Глава 33 Дали. Последняя миссия

Лето года двести двадцать восьмого выдалось в Лерии жарким и засушливым. Дружно поднявшаяся весной пшеница горела на корню, сохли не дождавшиеся живительной влаги дождей огороды, жухла листва в садах и на виноградниках. Растрескавшаяся, превращающаяся в горячую пыль земля не в силах была вернуть людям и половины того, что приняла в себя. Летняя засуха пугала призраком голодной зимы…

Пугала многих, только не вдовствующую княгиню-регентшу. Она так ждала этого лета, столько надежд связывала с ним, что какая-то дурацкая засуха не могла испортить ей настроение. Радость и нетерпение переполняли сердце княгини. Перемены, которых она ждала — не просто ждала, собственноручно готовила, — вот-вот должны были начаться. Они уже начались!

Во-первых, истек срок траура по скоропостижно скончавшемуся от сердечного приступа князю Сейлику. Наконец-то можно сбросить опостылевшие черные тряпки, вновь явить всем свою молодость и красоту. Танита не испытывала ненависти к престарелому князю, даже неприязни не было. Но он мешал. Приходилось считаться с его волей мужа и властителя, приходилось — пусть редко! — делить брачное ложе, потворствовать его слабостям и привычкам. Он обременял самим своим существованием. Поэтому, едва Танита научилась превращать струящийся по жилам серебряный свет в магические нити, дергающие людишек, подобно куклам-марионеткам, князь отправился к праотцам.

Единственным наследником лерийского престола остался принц Малек Как ни хотелось того старому князю, одарить его вторым сыном супруга не сподобилась. Таниту в том никто не винил. Более того, бездетность объясняли верностью мужу. От старика-то какой прок в постели? А Малек тем временем превратился из нескладного прыщавого подростка в красивого юношу. Черные вьющиеся волосы обрамляли чуть вытянутое, с правильными, мягкими, как у девушки, чертами лицо. Карие глаза, темные брови и такие же темные усики, пробивающиеся над верхней губой, подчеркивали белизну кожи. Принц уже разбил не одно девичье сердечко, вскружил не одну милую головку… Пусть ростом и шириной плеч не вышел, но силу с лихвой компенсировал гибкостью и ловкостью. Малек овладел всеми умениями, приличествующими благородному рыцарю. Фехтование и верховая езда, бальные танцы и философские беседы, военная тактика и политическая стратегия. Принц готовился к своему совершеннолетию. Готовился примерить корону отца и его трон. Ему оставалось ждать чуть больше недели. И это — во-вторых!

Танита не собиралась биться с пасынком за власть. Пускай мальчик княжит, как ему нравится. Трон Лерии стал слишком ничтожным для нее. Эту ступеньку она перешагнула и готова была взойти на следующую. На коронацию юного князя прибудет посольство из самого Годвара. Новый князь на престоле должен подтвердить своей печатью союзнические обязательства, заключенные предшественниками. А вместе с посольством в Райнор плыл сын императора. Пусть этот тридцатилетний, все еще не женатый мужчина думал, что отправился в путешествие ради развлечения, Танита знала истинную причину — он ехал за ней. Почти год колдунья работала над тем, чтобы забросить нити за тысячи миль, обвить ими сердце дофина. Все внимание, всю свою силу на этом сосредоточила. Что творится в собственном дворце, ее уже не интересовало. Здесь ее и так все любили. Многие боялись, до дрожи в коленях, до ночных кошмаров, и все равно продолжали любить. Пусть их. Теперь целью красавицы-вдовы был трон огромной империи.

…Риса тоже боялась своей госпожи, до дрожи, до кошмаров. Боялась, но не любила. Может быть, раньше, когда жила в родительском доме? Ее отец, мелкий дворянчик с побережья Лерийского залива, очень гордился, когда дочь получила место фрейлины. Хвастался, что это — признание древности его благородного рода. На самом деле род был ни при чем. Княгиня обратила внимание на волосы девочки. Светлые, почти белые, они сразу же выделили Рису из стайки сверстниц, приехавших с родителями в столицу на Зимнепраздник. Таните ужасно хотелось снега той теплой зимой, потому и ввела в свои покои снежноволосую девочку.

Так княгиня объясняла ей позже. И себе. Но были ли снежные волосы истинной причиной? Или Таниту влекло к юной провинциалке что-то другое? Непонятное, совершенно необъяснимое ощущение родства?

Риса стала фрейлиной во дворце, и как-то незаметно любовь ее к молодой властительнице иссякла. Да, княгиня была мила, добра и даже ласкова со своими придворными. Многих делала счастливыми одна возможность видеть ее, коснуться края одежды. Были и такие, кто не задумываясь отдал бы жизнь за княгиню Таниту. Но за спиной милой женщины маячили зловещие тени. В укромных уголках дворца безымянный шепот сплетен и слухов рассказывал страшное. О подземелье, о каменном мешке под апартаментами княгини, о чудовище, вышедшем прямиком из запретных сказаний.

