Интеллигент с бабочкой разошелся не на шутку, ведь не каждый день можешь встретить незнакомого человека, который окажется внимательным слушателем твоих бредней и весьма интересным собеседником!

Мне же захотелось выяснить мнение этого человека с галстуком бабочка о том, как будут далее развиваться события в Империи. Но в этот момент из туалета вернулся Артур и я больше уже не мог участвовать в этом пока еще одностороннем обмене мнениями. Я поблагодарил интеллигентного собеседника за высказанную точку зрения и оставил ему свой номер столичного телефона, чтобы он мог связаться со мной, когда оказией побывает в Саане. Затем поднялся на ноги, и вместе с Артуром я вышел из харчевни".

Секунду назад я чувствовал себя абсолютно здоровым человеком, а сейчас не знал, как удержаться на ногах, чтобы не завалиться на пол. Появление Ари, который шел под ручку с Анастасией, увлеченно ей что-то рассказывая, заставило мою внутреннюю боль на время отступить. Несколько секунд я стоял и просто дышал, наслаждаясь каждым поступающим в легкие глотком воздуха и, чувствуя, как восстанавливает свои силы мой организм. Было нелегко выдержать такой удар и узнать, что ты сам предал своих родных и близких людей.

К этому времени сенатор Рексоул спокойно спал, откинувшись на подушку, и по его общему виду было видно, что это был здоровый сон.

Увидев, во что я превратился после разговора со стариком Рексоулом, Рыбачка Лиана ни на шаг не отходила от меня, хотя я ей ни слова не рассказал о том, что же мне такого он поведал.

Серые его папки все еще лежали непрочитанными на письменном столе моей спальни, а я неподвижными глазами, уставившись в постельное белье, в костюме и в ботинках валялся на не разобранной кровати, все вспоминал и вспоминал о счастливых и не очень-то счастливых днях моей семейной жизни. Императрисса мне что-то постоянно говорила о руках по локоть в крови. Август курил свою сигару и постоянно молчал, укоризненно на меня поглядывая. Артур сидел на моей шее, изображая одинокого всадника, он меня куда-то погонял. И Лиана, моя дорогая и любимая Лиана, почему-то, молча, смотрела мне в глаза. И от всего этого меня одолевала дикая тоска и ощущение страшной вины за содеянное.

Мне ничего не хотелось.

Мне не хотелось жить!

Я уже был готов протянуть руку к прикроватной тумбочке и из ее верхнего ящика достать свой ручной фазер…

В этот момент по колебаниям матраса я почувствовал, как кто-то прилег рядом со мной на кровать. Мой воспаленный разум продолжал перебирать картины той прошлой моей жизни. Он все чаще и чаще возвращался к фрагменту, в котором Лиана, молча, смотрит на меня. Она на меня смотрела, ничего не говорила и не улыбалась. Жена была так рядом, что протяни руку и ее обними! Я приподнял веки глаз и, повернув голову направо, увидел рыбачку Лиану, которая лежала на животе и, подперев руками подбородок, молча, но задумчиво и как-то оценивающе смотрела на меня. Я снова прикрыл веками глаза, и снова увидел Лиану, которая продолжала, молча, смотреть на меня. В ее глазах я так и не смог прочитать обиды, досады или какой-либо укоризны…

А я почувствовал, как снова начал погружаться в эту бескрайнюю тоску и свою вину о содеянном. Ведь, это я предал и убил ее, свою жену Лиану и все ее семейство, отца Императора, мать Императриссу, сына… моего сына Артура, наследного принца, нашу любимую дочурку Лану и еще не рожденного ребенка!

— Ну, что, и когда ты будешь стреляться?

Вдруг, подобно выстрелу, прозвучал голос рыбачки Лианы в помещении спальни, ее голо был холоден и совершенно безинтонационен, но от звука которого по спине побежали мурашки, а затем меня внезапно обуяло слепое и испепеляющее бешенство.

Если бы я не лежал на постели мордой в постельное белье, когда трудно было пошевелиться, а стоял бы перед ней на ногах, то, не задумываясь, за один такой вопрос кулаком врезал бы по лицу этой женщины. Нельзя задавать такие вопросы, нельзя издеваться над мужчинами, которые в этот момент всей душой и сердцем переживают серьезную семейную драму. Я же никого не хотел предавать! Это так получилось, мне было так хорошо со своим сыном Артуром, что я забыл обо всем на свете. Бешенство постепенно переставало бушевать внутри меня, но тоска, по-прежнему, оставалась.

