- Ты! - оттолкнула меня она, и я упала, не понимая, чем разозлила.

   Бросилась трепать меня, словно тряпичную куклу, ударила головой об песок.

   - Вставай! - приказала Алания. - Пойдём, я покажу тебе, что происходит с теми, кто бросает своих детей!

   Схватив за локоть, она подняла и потащила меня к тёмной клубящейся дымке. Мы шагнули в неё и оказались в очередном, незнакомом и чужом мире, или сне - я уже не отличала одно от другого. Наверное, моя прежняя жизнь, которой я не помню, была чьим-то сном.

   Таких домов я раньше не видела. Сомневаюсь, конечно, но всё же этот был совсем странным, как и то, что находилось в нём: вычурная мебель, коробка с картинками и человечками, другая коробка со льдом, вместо привычной печи или камина - не чадящее нечто с четырьмя огненными пластинами. Как раз около последней суетилась женщина в коротком платье цвета молодого вина. Она что-то готовила. Маленькая девочка с двумя косичками сидела за столом и смотрела ей в спину. Ждала обеда. Хлопнула дверь и в маленьком помещении появился мужчина. Лысоватый, некрасивый, в забавной одежде, совершенно не скрывающей его огромное пузо (прямо, как у беременной). Женщина повернулась к нему. Крепко сжимая сковороду, она обернулась к мужу. Два нецензурных слова вместо приветствия и стало понятно, где провёл ночь и часть дня хозяин дома, какого мнения о нём супруга, и как лучше поступить дальше. То есть они разошлись. Мужчина мигом собрал свои вещи и снова хлопнул дверью. Женщина уставилась в окно и долго, надрывно ревела, не обращая внимания на ребёнка, до сих пор сидящего за столом в ожидании обеда. Девочка слезла со стула, дёрнула маму за юбку и получила такую пощёчину, что детская головка просто чудом удержалась на тонкой шее. В зелёных глазах ребёнка мелькнул пожар злости. Она не расплакалась. Проглотила унизительное чувство и оставила мать одну - мучиться. А ночью, когда женщина уснула, чьи-то маленькие пальчики открыли вентиль на кухне и дом наполнился вонючим воздухом...

   Утром приехали кареты с мигающими фонарями на крышах. Из них вышли люди. Девочку забрали и отвезли к отцу и его новой семье. Её маму тоже забрали и отвезли на кладбище.

   - Она меня не любила! - сказала Алания. - Ты ведь такой не будешь?

   Я не знала, что ответить. А она повела меня дальше.

   Маленькая девочка теперь подозрительно, словно прицениваясь, рассматривала мачеху. Женщина раскачивалась в кресле с младенцем на руках. Пела колыбельную. У неё был такой прекрасный голос, как у дивной птицы - мягкий, сладкий. Хотелось слушать и слушать. Малышу тоже нравилось. Он притих, задремал, прижавшись к её груди.

   - Я есть хочу! - выглянув из-за двери, заявила девочка с косичками.

   - Ты уже взрослая, - улыбнулась ей мачеха. - Попробуй приготовить что-нибудь сама. Вас же в школе на трудах учили? А я уложу твоего братика спать, приду и мы вместе с тобой покушаем. Хорошо?

   - Значит его ты кормишь, а меня... - оскорбилась падчерица.

   - Он маленький. Он сам не может приготовить. Побудь нашей помощницей, приготовь сама. - Ласково просила её женщина.

   Девочка ушла на кухню. Она вскипятила воду, сварила бульон, щедро приправила его ядом от грызунов, и угостила мачеху. Младший братик кричал в своей колыбельке, словно чувствуя беду. Но было поздно. Сестрёнка заглянула в комнату и, посчитав, что ребёнок замёрз, туго спеленала его одеяльцем. А потом и подушку сверху положила...

   Отец, когда увидел всё это, сошёл с ума и повесился. Дочка не возражала - он должен был понести наказание за то, что бросил маму и её.

   - Она же ничего плохого тебе не сделала, - заикнулась я, глотая слёзы. Тельце маленького мальчика, замотанное в кокон тряпок, стояло перед глазами. Не в силах удержаться на ногах, я просто упала на колени. Безжалостная Алания схватила меня за ворот и потащила.

