Отражение ожило, отбросив воспоминания на пару дней назад, в тот самый момент, когда Грегори впервые после пробуждения встретил Никарию Верис.

Черные кроны деревьев сомкнулись над головой Фроста. Маджикай сделал новый порез, превратив пятна крови в хаотичные линии на стекле. Зеркало снова показало признаки жизни. Но это было слишком близкое прошлое, чтобы получить все необходимые ответы. Мужчина начал развязывать расписные ленты с браслетов, прекрасно понимая, что чем дальше он находится от дома на Благополучной улице, тем больше у него шансов распрощаться с жизнью. Чувствуя это, зеркало, задрожало, отчаянно грозя разлететься вдребезги, будто невидимая сила рвалась из безмолвных тисков отражений.

Грегори заорал от боли.

Пронзительный крик воспоминаний.

Водоворот событий увлекал все глубже.

— Неееееееееет!

Все, что Фрост хотел знать, осиновым колом ударило в грудь. Он упал на колени, лишившись последней надежды на спасение из пут ложных обвинений. Маджикай смотрел на свое отражение и понимал, что позади не осталось практически ничего, что было возможно утаить.

Когда жизненные силы Грегори почти иссякли, он увидел в отражении знакомый силуэт.

— Ника… — прошептал Фрост, обрадовавшись ее появлению и разочаровавшись одновременно.

— Варпо, вытащи его оттуда, — послышался столь надоевший за последние дни голос.

Могучие синие лапы, выдернули маджикайя из зеркальных объятий. Фрост понял, что теряет сознание. Сложно описать тот ужас, который испытывает человек, засыпающий каждый вечер с мыслями, что проснувшись утром, не сможет вспомнить своего имени.

Грегори не хотел забыть увиденное.

— Верис, не дайте мне уснуть. Не дайте мне уснуть, — сказал он и потерял сознание.

На руках неотступного агента службы охраны — Никарии Верис.

Будучи молодым и менее сметливым, Дин'Ард Репентино частенько оказывался в камерах дома покаяния — за разбой, домогательства или простой дебош. В этот раз он отсиживался по личному приказу нового начальника ОЧП, без протоколов и каких-либо официальных обвинений. Мимо темницы Репентино нарезал круги рогатый элементаль. Фавн то и дело, поглаживал шею, которая почти зарубцевалась после нападения. Чач Далистый, спустившийся в подземелье, вот уже минут десять стоял возле камеры, беспокойно поглядывая на часы.

Дин не выдержал и, подсочив с кровати, спросил:

— А вам, вообще, голубки, не стыдно здесь вместе появляться?

Фавн зарычал и в пару метафизических прыжков оказался в камере с невидимкой.

— Мерх, ко мне! — приказал молодой начальник.

Элементаль материализовался рядом с хозяином.

— Хороший мальчик, — просюсюкал фавну Репентино.

Далистый сказал:

— Я бы давно тебя вздернул.

— Ой, нет, — усмехнулся Дин, — играйте в эти игры с вашим волосатым элементалем. Я болею за другую команду… начальник.

— А ты я смотрю, привык, что тебя папочка из всех передряг вытаскивает?

— Да, привык.

В подземелье появился Кирран. Взволнованно теребя в руках флэшкарту с постыдным видео, он подошел к Далистому.

— Добрый вечер, — поздоровался Мак-Сол.

— Привет, Кирюша! Заждались тебя! — заголосил Репентино.

Чач вырвал флэшку из рук приятеля невидимки и, как мог, скрывая стеснение, спросил:

— Надеюсь это единственная копия?

Дин вытащил руки через решетку и, опираясь на прутья туманно произнес:

— Надежда умирает последней…

Лицо начальника, которое обычно напоминало морду умирающей антилопы, изменилось — парнокопытное ожило и задумало гадость.

Далистый сказал:

— Ты, наверное, не смекнул, что можешь сгнить в этой камере раньше, чем умрет моя надежда.

— Это единственная копия, — сказал Репентино без улыбки.

— Гиберт выпусти его, — тихо произнес Чач и, бросив последний взгляд на сына телепата, ушел.

Из стены, появился призрак. Он подлетел к темнице и бесшумно отворил дверь. Как только заключенный вышел, исчез и фавн.

