Администратор приоткрывает дверь.

Администратор. Господин Баруа, какой-то человек хочет с вами поговорить.

Баруа выходит за ним.

Внизу лестницы он видит Люса.

Баруа. Вы, так поздно? Что случилось?

Люс. Есть новости.

Баруа. В Верховном суде?

Люс. Нет… Кто там наверху?

Баруа. Одни только сотрудники редакции.

Люс. Тогда поднимемся.

Увидя входящего Люса, все в тревоге встают.

Люс молча пожимает протянутые руки и садится с нескрываемой усталостью; на его похудевшем и осунувшемся лице еще больше выступает огромный лоб.

Люс. Я только что получил известия… весьма серьезные известия.

Друзья обступают его.

Вчера или позавчера неожиданная драма разразилась в военном министерстве: полковник Анри был заподозрен своими начальниками в подделке документов, предъявленных на процессе!

Все ошеломлены.

Министр сразу же допросил Анри. Сознался ли он? Не знаю. Во всяком случае, со вчерашнего вечера он… заключен в Мон-Валерьене.

Баруа. Заключен? Анри?

Тайный взрыв радости; несколько мгновений опьяняющего восторга.

Зежер (глухим голосом). Новое расследование! Новые дебаты!

Баруа. Это означает пересмотр дела!

Арбару (желая знать точно). Но… какие же документы он подделал?

Люс. Письмо итальянского военного атташе, в котором упоминалось полностью имя Дрейфуса.

Баруа. Как? Знаменитая улика генерала де Пелье?

Зежер. Письмо, которое министр шесть недель тому назад огласил в палате!

Люс. Оно сфабриковано с начала и до конца, кроме заголовка и подписи, которые, должно быть, взяты из какого-то незначительного письма.

Баруа (ликуя). О, это было бы слишком хорошо!

Вольдсмут (словно эхо). Да… слишком хорошо!.. Я не верю.

Люс. Это еще не все. Если дело повернется таким образом, им надо будет разъяснить и многие другие вопросы! Кто придумал историю о признании Дрейфуса? Почему об этом ни разу не было речи до девяносто шестого года, то есть целых два года после разжалования? Кто подтер и вновь написал адрес Эстергази на компрометирующем его письме, чтобы можно было утверждать, будто Пикар[52] пытался оправдать Дрейфуса и обвинить Эстергази с помощью документа, исправленного самим же Пикаром?

Вольдсмут (с глазами полными слез). Это было бы слишком хорошо… Я не верю…

Люс. Во всяком случае, арест будет иметь весьма важные последствия: Буадефр, Пелье, Зюрленден[53] подают в отставку. Говорят, министр также уйдет со своего поста. Впрочем, я его понимаю: после того как он огласил в палате подложный документ, не подозревая, что это фальшивка…

Баруа (смеясь). Да это их, а не нас следует вызвать в Верховный суд.

Люс. С другой стороны, Бриссон[54] совершенно изменил свое мнение.

Порталь. А! Наконец-то!

Баруа. Я всегда говорил: когда республиканец старой закваски, такой человек, как Бриссон, все поймет, он сам добьется пересмотра!

Вольдсмут. Его, должно быть, мучит совесть: ведь он напечатал миллионным тиражом фальшивку Анри для того, чтобы обклеить ею все стены во Франции…

Ар бару (с беспощадным смехом). Ха-ха-ха!.. Правда! Этот «документ» красуется во всех мэриях! Он у всех в памяти! Каждый день его с умилением цитирует вся националистическая пресса! Ха! Ха! И вдруг все рухнуло: документ подделан!

Порталь. Спасайся, кто может!

Вольдсмут (внезапно становясь молчаливым). Берегитесь. Мне что-то не верится…

Баруа (смеясь). Ну нет, на этот раз, Вольдсмут, вы слишком далеко заходите в своем пессимизме! Правительство наверняка не решилось бы на арест Анри без серьезных оснований. Они не могли замять дело, значит правда непреодолимо пробьется наружу.

Вольдсмут (тихо). Но ведь Анри даже не в тюрьме…

Баруа. Как?

Люс. Я вам сказал, что он в Мон-Валерьене!

Крэстей (с внезапно исказившимся лицом). Но, черт побери, Вольдсмут прав! Анри пока еще только под арестом, не то бы он находился в Шерш-Миди.[55]

Пораженные, они переглядываются.

Нервы у всех так напряжены, что на смену торжеству внезапно приходит уныние.

Люс (печально). Быть может, они хотят выиграть время, чтобы найти лазейку…

Крэстей…чтобы можно было расценить фальсификацию, как простое нарушение дисциплины…

Порталь. Вот увидите, они еще раз выскользнут у нас из рук!..

Вольдсмут (качая головой). Да, да… Я не верю…

Баруа (нервно). Да помолчите же, Вольдсмут! (Энергично.) Теперь нам надо поднять такой шум вокруг этого инцидента, чтобы стало невозможно замять его…

Люс. О, если бы Анри признался при свидетелях!

Смутный гул ползет по бульвару. Не газетчики ли это, выкрикивающие новости из последнего выпуска? В тишине пустынных улиц пронзительные вопли, еще далекие и невнятные, сливаются в один крик.

Порталь. Тихо! Кажется, слышно: «Полковник Анри»…

Люс. Разве новость уже распространилась?

Все бросаются к открытым окнам и, перегнувшись, прислушиваются с внезапной тревогой.

Зежер (в дверь). Человек! Газеты… быстро!

Но Вольдсмут уже выскочил наружу.

С соседней улицы доносятся удаляющиеся крики.

Проходит несколько минут.

Наконец Вольдсмут, запыхавшийся, растрепанный, с горящим взором, появляется на лестнице, размахивая газетой; в глаза бросается огромный заголовок:

Баруа (громовым голосом). Вот оно, признание!

Он поворачивается к Люсу, и они с бьющимся сердцем радостно обнимаются, не произнося ни слова.

Портал ь, Зежер, Крестэй (тянутся к Вольдсмут у). Дайте сюда.

Но никто ни о чем не спрашивает.

Вольдсмут протягивает газету Люсу; тот очень бледный, нервным движением поправляет пенсне и подходит к люстре. От волнения голос его становится глухим.

Люс (читает). «Вчера вечером, в кабинете военного министра… было установлено, что полковник Анри является автором письма, датированного октябрем тысяча восемьсот девяносто шестого года… в котором полностью упоминается имя Дрейфуса.

Министр… немедленно отдал приказ об аресте полковника Анри… который уже вчера вечером был препровожден… в крепость Мон-Валерьен…

Сегодня… когда караульный, обслуживающий полковника… вошел в его камеру… в шесть часов вечера… он нашел его… лежащим на кровати… в луже крови… с бритвой в руке… с перерезанным в двух местах горлом. Смерть наступила за несколько часов до этого…

Подделыватель сам покарал себя…»

Газета выскальзывает у него из пальцев. Ее вырывают друг у друга; она переходит из рук в руки: все хотят видеть своими глазами.

Торжествующий дикий крик, продолжительный вопль, исступленный восторг…

Люс (волнение мешает ему говорить). Анри мертв; все кончено: в деле есть такие обстоятельства, о которых никто никогда не узнает…