А мысли продолжали изливаться в одном направление, в какой степени я был виноват в смерти членов своей семьи. Хотя, даже в принципе, я не имел права ни на секунду забывать о том, что в самый разгар борьбы за сохранение своей личной власти в Империи, в первую очередь обязан был заботиться о безопасности Лианы и своих детей. Ведь я же был достаточно взрослым мужчиной, отцом семейства, который неоднократно всех и вся предупреждал о соблюдениях высших мер безопасности, когда происходила эвакуация моего семейство из тогда небезопасной столицы в ту безопасную провинциальную резиденцию. Моя же секундная слабость привела к такому страшному результату, своим с сыном появление в харчевне этого городка, я подсказал врагу, где находится та резиденция.

А в этот момент моя память с каким-то сладострастным садомазохизмом снова углубилась в воспоминания о прошлом.

"Летней имперской резиденции больше не существовало, она была уничтожена одним ударом, причем не атомной бомбардировкой, а применением энергетического оружия с высокой, но ограниченной радиацией. Сейчас можно было только сказать, что этот вид энергетического оружия нам пока еще не был известен. Ведь при применении атомной бомбы происходил сильный взрыв и беспорядочный разброс энергии, в результате которого нарушалась экология окружающей среды в радиусе пяти километров от эпицентра взрыва, происходили крупные разрушения с большими человеческими жертвами. В нашем же случае взрыв носил весьма ограниченный характер, его зона распространения была ограничена воронкой-кратером со стекловидным откосом, а радиоактивной была только вода на дне этой воронки. Но зданий резиденции и людей, там проживавших и работавших, моей семьи, Императриссы, прислуги и батальона гномьей охраны, больше не было, они были стерты с лица земли".

Я глухо застонал от своего бессилия и невозможности вернуть старого, прошлого времени, чтобы кое-что там исправить… А жена Лиана продолжала смотреть на меня, даже не пытаясь заговорить, чтобы как-то меня расшевелить, заставить, по крайней мере, отомстить за свою безвременную смерть. В ведь такое поведение было совершенно не в характере моей любимой женщины. Ведь ее поведение, это всегда была буря страстей, она упивалась своей семейной жизнью, своей властью надо мной и возможностью рожать и самой воспитывать будущего мужчину и женщину.

Она была сама жизнь!

И я ее убил!

Понимаете, собственными руками я убил свою жену и своих детей!

И в этот момент моих воспоминаний снова послышался голос рыбачки Лианы:

— Очень интересно наблюдать за тем, как страдает, мучается и даже плачет взрослый мужчина. Я до этого момента никогда не думала о том, что эти наши властелины дней и ночей тоже умеют переживать или сопереживать. Всегда полагала, что у вас нет души, а один только инструмент между ног. Ведь, это твои слова, не правда ли, когда ты сказал мне, если у тебя нет мужчины, то пойдем со мной, у меня нет женщины. Тогда со мной этими словами говорила твоя внутренняя натура. Вот таким мужиком, который прет напролом, ты мне и показался, моя жизнь на берегу проходила день за днем. Старики родители и перспектива — завалиться по какого-нибудь властелина пьяницу и рожать ему детей. Поэтому мне захотелось, посмотреть и попробовать, что же это такое быть твоей женщиной, по крайней мере, мне предложили, хоть какой-то выбор. Несколько месяцев я живу с тобой, в течение которых ты был мужик мужиком, подминал меня, когда требовалось. Ни о чем не советовался, да и ни о чем особом со мной не разговаривал, правда, временами баловал дорогими подарками. Но мне пока еще не приходилось наблюдать, как ты страдаешь, мой мужчина, слишком уж всевластен и самоуверен ты всегда был со мной, мой господин. А сейчас такие крупные слезы в глазах, совсем как у ребенка. Правда, глаза тебя слегка подвели. Уж очень они не выразительны, слишком уж холодны и мало чего выражают, такие глаза больше подходят к расчетливым убийцам.