- Прогуляемся, господин майор? Холодно.

  - Конечно! - Грызун двинулся по аллее, переставляя короткие ножки в такт своим мыслям. Шура потрусил рядом. - В ГРУ меня учили, что всякие приготовления к войне говорят о предполагаемой тактике её ведения. Как же вооружалась русская армия перед наполеоновской угрозой? Даже человек с уровнем образования Георгия Жукова поймёт, что все вооружения можно разделить на наступательные и оборонительные. Любая универсальность снижает эффективность в специальной области. В XIX веке это правило действовало столь же строго, как и перед Второй Мировой войной. Сейчас не принято об этом вспоминать, но к 1812 году Россия была впереди всей планеты по изготовлению тяжёлой артиллерии. Царь-пушка мастера Чохова была самым крупнокалиберным изделием в мире с диаметром ствола 890 миллиметров, почти метр. К началу наполеоновской кампании она стояла на вооружении более двух веков. Представляете, какой опыт! Каменное ядро Царь-пушки весит восемьсот килограмм. Естественно, она могла стрелять и картечью, выстреливая тонну каменных шаров на многие сотни метров. Если бы Александр I действительно хотел избежать войны, он бы приказал вооружаться именно такими - сверхтяжёлыми орудиями. Вообразите по тысяче подобных монстров у стен Москвы и Санкт-Петербурга и восемьсот тонн ядер, летящих в наполеоновскую армию одним залпом. После двух-трёх залпов корсиканцу пришлось бы бежать во Францию за новой армией. Но Царь-пушка тяжела, весит сорок тонн как танк, двигателя не имеет. Это - чисто оборонительное оружие. Зачем оно, если российская армия собиралась наступать, а не оборонять свои города?

  - Что же здесь на самом деле происходит?

  - Правильный вопрос, коллега. Сие я выяснил в первую очередь, попав в 1812 год. Император приказал строить мелкие пушки-шакалы, наступательную артиллерию, которую легко двигать по дорогам Европы во время агрессивных, захватнических войн. Аналогично, в армии на вооружение принимаются наступательные ружья, а мощные оборонительные кони уступили место выносливым лошадям наступательных пород. Осталось одеть сапоги. И всё это в один не прекрасный день должно ударить по цветущим городам Западной Европы, в страхе сжавшимся в ожидании русской орды. В известной нам истории Наполеон лишь на несколько дней опередил, вероломно нанеся удар мнимому союзнику в борьбе против англичан. Иначе не позднее 6 июля 1812 года две огромные группировки Барклая де Толли и Багратиона, как две стальные челюсти, разинувшие пасть на Польское герцогство, схлопнулись бы с грохотом пушечных залпов. Там - прямая дорога к Парижу. У Бонапарта не оставалось выбора.

  - Почему именно 6 июля?

  Грызун не смутился.

  - Ни в каких архивных документах Империи нет царских велений в этот день войну НЕ начинать. Так почему бы и нет? И так, допустим, в нашем присутствии Наполеон снова успеет первым. Что дальше? Позорное поражение Кутузова на Бородинском поле перекликается с грандиозными провалами Жукова у стен Ленинграда, под Сталинградом, на Курской дуге и при штурме Берлина. У села Бородино армия станет в оборону. Если боец с ружьём идёт в атаку, то тело его полностью открыто для пуль и ядер. Он не может нести на себе много боеприпасов, он запыхался и выбился из сил, он ведёт огонь с ходу или с короткой остановки (т.е. неприцельно или почти неприцельно). Он ведёт огонь по целям, которые плохо или вообще не видны. За каждым новым бугорком для него открывается новая картина, которую нужно охватить взглядом, оценить и принять решение. Под убийственным огнём.

  - По-моему, вы это уже писали применительно к Второй Мировой войне.