Риса боялась княгиню. И в то же время неодолимое стремление раскрыть тайну, какое-то бесшабашное любопытство сидело глубоко в ней, будто заноза. Управляло ее поступками, наперекор здравому смыслу, иногда — наперекор ее собственному желанию. Наверное, и это она унаследовала вместе с белоснежными волосами от своей легендарной прабабки. Странницы, родившейся где-то в неведомом ледяном краю, прошедшей полмира в поисках объяснения его загадок и осевшей в конце концов на берегах теплого южного моря.

Риса хотела узнать правду о своей госпоже и узнала. Однако правда эта оказалась настолько ужасней любых домыслов, что девушка не могла решить, что с ней делать. Бежать домой, к отцу? Он ни за что не поверит! Для него Танита Лерийская — милая обворожительная женщина, добрая и великодушная. Не имеющая ничего общего со страшными байками проклятых еретиков. А здесь, в Райноре, к кому Риса могла обратиться? Даже те, кто сплетничал о княгине, кто знал немножко больше провинциалов и обывателей, как поступили бы? Если кто-то и поверит рассказу молоденькой фрейлины, то власти, силы, решимости пойти против владычицы княжества не хватит ни у кого. Разве что…

Полгода Риса жила рядом с принцем Малеком, видела его почти каждый день. Но за все это время они не перебросились и двумя десятками фраз. Принц был избалован вниманием девушек, вокруг него постоянно крутились две-три воздыхательницы. «Белоснежка», слишком необычная, чтобы выглядеть красивой, подчеркнуто холодная, избегающая мужского общества, резко выделялась среди прочих обитательниц княжеского дворца. Если Малек и проявлял к ней интерес, то был слишком самолюбив, чтобы выказать это. А Риса привыкла считать его мальчиком, а не мужчиной. Он был последним, к кому девушка подошла бы со своей страшной тайной. Но однажды случай заставил ее взглянуть на юношу по-иному.

Стояло раннее воскресное утро начала лета. Во дворце все еще спали, и Риса беспрепятственно улизнула, чтобы побродить по Райнору. Ей, не так давно деревенской девчонке, было необычно и удивительно наблюдать этот большой, многолюдный город. Слушать его голоса, подсматривать за его повадками, вдыхать его ароматы, далеко не всегда приятные! Ближе к полудню зной брался за свою разрушительную работу, превращая камни мостовых в раскаленные сковородки. Но за ночь город еще успевал остыть, потому утром духота не ощущалась. Можно было неспешно пройтись от замковой горы до самого центра, застроенного каменными, двух-, трехэтажными домами вельмож и богатых купцов.

Риса как раз спускалась по узенькой улочке, ведущей к базарной площади и дальше, к городской стене и Западным воротам, когда услышала впереди стук подков по мостовой и громкие возгласы. Не иначе, ватага молодых балбесов возвращалась во дворец с какой-то ночной вылазки. Девушка предусмотрительно отступила в сторону, в узкий проулок между двумя резиденциями. Балбесы скорее всего пьяны, недоглядят, затопчут конями. Или привяжутся, заметив юбку и не разглядев, на ком та надета.

Риса свернула с дороги, а вот телеге, едущей по мостовой в полусотне шагов впереди нее, сворачивать было некуда.

— Эй, остолоп! А ну убирай с дороги свою колымагу! Не видишь, кто едет?!

Риса узнала бело-лиловые плащи. Это были не обычные ночные гуляки! Во дворец возвращался принц Малек с друзьями и свитой. Перепуганный мужичонка попытался натянуть вожжи, принять ближе к стене. Но кобылка его тоже испугалась скачущих на нее во весь опор лошадей. Дернулась, пытаясь встать на дыбы, рванула… Телегу занесло в сторону, развернуло. Правые колеса оторвались от мостовой, корзины и мешки накренились… И в следующий миг их содержимое посыпалось через край.

Должно быть, это был селянин, живущий в окрестностях Райнора. Вез на рынок урожай со своего огорода. Спешил накормить горожан свеженьким редисом, огурчиками, салатом. А теперь его добро покатилось вниз по камням мостовой, прямо под копыта несущейся кавалькаде. Миг — и все превратилось в растертую груду грязи.

Отряд проскакал. С минуту выскочивший из завалившейся набок телеги мужичонка беспомощно смотрел им вслед. А затем опустился на мостовую, и по щекам его потекли слезы. Риса прекрасно понимала горе неудачливого торговца. Дождей не было уже месяц, а значит, сколько же труда пришлось ему вложить в свой огород, сколько ведер воды перетаскать из Уары!

Девушка смотрела на мужичка и не знала, чем ему помочь. Даже слов утешения придумать не могла. И вдруг заметила, как один из всадников придержал лошадь, развернулся, шагом подъехал к пострадавшему. Наклонился, коснулся перчаткой плеча.

— Эй, не убивайся ты так. Я покупаю товар. Весь.

Всадник вынул кожаный кошель, протянул мужичку.

— Можешь пересчитать. Не хочу, чтобы ты остался внакладе.