   - Ты должна знать всё! Учись на их ошибках!

   Следующей жертвой стала старенькая бабушка, взявшая себе внучку на попечение. И её соседка. За что?

   - За длинный язык! - пояснила Алания.

   - Валюш, - шепотом позвала пожилая женщина, спрятавшая седины под ярким жёлтым платком. Её подруга доковыляла до забора, отделяющего один участок от другого.

   - Чего тебе Галя? - таким было приветствие.

   - Не хочу пугать тебя, - начала та. - Но во внучке твоей бес сидит. В церковь своди её, пусть над ней молитвы почитают.

   - Да что ты такое говоришь?! - оскорбилась бабушка Валюша и перекрестила несколько раз физиономию соседки.

   - Не злись, - дёргала её за рукав подруга. - Ты слушай, что скажу. Я видела, как она кошку дохлую в огороде закапывала.

   - Ну и что? Жалко твари, вот и похоронила.

   - Ага, по частям! - фыркнула Галина. - Отведи её в церковь, к батюшке! Говорю тебе, не кличь беду!

   Бабка лишь рассмеялась и послала соседку к чертям. Когда я увидела мелькнувшую косичку за углом, сердце больно сжалось.

   Этой ночью Валентина сладко спала - снотворное помогло. А вот Галина уснуть никак не могла. Пёс во дворе выл и рычал, драку с кем-то вязал.

   - Ну, паразит! Я сейчас тебе... - ругалась соседка, открывая двери. Но не успела и на порог ступить, как в круг света влетел и хлопнулся окровавленный, со вспоротым пузом пёс. Бабушка подняла вой, схватилась за сердце и упала бездыханная.

   На следующий день бабушка Валя всё-таки повела внучку в церковь. Точнее смогла дотащить её до ворот, да не смогла продвинуться дальше. Потому что девочка упёрлась руками и ногами в столбы ворот. На визг сбежалась вся деревня. Даже поп вышел из храма. Он попробовал по-хорошему, добром и лаской заманить ребёнка в святую обитель. Когда служитель получил плевок в лицо, люди уверовали в одержимость бесами и помогли скрутить девочку, перевести через порог. Она ненавидела всех. Проклинала. Над ней читали молитвы, монотонность которых бесила. Ей хотелось заткнуть уши, но руки крепко были зажаты. Потом её поливали святой водой. И на время девочка сдалась. Поверив в исцеление, взрослые разошлись. Девочка вскочила на ноги и побежала. Споткнулась в саду, окружавшем храм, упала. Запах мяты окутал её, и навсегда остался в памяти о том жутком дне, когда мир объявил войну и ясно дал понять, что она никому здесь не нужна!

   Мята преследовала её и позже, когда девочка попала в приют. Нянечка регулярно наливала ей чай с этим растением. А в лечебнице, где было много разных, таких же, ненужных детей, люди в белых костюмах, словно нарочно, выращивали мяту под окнами комнат.

   Однажды она проснулась там, где никто не отказывался от неё. Мужчина, выдернувший её из кошмара, обращался к ней, как к богине. Поклонялся. Делал ради неё всё. И постепенно, она действительно поверила, что является большим, нежели никому ненужное создание. Прошлое она забыла - то был сон. Плохой сон, в который нет возврата.

   - Теперь ты меня боишься? - спросила Алания, внимательно рассматривая меня.

   - Нет. Ты же моя дочь. - Я обняла её, не думая о том, что прижимаю к себе чудовище. Мои мысли зацепились за серьёзный вопрос: кто из нас реален - я или она? Чей мир - больная фантазия: тот, где жила я или тот, который прогнал из себя мою дочь?

   Она отодвинулась от меня, заглянула в глаза, но страха и отвращения не увидела. Оттого, наверное, и расстроилась. Стиснула зубы. Нахмурилась.

   - Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь наше будущее.

   Красивый, темноволосый, зеленоглазый в золотой короне, венчавшей его голову, он шёл по мраморному полу. Его шаги эхом раздавались во всех залах дворца. Спину величественного правителя прикрывали верные помощники: смуглый высокий сухощавый парень в чёрном мундире и бородатый плечистый мужчина.

   - Нравятся? - спросила Алания, заметив, как меня тянет к этой троице. - Они твои. Сейчас убедишься.