— Я думаю это реально и без нового оружия. — Отрезал Макаров.

— Вполне возможно, но перед грандиозной высадкой в Японию нам дорог каждый корабль.

Сейчас полагаю неплохо заказать молебен.

— Вы что в это верите?

— Существование Бога доказано наукой, только что в Петербурге вышла книга — "Существует ли заботливый творец?"

— Науки и религия, впервые слышу я, чтобы они двигались вместе.

— А что и не такое бывает. Все противоречия между исследования и верой в Бога преодолены. Может, выпьем?

Адмирал поднял бокал.

— Я пью за русскую армию, стоящую на страже интересов нашей великой родины, на здешнем, далеком рубеже. Флот всегда был и остается для армии любящим братом, готовым в любую минуту придти к ней на помощь. Да славиться великая Россия!

— Хорошие слова, но нам надо много работать, чтобы воплотить их в жизнь. — Отметил Конев.

— Работы я не страшусь.

Действительно на следующий день адмирал проявил исключительную энергию. Сперва был на тральщиках и показал, как надо тралить, потом на катере подъехал к одной из вытравленных мин, осмотрел ее и приказал тут же разрядить.

Как не уговаривали его поберечься, не ушел пока не были вывинчены ударные приспособления. Затем на "Новике" обошел всю эскадру и проделал целый ряд перестроений, указывая каждому судну его ошибки. И, наконец, вернувшись в гавань, лично проверил, как корабли становятся на якорь. Даже подчиненные видавшие виды матросы удивлялись такой подвижности, и неутомимости, словно ему было не пятьдесят пять, а тридцать. Впрочем, и наместник ему не уступал. Для сна Коневу хватало всего двух часов, улучшенная генетика сказывалась. Надо было учесть каждую мелочь чрезвычайно важную в бою, как например солдатские сапоги с шипами, чтобы ноги не скользили когда лазаешь по сопкам, или специфическая форма хаки наиболее удобная в этом климатическом поясе, а также в Японии. Большие надежды также возлагались на автомат "Калашников", но для этого следовало сначала развить тяжелую индустрию — патронов не досчитаешься.

Макаров тем временем предложил в деталях выяснить вопрос укрепления Ляотешаня. Белый принес план крепости, и все принялись обсуждать порядок намеченных работ. Решено было, что силами гарнизона будет проведена дорога до самой вершины Ляотешаня: моряки брали на себя установку новейшей тридцатисантиметровой пушки, артиллеристы в случае нужды, — постройку и вооружение батареи. Впрочем, Конев счел все это излишним.

— Возможно, мы в первые дни войны нанесем по врагу такой удар, что все это не понадобиться.

— А зачем вы тогда крепость укрепляете? — Ехидно спросил Макаров.

— Так на всякий случай.

— Так и здесь лучше ждать неожиданностей.

Макаров продолжал энергичный осмотр. Обходя склады в сопровождении флагманского артиллериста лейтенанта Мякишева и неизменного Дукельского. В это время подъехал верхом на коне с несколькими офицерами новый комендант Кондратенко.

— В этом месте все готово, саперы уже доложили о трассировке будущей дороги и о местах, наиболее подходящих для установки орудий!

— Я сам вижу с вершины Ляотешаня, возвышавшейся на сто сажень над уровнем моря, открывается огромная панорама.

— Да адмирал.

— А вот и наместник прибыли. Вам вопрос высокопревосходительство. Почему этот пункт не переоборудован под наблюдательный?

Владимир огляделся. Побережье Ляодунского полуострова отсюда было видно, от Дальнего мыса — на востоке и до бухты Луизы — на западе, то есть примерно тридцать верст в обе стороны. С трех сторон до самого горизонта расстилалась гладь моря, а сзади как на ладони виднелась гавань и Порт-Артур.

— Не все можно уловить сразу. Кроме того, мешали трудности по прокладке дороги и почти невозможность доставить сюда грузы, а главное отсутствие воды. — Отчеканил Владимир.

— Но все эти трудности преодолимы. Так что устанавливайте.

Конев даже слегка обиделся, он то начальник.

— Ладно, заодно установим орудия и на соседней сопке. Она ниже, но с нее лучше видны западная часть берега и моря.