Кирран выглянул в коридор и, убедившись, что нового начальника нет, запричитал:

— Какого черта, Дин, ты прятал эту гребанную запись в моих снастях?

— Потому что ты ими не пользуешься, дружок, — ответил Репентино.

— У меня просто нет сейчас времени.

— Тогда откуда этот возмущенный тон?

Кирран тыкнул указательным пальцем в друга и зашипел:

— А если бы я пошел на рыбалку?

— Но ведь не пошел.

— А если бы пошел? И вообще, где мое заслуженное «спасибо»?

Дин сделал реверанс и искренне произнес:

— Благодарю вас, о Великий Рыболов, что освободили меня из тюряги.

— Сойдет…

— Если вы закончили, следуйте за мной, — произнес страж. — Я провожу.

Мак-Сол и Репентино переглянулись и поплелись за призраком.

— А чего Никуля не пришла? — спросил, довольный своим освобождением невидимка. — Такое событие пропустила — выход любимого друга, после тяжелой отсидки.

— Ты просидел в камере всего сутки.

— И это было нелегкое время. Я даже наколку хотел сделать. В виде обнаженной эльфийки, — Дин резко сменил тему: — Так что, она опять у Фроста?

Призрачный страж повернул направо, и друзья последовали за ним.

— Понятия не имею, — фыркнул Кирран, — ни почему не пришла, ни где она ночевала.

— Ооооо. Из-за чего поругались? — догадался Дин.

— Как обычно. Из-за нее. Ты знал, что она пошла на казнь вместо тролля?

Репентино покачал головой и сказал:

— Дурочка…

— Идиотка!

— Поддерживаю.

— Издеваешься?

— Да, — довольно промурлыкал Дин.

Кирран обозленно посмотрел на приятеля.

— Мог бы и соврать. Бегаешь тут, переживаешь за вас, хоть бы кто проявил элементарное уважение.

Дин мечтательно посмотрел вверх:

— Ты, наверное, хотел сказать «элементальное».

Мак-Сол засмеялся:

— Ни за чтобы не подумал, что когда-нибудь увижу эту парочку вместе. А это правда, единственная полная версия той ночки?

Репентино пожал плечами и улыбнулся.

— Я даже не знаю… у тебя, Кирюша, еще столько хлама в комнате.

Кирран покачал головой, достал из кармана брюк мобильник — ни одного сообщения от подруги.

Дин сказал:

— Хоть ты меня и бесишь, я тебе скажу, что вообще-то тебе не зачем за Никулю волноваться. Отец приставил к твоей зазнобе оберегателя.

Мак-Сол помрачнел пуще прежнего:

— Что еще за оберегатель?

— Себастьян из дома котов. Он за нашей девочкой последит.

Эта новость мало чем утешила Киррана. Несмотря на то, что у Мак-Сола было дурное предчувствие, чтобы не давать приятелю очередных поводов для подколов, он промолчал.

Ника вздрогнула. За ее спиной ветки деревьев опасно шелохнулись. Девушке все время казалось, что за ней кто-то следит. Вспомнив о втором агенте, Ника немного успокоилась.

На исходе дня, который она провела в резервате, ее изрядно покусали насекомые. Расчесанные в кровь руки были готовы послать все запреты к чертям собачьим и воспользоваться пировозможностями — дабы спалить несколько гектаров окружающего леса. В недрах, которого пряталось нечто маленькое, но столь свирепое. Ника подумала: если бы она, как Фрост, вела дневник, то непременно бы записала предельно лаконичную на сегодня фразу: «Мерзкие насекомые!»

— Эй, чесночина, — произнес тролль, — я ведь взаправду не знал, что этот мужик — твой Фрост. К тому же это было задолго до тебя.

Ника хмыкнула:

— А если и знал, что? Не взял бы из его рук денег?

— Взял бы, — чавкнул Варпо, — А еще бы сыграл с ним в эту идиотскую игру.

— Не наигрался еще?

— Неет. Фря, я хочу потренироваться.

— Ну и тренируйся. Я тебе, что мешаю?

Тролль протянул лапу.

— Давай сыграем, пока твой Фрост спит.

— Он не мой… и не хочу играть.

— Ты помнишь, что я на халяву тебе помогаю?

— Чертов тролль. Давай, — согласилась Ника, — выставляя вперед кулак.

Варпо повеселел.