Еще более серьезную борьбу, которая обнаружила всю злость и дикость этих тварей, мне пришлось выдержать весной 1904 года. Жертвой этой борьбы чуть не стал мой старший сын Генрих. На него напала громадная змея, но и он в свою очередь вцепился в нее, мешая обвиться вокруг себя. Конечно, не могло быть сомнения в том, на чьей стороне была бы победа в этой неравной борьбе, если бы своевременно не подоспела помощь. Генрих, сторож и я, подобно известной группе Лаокоона, напрягая все свои силы, долго боролись с чудовищем. Вдруг змея схватила своим освободившимся хвостом правую ногу Генриха и стала подниматься все выше и выше. Началась борьба не на жизнь, а на смерть, и только ценой огромного напряжения нам удалось с помощью моего инспектора запрятать тварь в мешок. Она весила около двухсот фунтов и была длиной двадцать шесть футов.

Уменье и ловкость в обращении с этими опасными рептилиями приобретаются только долгим опытом. Овладению знанием, которое давалось с большим трудом, предшествовало экспериментирование, которое не всегда было успешным. В начале семидесятых годов один капитан привез из Бразилии в Гамбург двух боа-констрикторов. Когда я поднялся на палубу парохода, то стюард мне тут же сообщил, что змеи лежат неподвижно в ящике и, наверно, околели. Была середина декабря, и змей держали непокрытыми в нетопленном, холодном помещении. Они просто оцепенели. Капитан, который как раз подошел ко мне, уже распорядился, чтобы змей выбросили за борт. Когда я предложил сделать попытку оживить змей, то моряк смеясь дал свое согласие. Я завернул безжизненных рептилий в шерстяное одеяло, нанял дрожки и поехал на Шпильбуденплатц, где мы тогда жили. Отец засмеялся, увидев змей, и сказал: «Если тебе удастся воскресить этих двух змей, значит ты можешь творить чудеса». Я положил моих змей просто у печки, в птичьем отделении. Через час мне сообщили, что среди птиц началось страшное смятение, по-видимому случилось что-то необычайное. Действительно, у печки никого не было, змеи уползли. Крик птиц позволил легко найти место, куда «мертвые змеи» поползли на прогулку. Поразительно, какие бывают случаи на свете! В то время как я был занят охотой на змей, дверь отворилась и вошел Крейцберг, старый владелец зверинца, вернувшийся из России. Он тотчас же принял участие в охоте, и когда мы поймали беглецов, рассказал мне улыбаясь, что приехал как раз, чтобы купить змей. Он дал мне за них восемьдесят талеров. Еще двум людям был преподнесен сюрприз — моему отцу и капитану, которому на следующий день положил на стол половину выручки — сорок талеров.

Впоследствии выяснилось, что случаи оживления змей нередки. Но не всегда у меня так удачно получалось с оживлением, как этот раз. Наихудший случай произошел в 1883 году. Англии я купил 163 гигантские змеи, стоившие тысячу фунтов стерлингов. Змей отправили в Гамбург. На третий день разыгрался сильный шторм, и пароходу пришлось вернуться Лондон из-за недостатка угля. В Грейвсенде пароход набрал толь и снова взял курс на Гамбург. Семь дней должны были мы, привыкшие к тропическому теплу, провести в холодном Северном море. В Гамбург они прибыли совершенно застывшими, без признаков жизни и на этот раз не помогли никакие домашние средства. Пропали все уплаченные за них деньги, пропала и возможная прибыль примерно в том же размере, так как змеи были уже запроданы мною в США по соответствующей цене. При этих обстоятельствах, можете мне поверить, траур по погибшим змеям был вполне искренним.