— Ну, это само собой.

— Завтра мы вместе выйдем в море. — Отрезал Владимир. — С утреней высокой водой наша эскадра выползет во внешний рейд. День пробудем в море, посмотрим ближайшие к Артуру острова, попутно займемся эволюциями в походе и восходу солнца на высокой воде вернемся в Порт-Артур.

— Что же это можно сделать, но успеет ли эскадра за одну высокую воду войти и выйти в рейд. — Робко возразил адмирал князь Ухтомский.

— Теперь так будет каждый раз, а не получится, ответите головой. — Оборвал Конев.

Над сонным Порт-Артуром еще висела ночь, когда на матче "Петропавловского" замелькали сигнальные огни. Блеснут и потухнут, чтобы спустя несколько секунд вспыхнуть в комбинации новых цветов. В ответ засверкали огни на мачтах других кораблей — то на нескольких сразу, то только на одном колыхающемся вдали.

На судах послышались резкие звуки боцманских дудок, командные крики, топот ног…

Эскадра быстро просыпалась.

— Вот видишь Макаров, и вешать никого не пришлось. — Пошутил Владимир.

Суда осветились сотнями огней. От пристаней и причалов отвалили десятки буксирных катеров и, оглашая рейд гудками, устремились к черным громадам броненосцев и крейсеров.

Рейд ожил, боевой день эскадры начался.

С помощью буксиров крейсеры и броненосцы один за другим разворачивались лицом к проходу, на буксире медленно проходили сквозь проход и становились во внешнем рейде на якорь согласно диспозиции. Первым вышел еще в полной темноте "Осьминог". Ярко освещенный лучами прожекторов он медленно проплыл в проходе. За ним выполз "Баян", а после броненосец "Пересвет", причем он явно притормозил. Владимир выругался. Вскоре за ним вышел и "Петропавловск". Наместник и адмирал обратили внимание, как он проходил по мелкому проливу.

— В высокую воду даже броненосцы могут идти своим ходом, а не на буксире. В будущих военных действиях это будет важно. — Отметил Владимир.

К семи часам утра, за два часа двадцать минут, вся эскадра в составе семнадцати судов была во внешнем рейде. Макаров выражал неподдельную радость.

— До спада воды осталось больше часа, а еще вчера меня уверяли, что выход в одну воду невозможен.

— Дураков везде хватает. Я думаю, что наш флот еще больше вырастет, числено, а значит, нам еще много предстоит усовершенствовать.

— Лиха беда начало. Буксирных катеров вполне хватает, когда они помогают кораблям разворачиваться, а не ведут их под ручку.

— Ваше превосходительство видны мины! — Сообщил наблюдающий.

— Съемку с якоря отменить, всем кораблям осмотреть море вокруг и при наличии мин тщательно протралить по створу предстоящего движения эскадры.

— И как тебя угораздит погибнуть, если ты такой осторожный! — Невольно вырвалось у Владимира.

— Разве я погиб, живой стою перед вами.

Конев забурчал что-то не внятное, не объяснишь, что ты их будущего и знаешь заранее трагическую судьбу адмирала.

Когда, наконец, воды вокруг эскадры и по створу ее движения были протралены, Макаров отдал приказ флоту сняться с якоря и рвануть вперед. Корабли скоро вышли на чистую воду.

Было уже около полудня. Слегка штормило. Броненосцы шли в кильватерной колонне, крейсера расположились по четырем сторонам, в пределах видимости сигналов, примерно на расстоянии пяти миль, миноносцы брели, сопровождая армаду по обе стороны могучих судов.

— Ну что идут они более-менее вот только миноносцы словно заводные. — Отметил Владимир.

— Мм-да! Это вечная головная боль нашего флота. Вот посмотри!

Миноносец "Ударный" вследствие повреждения в машинах начал сначала отставать, а затем и вовсе застопорил.

— Да этот на буксир, командира следует выпороть. — Отдал распоряжение Владимир.

Через минут те же проблемы возникли у "Удальца".

— Вот сволочь, вышел с неисправной материальной частью. Тысячу плетей ему, прогнать сквозь строй матросов. Макаров заметил.