Новые чувства и впечатления

Айри предполагала, что жрец будет недоволен появлением Треплоса, но такая вспышка гнева оказалась для нее полной неожиданностью. Когда он замахнулся посохом, девочка очень испугалась и даже решила пока не поздно сбежать. Но тут же вспомнила постоянное чувство голода, преследовавшее ее последние два года, похотливые взгляды и липкие ручонки «крысенышей» из банды портовых воришек. На душе стало тоскливо. Взяв у хозяина гостиницы папирус и чернила, она стала подниматься на галерею, мысленно ругая Тусета: «Подумаешь, ну пришел ко мне дружок, решили мы немного позабавиться. Ничего же плохого не случилось?»

Едва она это подумала, как сандалия соскочила со ступеньки, листки разлетелись, а чернила лишь чудом не выплеснулись на новый хитон. Сейчас же заболела скула, вспомнив удар Треплоса. Присев, Айри стала быстро собирать папирус, чувствуя, что это кто-то из богов напомнил ей об истинных намерениях «приятеля». «Благодарю тебя, Сет», — тихо пробормотала она, с сожалением понимая, как прав оказался жрец. Не появись налетчики, не видать бы ей приданого. Вот и получается, что у господина есть все основания на нее злиться.