  - Да, я часто повторяюсь, какая разница. Главное - мои повторы охотно печатают. А применительно к войне двенадцатого года прозвучит как новшество. Вернёмся на Бородино. Чёрт! В этой реальности битва ещё предстоит. Ненавижу временные парадоксы. Так вот, сидящий в траншее имеет боеприпасов в достатке. Его тело укрыто от пуль. Он ведёт прицельный огонь. У него много сил, дыхание ровное, местность перед ним знакомая, расстояние до местных предметов промерено. Поэтому русская армия должна была... или будет понести... или понесёт в три-четыре раза меньше потерь, чем наполеоновская. Бонапарт, не имея возможности восполнить потери ближе Варшавы, вынуждается к ретираде. Мы знаем из нашей истории и увидем здесь, что убыль личного состава на Бородино - примерно одного порядка у обеих сторон. Наш резвый фельдмаршал толком и обороняться-то не умеет. О Кутузове мы помним, он оставил поле боя и позорно сдал Москву. Или сдаст... Опять парадоксы. Устав от своей победы, Наполеон вернулся во Францию. Его армия как-то незаметно рассосалась по пути. Кутузов, не моргнув глазом, объявил это сногсшибательным успехом! Собственно, у него и был-то всего один глаз, зря, что ли, моргать. Наш бравый циклоп лихо накатал после войны том мемуаров "Воспоминания и раздумья". В нём подробно описал ошибки Государя, а собственные ляпы изобразил как проявления стратегического гения. Самое смешное, что мемуары стали переиздаваться и после его смерти, каждый раз редактируясь в угоду официальной доктрине и распухая в объёме. К 200-летию Бородино ожидается выход 39-го издания "Воспоминаний" в виде десятитомника. Мёртвый Кутузов плодовитее современных российских авторов!

  Грызун зло пнул камешек. Непримиримая борьба с мёртвыми полководцами - его любимое занятие. Одна беда, прошлое и будущее перемешались в его сознании в плотно спутанный клубок.

  - На торжественном параде в Санкт-Петербурге в честь взятия Парижа Кутузов лихо разъезжал на белом коне, а Император скромно взирал на это с балкона дворца. Государь понял, что цели войны не выполнены, Париж взят "понарошку", попользовались и вернули. И провал произошёл лишь благодаря стечению двух обстоятельств - Александр не успел первым отдать приказ о наступлении на герцогство и командующим поставил не того. От амбициозных планов по присоединению Европы к России остался пшик - жалкая Варшава с окрестностями. Следующего ледокола не предвидится. Но перед миром и собственными подданными надо было как-то оправдаться. Так родилась легенда об "оборонительной" войне и гении фельдмаршала.

  Голос беглого разведчика начал набирать громкость и твёрдость. К концу следующего спича он уже не говорил, а вещал, неуловимо напоминая Гитлера на трибуне.

  - Мы проиграли войну. Мы проиграли войну, ибо вписаны в неё дураками. Мы проиграли войну, ибо народ поверил в свою глупость. Мы проиграли войну, ибо выросли целые поколения добровольных защитников имперской, а потом и коммунистической лжи о нашей невероятной, поистине необъяснимой тупости. Мы проиграли войну, ибо миллионы наших умных людей готовы рвать глотку любому, кто посмеет в нашей глупости усомниться.

  Потом Грызун успокоился и вроде опомнился, вернувшись к нормальным громкости и тембру, а то дворцовые гвардейцы с подозрением обернулись и взялись за ружья.

  - Так, это я уже где-то писал. И ещё раз напишу. Ибо читают и, значит, издают. Осталось убедиться в своей несомненной правоте и вернуться в будущее.

  Попаданцы вернулись пока лишь на бал, где и расстались. Карманов увёз Марию к утру, а за завтраком, часа в четыре пополудни, рассказал о пророчествах бывшего шпиона. Дама рассеянно пила кофий и витала мыслями весьма далеко от глобальных войн.

  - Послушай! У нас два выхода. Сообщить императору о грядущей войне или убить Наполеона. Жаль, "парабеллум" остался у декабристов.

  - Тебе лишь бы стрелять, несносный! Запомни, во времена учтивые и куртуазные дела решаются иначе. Ежели твой Грызун прав, достаточно французов малость задержать, дабы душка император, твой, кстати, тёзка, успел первым начать. Тогда я одарю благосклонностью самого героического русского офицера!

  Шура не стал напоминать, что благосклонность самозваной графини здесь ощутили многие, в том числе абсолютно не героические личности.

  - Тем не менее, давай нашего императора предупредим.