Круглов встал. Поблагодарив за чай, командиры ушли.

Спустя час дивизион противотанковых пушек уже был переправлен на западный берег реки Сумы. Батальон Круглова, перейдя реку, продвигался развернутым строем. Справа от нас за лесом слышались разрывы снарядов и частая ружейно-пулеметная стрельба. Слева — ни единого звука, впереди полная неизвестность. Шли с большой осторожностью, ожидая нападения противника. Обогнув излучину реки, мы остановились у подножия возвышенности, ожидая возвращения разведки. Бойцы быстро зарылись в снег, укрываясь от ветра и глаз противника. Круглов в двух метрах от Найденова и меня сидел на снегу, опершись плечом об острый край камня. Он смотрел в бинокль в сторону моста через Суму.

Возвышенность оказалась не занятой немцами. Мы быстро взобрались на нее и очутились в непосредственной близости от грунтовой дороги, идущей вдоль железнодорожного полотна Котлы — Веймарн.

Найденов и я облюбовали для себя местечко на склоне небольшого овражка, у корней высокого тополя. Отсюда мы вели наблюдение за грунтовой дорогой и участком шоссейки на подходе к мосту через реку Суму.

— Осип, ты эту местность знаешь?

— Еще бы не знать! Эти места никогда не забудутся. Здесь могилы боевых друзей, павших еще в сорок первом.

— Да… А куда идет этот большак и железная дорога?

— В Кингисепп.

— До города еще далеко?

— Километров десять — пятнадцать.

— Скоро доберемся.

— Как сказать, — послышался голос Гаврилы, пулемет которого находился от нас метрах и пяти в снежном окопе.

— Эти слова «как сказать» ты, Гаврила, забудь, — сердито прошипел Сергей. — Раз пошли, значит, дойдем не только до Кингисеппа, но и до Берлина.

Пулеметчик промолчал. Найденов, не отрывая глаз от окуляра прицела, локтем толкнул меня:

— Видишь?

— Где? Что?

— Вон на второй сопке — люди в халатах.

— Не стрелять. Нужно выяснить. Возможно, там наши.

Солдаты в маскировочных костюмах, с автоматами в руках то терялись из виду в кустарнике, то опять появлялись; низко пригибаясь, они перебегали от укрытия к укрытию, пробираясь в нашу сторону.

— Сережа, ты следи за ними, а я доложу комбату. Майор Круглов не знал, чья это разведка действует.

Я вернулся к Найденову.

— Узнал? — спросил Сергей.

— Комбат не знает, чьи это разведчики, наши или противника. Приказал следить, куда они пойдут. Где они?

— Вон у ствола березы собрались. Глазеют по сторонам как сычи.

Неизвестные солдаты один за другим на спинах съехали с холмика и остановились в мелком кустарнике, о чем-то разговаривая и указывая в разные стороны руками. Их было пятеро.

Держа на прицеле того, кто, видимо, командовал, я ждал. Куда они пойдут? Что намереваются делать?

Найденов, как и я, следил за каждым движением разведчиков.

После короткого совещания двое разведчиков во весь дух бросились бежать через лощину в нашу сторону и скрылись у подножия холма. Остальные стояли на месте и смотрели в нашу сторону, затем один из них стал взбираться на вершину холма. Мне стало ясно, что неизвестные солдаты становятся в живую цепочку для зримой связи, чтобы быстро известить своих о замеченном движении противника.

— Надо нарушить эту живую связь, — сказал Найденов.

— Подождём еще минуту. Успеем.

Теперь я смотрел на двоих, стоявших на прежнем месте. Один из них зачем-то полез в нагрудный карман и сбросил с головы капюшон маскировочной куртки. На шапке-ушанке этого человека я разглядел звездочку. Из груди невольно вырвался глубокий вздох.

— Наши! — воскликнул Найденов, утирая рукавом лоб. — А я чуть было не пальнул…

От одной мысли, что второпях мог убить своего, перехватило в горле. Я снял онемевшую руку с шейки приклада, изменил положение застывшего тела.

Не прошло и пяти минут, как к нам на наблюдательный пост пришел Круглов, с ним капитан-артиллерист и два разведчика-артиллериста.

— За этим холмиком метрах в пятистах по обе стороны грунтовой дороги в кустарнике стоят замаскированные танки, — докладывал разведчик.

