В области сертан население возделывает на орошаемых полях кукурузу, маниоку, бобы, фасоль, рис, овощи, сажает плодовые деревья, разводит скот. «В нормальное время питание жителей, хотя и далеко от изобилия, но достаточно, чтобы предотвратить появление эндемичных заболеваний», — пишет Кастро. И далее:

«В период дождей, когда реки выходят из берегов, оплодотворяют поля, в сертанах наступает даже относительное довольство. Однако эти периоды, когда сертаны цветут, а житницы наполняются, очень кратковременны. Нужно затратить геркулесов труд, изматывающий до конца энергию народа, чтобы извлечь из полубесплодной почвы продовольственные ресурсы, достаточные для обеспечения экономически изолированного населения этой отдельной области. За счет напряженного труда жители сертан могут до некоторой степени поддерживать равновесие между потреблением и производством продовольствия при нормальном выпадении дождей. Любые отклонения в режиме осадков — задержка поступления дождей, их преждевременное прекращение или отсутствие в нужный момент-вызывают страшный продовольственный кризис.

С наступлением засухи экономика области дезорганизуется до основания, и в сертанах наступает голод».

Засухи посещают область сертан всегда неожиданно и застают врасплох несчастных тружеников полей, а правительство никогда не заботится заблаговременно обеспечить запасы продовольствия на случай будущего бедствия.

Обычно засухи длятся в течение одного года, но нередко климатические условия нарушаются на 2 и даже 3 года подряд. Бывает, что засуха охватывает небольшую территорию. Если же она простирается на значительную территорию, что имело место в штате Сеара в 1915 году или в 1877 и 1932 годах по всей области сертан, то наступает катастрофическое бедствие. Частичная засуха на-ступает каждые 4-5лет, общая-через 10–11 лет, а засуха катастрофическая-через 50 лет. «Исключительная засуха сопровождается неописуемыми нищетой и лишениями», — пишет исследователь сертан Сильва Виэйра.

Население съедает все запасы и набрасывается в поисках пищи на малосъедобные дикорастущие растения, об употреблении в пищу которых в других местах не могло быть и речи и которые не обладают иными качествами, кроме способности обмануть на несколько часов мучительный голод, набивая желудок небольшим количеством целлюлозы.

Во время засухи даже дикие животные гибнут или убегают в другие районы. Путешественники Спикс и Мартиус, проезжавшие по сертанам в засуху, были пора-жены пустынностью пейзажа. Они записали: «Животные, кажется, совсем покинули эту выжженную пустыню. Жизнь и движение сосредоточены только в муравейниках. Птицы и млекопитающие, вероятно, переселились в области, более богатые водой».

Когда истощились последние источники пищи, население начинает массовое бегство в другие места, по пути питаясь чем попало, порой даже ядовитыми растениями и семенами.

Используют в пищу клубни макамбиры*, которые варят несколько часов, сушат и толкут, чтобы получить муку, напоминающую опилки. «Пища отчаявшихся» — так называют корни мукуны*. В большом бобе этого растения содержится 3–5 очень твердых и плоских семян, по цвету которых различают мукуну черную и мукуну красную. Во время голода идут в пищу обе, причем у красной используется и корень и семя, а у черной мукуны — только корень. Беженцы знают о ядовитости растения и едят ее уж тогда, когда нет никакой пищи. И даже это растение в годы сильных засух почти нацело истребляется отчаявшимися жителями.

Население сертан устремляется в поисках спасения к морю. Этот трагический исход запечатлен недавним очевидцем и исследователем сертан Пейшото. Он пишет:

«Обжигая шипы кактусов, они (беженцы. — Л. Р.) дают их скоту, и губы животных покрыты рубцами и запек-шейся кровью…. Люди ходят к далеким колодцам в поисках воды. Но колодцы пусты… Однако, если скот погиб-нет от истощения, то пропадет и надежда на бегство и нет уже надежды захватить с собой то, что можно спасти, и выйти вместе с другими на путь страданий… Однако человек уже исчерпал всё, что можно было употребить в пищу: чертополох, шике-шике* в виде бейжу*; макамбиру в виде муки; листья маниоки; перетертые и толченые семена мукуны, мытые и перемытые в девяти водах; омбу и пальму карнаубу, свой последний ресурс… Но что даёт это скудное и до сих пор считавшееся вредным питание?