Мое первое знакомство с «ядовитым народом» началось с гадюк. В шестидесятых годах как-то летом к нам принесли большой плоский ящик, затянутый сверху проволокой и обшитый досками. Это были гадюки. Так как этих змей нельзя было оставлять в таком ящике, я сколотил для них более удобный. Предстояло решить довольно трудную задачу — переправить гадюк в новый ящик. Я тогда не был еще знаком с их привычками и особенностями. Думая, что можно просто перетрясти змей из одного ящика в другой, я оторвал одну доску, отогнул находящуюся под ней проволочную сетку и начал энергично трясти ящик. Гадюки моментально высунули головы в отверстие, однако они совершенно не собирались переходить в другой ящик, а направились в стороны и уже почти готовы были ускользнуть. Еще и сейчас меня охватывает ужас, когда я вспоминаю опасность, которая мне тогда грозила. Быстро приняв решение, я стал снова трясти ящик, загоняя гадюк уже обратно, после чего закрыл отверстие другим ящиком. Потом в ящике, где находились звери, я вырезал острой пилой четырехугольное отверстие, примерно в три дюйма шириной, и поставил другой ящик таким образом, что его отверстие, закрывающееся задвижкой, пришлось прямо против отверстия ящика, де сидели змеи. С первого ящика я снял деревянную обшивку, так что через проволочную сетку стал проходить дневной свет, знал, что змеи предпочитают находиться в темноте. И действительно, не прошло и часа, как восемь гадюк уже переползло в другой ящик, который я просто запер на задвижку.

С этого времени у меня появилось безграничное почтение к ядовитым змеям. Все же, несмотря на всю мою осторожность, я однажды чуть не поплатился жизнью из-за гремучей змеи. Как-то летом 1898 года, вернувшись из деловой поездки, я отправился инспектировать отделение рептилий. Меня поразил запах падали, а при более детальном осмотре я нашел в одной из больших змеиных клеток, обтянутых проволокой, среди живых гремучих змей двух околевших, которые уже начали разлагаться. Нужно было тотчас же удалить их трупы. Я взял этот ящик и попробовал с той стороны, где имелась небольшая выдвижная дверца, пропустить внутрь ящика кусок толстой проволоки с концом, загнутым в крючок, и таким образом вытащить околевших змей. Для этого мне пришлось встать к ящику лицом, в то время как левой рукой я засовывал снизу проволоку. Мне удалось очень скоро зацепить крючком один из трупов и вытащить его наружу. До второго трупа добраться было труднее, он лежал под двумя живыми змеями. Мне пришлось их потревожить, на что оба чудовища страшно обозлились, особенно то, что было покрупнее. Когда я вплотную прислонился лицом к проволочной сетке, чтобы лучше видеть, одновременно защищая глаза от солнечного света правой рукой, змея вдруг кинулась к сетке с широко открытой пастью. В ужасе я отпрянул от змеиного ящика и выждал, пока чудовище не успокоилось, после чего как ни в чем не бывало снова принялся за работу и довел ее без всяких приключений до конца.

Только на следующий день я узнал, какой страшной опасности я подвергался и что смерть стояла со мною буквально рядом. Когда я одевался, жена обратила мое внимание на ряд пятен, видневшихся на правом рукаве, которые я принял сначала за грязь. Один внимательный взгляд на подозрительные пятна заставил меня содрогнуться. Это были маленькие тонкие зеленоватые кристаллы. Змея, укусив проволочную сетку, брызнула весь свой яд в лицо и только благодаря тому, что лицо было защищено рукой, я избег смертельной опасности. Вследствие постоянного пребывания на воздухе у меня во многих местах сошла кожа с лица, и если бы яд попал на обнаженные места и проник в кровь, я должен был бы погибнуть. Мне приходилось наблюдать, как морские свинки и крысы, укушенные гремучей змеей, околевали через минуту.

Тем не менее я однажды был свидетелем случая, когда гремучая змея была побеждена крысой, которую ей бросили на съедение. Велико было наше удивление, когда мы наутро нашли огромную гремучую змею с прокушенной шеей, а крысу — сидевшей совершенно спокойно в углу клетки и закусывавшей мясом своего поверженного врага. Жаль, что не было свидетелей этой интересной борьбы. Отдав должное этой смелой крысе, мы в дальнейшем воздерживались давать в пищу змеям диких, только что пойманных крыс.

Борьба змей между собой — явление нередкое, они ссорятся из-за добычи, и случается, что более крупная пожирает меньшую вместе с оспариваемой добычей. Все змеи отличаются глупой, почти автоматической прожорливостью. Однажды после кормежки я на ночь покрыл шерстяным одеялом боа-констриктора, который содержался в клетке, подогреваемой горячими бутылями. И что же вы думаете? Змея в продолжение ночи стала глотать одеяло, но ей удалось проглотить его только наполовину, наутро я нашел змею мертвой. Она буквально подавилась одеялом.