Антонов Геннадий Яковлевич, заместитель командира по политической части, был всегда спокойный, во всем слушался командира, не конфликтный человек, на подводной лодке его влияние ощущалось, когда проводили партийно-политические мероприятия.

Командир пошутил в ответ: «Заместитель, надень аппарат ИДА-59 (изолирующий дыхательный аппарат)». Боцману, мичману А.Л. Буряченко отдал приказание ложиться на курс, равный пеленгу на цель, приказал увеличить ход

Анатолий Яковлевич Буряченко, участник Великой Отечественной войны, после нее служил на подводных лодках-«малютках» в г. Находке, осваивал одним из первых атомные подводные лодки в бухте Павловского. Любил управлять подводной лодкой, неся вахту на горизонтальных рулях, учил меня подводной службе, старался поддерживать на корабле морскую культуру. Пользовался уважением в экипаже.

Маневрируя в сторону подводной лодки «Гардфиш» мы заставили ее начать уклонение, после этого поставив максимальное количество средств гидроакустического противодействия, развернулись на обратный курс, увеличили скорость, начали отрыв. Обстановка в центральном посту была напряженная, по лицам можно было прочитать, у кого что на душе, но если командир еще шутит, значит, все будет в порядке. Мы оторвались от подводной лодки.

Д. Минтон об этом коротко сообщает, что продолжать преследование не представлялось возможным, но скромно умалчивает, что трое суток (с 6-го по 9 июня) пытался устроить за нами в полном смысле «гонку преследования».

В конце этой подводной карусели мы получили приказание следовать в базу, попутно произвести поиск на маршруте подводной лодки, что было нереально с нашими поисковыми возможностями.

В район потери контакта прилетали противолодочные самолеты “Орион”, которые вели поиск, но нас там уже не было, мы возвращались домой.

Необходимо отдать должное Дэвиду Минтону, который смог в этих сложных условиях осуществлять длительное скрытное слежение, показав хорошие командирские качества и высокую профессиональную подготовку. Ему было легче, «Гардфиш» превосходила нас по своим техническим параметрам.

Альфред Семенович Берзин выжал из своей подводной лодки все, что было возможно. Борясь с техническими неполадками, постоянной опасностью столкновения с надводной целью при всплытии под перископ из за плохой слышимости, мы выполнили поставленную задачу, были готовы применить оружие по приказанию. Маневрируя нестандартно, командир заставил в сложных погодных, плохих гидрологических условиях американскую лодку сблизиться с нами, обнаружил ее и в дальнейшем в тяжелейших условиях смог оторваться от нее, не имея никакого преимущества в технике. Но мы уже включились в гонку вооружений, закладывая на стапелях новые подводные лодки, не уступающие американским

Для Д. Минтона это было приключение века, для А. Берзина — противостояние. Разные подходы к событиям, разная оценка Авантюрные приключения, бравада перед коллегами, столь характерные для американцев, нашли свое отражение в действиях командиров подводных лодок, в том числе и в период Второй мировой войны. Вице-адмирал Ч. Локвуд в своей книге «Топи их всех», пишет:

«В один из ясных дней августа 1942 года подводная лодка Гардфиш” под командованием капитана 3-го ранга Клакринга настолько близко подошла к японскому порту Яги в северной части о. Хонсю, что командир мог видеть в перископ городской ипподром, Клакринг шутливо обещал привести лодку обратно на очередные скачки.

По-настоящему командира заинтересовала железнодорожная эстакада, пересекавшая узенький проливчик недалеко от ипподрома Точный торпедный залп в момент прохождения поезда, пообещал торпедист, даст “Гардфиш” право называться “первой лодкой на флоте, торпедировавшей поезд”. Но так как поезд не показывался, ему пришлось продолжить боевое патрулирование.

В январе 1945 года подводная лодка “Гардфиш” под командованием уже другого командира потопила свой же буксир, приняв его за подводную лодку».

При возвращении в базу произошел курьезный случай. Штурман Василий Воронин дружил с корабельным медиком, майором Ушаковым Юрием Алексеевичем, тот часто приходил в штурманскую рубку, «поговорить о жизни», был он хороший доктор, остроумный собеседник, подмечающий все стороны нашей флотской жизни и умеющий с юмором рассказать о них. Мы уже возвращались домой, прошли Корейский пролив, на очередном всплытии на сеанс связи и определение места подводной лодки обнаружили большую ошибку в месте подводной лодки, откорректировали, пошли дальше. Через 12 часов всплываем под перископ, и опять та же невязка в месте лодки, стали думать, в чем дело. Командир подводной лодки, лично определив место по радионавигационной системе «Лоран-А» и обнаружив, что мы находимся в 10 милях от расчетного места, удивленно посмотрел на нас, приказал разобраться, в чем дело и доложить ему. Только случайно, взглянув на масштаб карты, установленный на автопрокладчике, я увидел ошибку. Ларчик открывался просто, Ю. Ушаков любил «помогать» В. Воронину переходить с одной навигационной карты на другую во время плавания, устанавливая масштаб новой карты в автопрокладчик Это был особый «шик» в их взаимоотношениях, очередной раз он дал сбой. Штурманам была наука на будущее, а от командира этот факт скрыли, объяснив ошибку в определении места течениями, которых не учли. Было стыдно признаться в этой «промашке».

Воронин Василий Александрович был хорошим штурманом. Крепкий, высокий, кандидат в мастера спорта по гандболу, пользовался уважением в экипаже, душа любой компании, любил застолье, что в дальнейшем поломало его судьбу и карьеру подводника, о нем у меня остались самые добрые воспоминания, он помог мне быстро встать на ноги как штурману. К подчиненным относился требовательно, но никогда не унижал человеческого достоинства Его любили друзья, товарищи. К сожалению, часто жизнь ломает именно таких. Его уже нет с нами.

19 июня пришвартовались к родному причалу в бухте Павловского. Встречали нас, как и положено по ритуалу, штаб, оркестр и командир дивизии, контр-адмирал Вереникин И.М. во главе. Остальные подводные лодки вернулись в базу позже.

Так закончилось противостояние группы советских подводных лодок (К-7, К-45, К-57, К-184 и К-189) силам 7-го флота США, ведущим боевые действия в Южно-Китайском море. Впервые мы показали, что на Тихоокеанском флоте создана группировка атомных подводных лодок, способная в короткие сроки развернуться в любой район Тихого океана для отстаивания интересов своей страны.

Несмотря на то что за нами следила подводная лодка, полностью контролировать ситуацию в зоне боевых действий США не могли, что в дальнейшем повлияло на развитие событий.

В результатах визита Президента США Р. Никсона в Москву и его встречи с Л. Брежневым, в том числе и по вьетнамскому вопросу

24 мая, есть скромная «лепта» и подводников 26-й дивизии подводных лодок ТОФ.

Особое направление холодной войны в Мировом океане — гидроакустическая разведка. Так или иначе, ее вели все подводные лодки, выходящие на боевое патрулирование, на боевую службу. Главной целью такой разведки было создание «шумовых портретов» кораблей вероятного противника. Шумовой спектр каждой подводной лодки, каждого надводного корабля был так же специфичен, как отпечатки пальцев у людей. Важно было не только услышать цель первым, но и тут же идентифицировать ее, определить, кто перед тобой — противник, свой или нейтрал? Охоту за «шумами» подводных лодок — особенно ракетных — вели и американцы, и мы. Записать акустические характеристики новой атомарины было весьма не просто. Чаще всего подводный разведчик подкарауливал интересующий объект на выходе из базы. О том, чем кончались порой такие операции, рассказывают их участники в этой главе.