Нет, нет больше ни передышки, ни надежды… нет, нужно бежать, если не хочешь погибнуть… Нужно отказаться от земли, где было перенесено столько страданий…»

По пыльным и каменистым дорогам тянется бесконечная живая лавина. Бегут мужчины, женщины, дети-скелеты, обтянутые кожей, обезображенные болезнями [7].

«Трупы умерших от голода усеивают обочины дорог от сертан до моря», — описывает де Алмейда.

«… странствование в антисанитарных условиях, загрязненная пища, отсутствие воды для мытья и обеззараживающих средств… превращают это шествие в похоронный марш, в погоню за смертью», — заключает Кастро.

Всякие болезни цепляются за истощенный организм. Уж я не буду их перечислять из того длинного списка, что тщательно составлен Кастро. Голодных людей поражают не только болезни, но и слепота. «Дети, которые ходили, начали снова ползать», — отмечают очевидцы по-следствий засухи.

Наконец, уже дойдя до моря, беженцы погибают тысячами от инфекционных заболеваний.

Врач Фиальо рассказывает, что лагери для беженцев в засуху 1932 г. были наполнены тысячами дизентерийных больных, распространявших заразу вокруг себя. Дизентерийные заболевания были многочисленны, так как обессиленные больные не имели ни соответствующих сосудов, ни специальных помещений для отправления естественных потребностей. В помещениях тучи мух разносили их слизисто-кровавые испражнения.

Во время засухи 1877 года беженцы, скопившиеся в Форталезе, подверглись массовым эпидемиям оспы, желтой лихорадки и дизентерии. Среди 124 тысяч жителей этого города было зарегистрировано 80 тысяч оспенных больных. За 1878 год в Форталезе от желтой лихорадки, бери-бери, водянки, дизентерии и оспы погибло 56 791 человек.

Только в штате Сеара в засуху 1877–1879 годов по-гибло 500 тысяч человек, то есть половина населения.

Голодающие беженцы постоянно наводняют многие города побережья. В Ресифе, на болотах Копибарибе, возник целый «город хижин», который с каждой засухой обрастал все новыми лачугами. Большая часть беженцев вела тяжелую жизнь: их скверная пища обрекала их на продолжение голодных мук, пережитых в сертанах. Кастро специально обследовал условия жизни и питание этих обитателей «города хижин».

«Ловля крабов и сири (род земноводного), копошащихся в иле и тине этих болот, заставляет людей превращаться в земноводных. Вокруг Форталезы беженцы находятся в еще более бедственном положении, питаясь иногда лишь лесными травами, сваренными в соленой воде вместе с аруа (род моллюсков), водящимися в изобилии  в лагунах. Бедственное положение этих людей доходит до такой степени, что они едят даже яйца аруа. Яйца эти откладываются на стеблях водяных растений в виде маленьких розовых икринок, располагающихся нитями длиной до 5 см. В шариках содержится жидкость, напоминающая смесь крови и гноя».

Другие сотни тысяч беженцев в эти же годы ринулись от засухи и голода в Амазонию и там полмиллиона людей были истреблены малярией, глистами, бери-бери.

Поистине, Бразилия представляет «демографические гекатомбы».

В дальнейшем Кастро очень кратко рассматривает еще две области, названные им «области пониженного питания». (Он подчеркивает, что в план его работы «входит подробное исследование лишь первых 3-х областей Бразилии, где голод проявляется как общественное бедствие».) Это - наиболее благополучные области по наличию в них разнообразных видов продовольствия. В них производится 40 % всех пищевых продуктов страны. Однако эти продукты не попадают на стол тех, кто их производит.

В этих областях-центрально-западной и южной — сосредоточено наибольшее количество промышленных предприятий и наибольшее количество пролетариата. Многочисленные обследования, проведенные здесь, установили крайне низкое потребление молока, зелени, свежих овощей и фруктов пролетарскими слоями населения даже в столице Бразилии Рио-де-Жанейро. Такая же картина и во втором по величине городе страны-Сан-Пауло. Юг Бразилии в целом отличается самой высокой заболеваемостью туберкулезом.