— Сколько их? — спросил капитан.

— Мы видели восемь и четыре самоходки.

— А пехоты не видели?

— Нет.

— За насыпью железной дороги были?

— Нет.

— Кто остался наблюдать?

— Сержант Володин.

— Что же это немцы задумали? Хорошо бы их на месте стоянки накрыть, обратился капитан к Круглову.

— Неплохо. Да вот приказ командира полка. Самовольничать не имеем права.

— Поставим в известность командование, пусть вызовет авиацию. Я сейчас вернусь. — Артиллерист по-пластунски уполз к рации.

— План противника понятен, — в раздумье заговорил Круглов, ни к кому из нас не обращаясь. — Гитлеровцы хотят отбросить нас назад за Волосово, чтобы освободить путь для вывода своего обоза, зажатого нашими на перешейке шоссейной дороги Волосово — Бегуницы. Но не те времена сейчас: взятое назад не отдаем.

Слушая Круглова, я смотрел через прицел на лежащего возле березы сержанта Володина, со страхом думая о том, что мог убить этого человека. Я не заметил, когда ушел от нас Круглов и разведчики-артиллеристы. Вдруг взрыв страшной силы всколыхнул воздух: мелкие деревца, словно травинки, припали к земле, ударяясь друг о друга оголенными ветками. Над головой ствол тополя протяжно застонал, сбрасывая на землю тяжелые шапйи снега.

— Мост на Суме взорвали! Э-эх, не успели наши отбить, — сказал Найденов, отстегивая гранатную сумку. — Это, видимо, у немцев сигнал к атаке.

В воздухе уже шел бой. Артиллерия пока молчала.

— Куда вас, черти, занесло? Полчаса ищу! Я оглянулся. Это был снайпер Бодров.

— Что случилось? — спросил Найденов.

— Тебе письмо из дому.

Обветренное лицо Сергея расцвело радостной улыбкой, глаза загорелись ласковым огоньком. Я не ждал писем, но, когда получали письма товарищи, меня захватывала чужая радость, будто и для меня приносили в солдатский дом на линию фронта нежное, теплое слово из другой жизни.

Но Найденов не успел даже вскрыть конверт, как гитлеровцы перешли в контратаку. Первые снаряды, минуя нас, разорвались на опушке леса, где мы завтракали.

Вдруг из-за насыпи железной дороги прямо перед нами, как из-под земли, появились толпы немцев. Перегоняя друг друга, они добежали до грунтовой дороги и попадали в снег. Но почему-то все они смотрели не в нашу сторону, а туда, где наши разведчики обнаружили танки. «Ждут подхода танков, чтобы под их прикрытием броситься в атаку», — подумал я, глядя на пулеметчика Гаврилу. Он лежал за пулеметом, изготовившись к стрельбе, не сводя глаз с немцев.

— Что же это наша артиллерия молчит? — спросил Найденов. Он прекрасно знал, что я так же обо всем осведомлен, как и он, но в минуту, когда видишь перед собой врага, сидишь в засаде и не смеешь до поры до времени его убить, — в такую минуту человеку хочется хотя бы слово кому-нибудь сказать.

— Не знаю, Сережа.

— Теперь в самый раз лупить их, когда они лежат на снегу, словно тюлени, — добавил Найденов, пряча конверт под шапку.

Я мельком взглянул на Сергея, С его небритого лица стерлась блуждающая улыбка, густые брови насупились, прищуренные глаза остро поблескивали через узенькие щелки век. Это поблескивание ничего хорошего не сулило.

Артиллерийский разведчик, к которому я изредка присматривался, вдруг торопливо отполз от ствола березы, возле которой лежал, и кубарем покатился вниз. Добравшись таким образом до своих товарищей, лежавших на снегу в мелком кустарнике, он что-то сказал им, и они все вместе бросились бежать в нашу сторону.

— Ребята что-то приметили. Жди, сейчас начнется атака, — шепнул Найденов, нахлобучивая шапку на уши.

В это время из-за леса вынырнула шестерка краснозвездных штурмовиков. Летчики на бреющем полете обстреляли из пушек и пулеметов лежавших на снегу немцев, словно пришивая их к месту, затем, как бы спохватись, что не все сделано, развернулись, еще раз — уже из пушек — обстреляли танки и самоходки и скрылись.