Я посмотрела на Марианну. Девушка была спокойна и уверенна, в принципе как всегда. Вот только их приветствие в начале что-то не вдохновляло меня поверить в искренность происходящего. Марианна всегда умела скрывать свои чувства. Тонкие издевки, завуалированные оскорбления обычно никто не замечал. И я ни разу не видела, чтобы она хоть на секунду теряла самообладание. Все-таки воспитание - великая вещь! И тут такое! Что же они не поделили...
- Ты ничего не ешь? - тихо спросил у меня Ярослав, пока Дмитрий рассказывал Марианне о каких-то их общих знакомых.
- Не хочу.
- Тебя что-то расстроило? - осторожно поинтересовался парень.
- Нет.
Ярослав промолчал. А я изо всех старалась не замечать устремленный на меня прищуренный взгляд зеленых глаз Ника.
В надежде отвлечься я обвела зал взглядом...
Вот же я дура! Все, кто присутствовал в столовой, смотрели на нас со смесью зависти и злобы. Точнее не на нас, а на меня! Стараясь не обращать внимания, я нервно поправила волосы и прислушалась к беседе. Чувствую, что меня ждут разборки. Поверьте, никто не умеет мстить так изощренно, как обиженная женщина, которую обошла менее привлекательная и даже не конкурентка, а так... несуразность.
Глава 3 Войны осла и бобра.
"Благодарность надо выказывать в свое время, иначе в процессе можно получить по голове."
Сентябрь. Время, когда бархатный сезон открывает свои объятия новому потоку туристов и отдыхающих. Солнце уже не палит как летом, море ласковое и теплое, а в воздухе словно разливается умиротворение. Мое любимое время... было.
Как я и предполагала, травля началась буквально на следующий день, но противостоять ораве студенток я не могла. Конечно, был вариант попросить Марианну, но мне гордость идти жаловаться не позволяла, а при ней девушки вели себя прилично. В остальное же время я только и слышала ехидные замечания в свой адрес, шушуканье и смешки за спиной. В полной мере обращать на это внимание сил уже не было, я была загружена работой по самое горло. Толок каждый день с каким-то, как мне казалось, садистским наслаждением подкидывал новые поручения, которые занимали все свободное время и зачастую отбирали время законного сна ночью. Другие старосты мои просьбы и свои обязанности откровенно игнорировали, так что приходилось делать все самой. В итоге я ходила злая и раздраженная.
В конце сентября, когда Толок торжественно объявил о том, что надо заполнить карточки студентов на новый семестр, я в ужасе схватилась за голову! Конечно же, попытка дать поручения старостам с треском провалилась. Получив с утра около десяти туманных ответов - возможно, заполним, которые больше напоминали - твои проблемы, ты и заполняй, стали последней каплей. Орала я так, что на мою ругань, изобилующую нецензурными выражениями, сбежался весь Институт во главе с Толоком. Дальше был очередной выговор от ректората с занесением в личное дело, и мои слезы в кабинете Юрия Анатольевича. Но вместе с тем появились и плюсы. После моей стихийной словесной атаки и скорее всего прямого вмешательства зам.ректора по учебной части Толока старосты нехотя, но все же стали мне помогать. Настроения мне это не прибавило. Помощь - хорошо, а вот косые и откровенно злые взгляды - плохо. Но заводиться и спорить со мной больше никто не решался. Поэтому все свое раздражение я волей-неволей выплескивала на тех, кто и был повинен во всех моих бедах - студентов из архитектурного. Точнее в моих мыслях козлом отпущения всегда оставался Ник. С остальными были более-менее спокойные отношения.
Парни явно в зеркале себя видели, понимали какой эффект они производят на женщин, поэтому уже через неделю поползли первые слухи о том, насколько хороши они в постели.
Марун, несмотря на свою внешность, был общительным и очень веселым парнем. Братья, у которых разница оказалась в год, были спокойными серьезными молодыми людьми. Вот кому в банкиры-то идти надо. Ярослав как напомнил мне эльфийского принца, так и продолжал напоминать. Единственные с кем я не могла нормально общаться оказались Зоран и Ник. Первый все пытался меня очаровать, что порядком раздражало, и я начинала язвить в ответ. Но все происходило как-то по-доброму. В принципе, с ним было все понятно: его, скорее всего, задело, что я не растаяла от одного его взгляда, когда половина Института разве что культ не устраивает и с транспарантами не ходит. А как я могу растаять, когда рядом стоит очаровательный брюнет. С Ником дело обстояло гораздо хуже. Он или издевался, или вообще не обращал внимания. Но именно он считался среди наших красавиц первым парнем на... гм, Институте. Только и слышалось с разных сторон, какой он замечательный! Мне же хотелось затолкать его ехидную улыбку куда подальше, а еще лучше врезать по этой наглой смазливой роже чем-нибудь тяжелым. То, что мне Ник нравился, и то, что я для него чуть больше, чем пустое место меня потихоньку начинало бесить.
В итоге в разрез всеобщего восхищения, все в нем стало меня нервировать - начиная от дорогой одежды заканчивая манерой держаться.
Марианна после нашего дружного совместного обеда больше с ними не разговаривала, ограничиваясь сухим приветствием. Мужская и самая малочисленная половина студентов разделилась на два лагеря. Первые, ботаны - им было вообще все равно, кажется, они даже не заметили что у нас новенькие. Вторые - полная противоположность первой группе - большие и тупые. Вот они в самом начале и попытались, если так можно выразиться, наехать на новеньких. Миром дело решил Марк, пользующийся у наших чурбанов непререкаемым авторитетом. После этого случая я частенько видела его в компании студентов из столицы. И, судя по всему, они нашли общий язык. Кьяра хоть и общалась с ними, но как-то равнодушно. Она, Марианна да Ульяна оставались единственными, кто не поддался очарованию студентов из АСУ.
В один из таких распрекрасныхдней Толок попросил составить список тех, кто хочет факультативно заниматься иностранными языками. Неделю я бегала, опрашивая студентов. Список получился довольно внушительный - где-то больше двухсот человек. Забежав в туалет перед встречей с Толоком, я кинула на подоконник сумку, но когда вышла, меня ждал неприятный сюрприз. Листы с фамилиями были порваны и залиты водой. Девчонки приняли невинно-ехидные выражения лиц. В принципе, в этом не было ничего страшного. В сумке лежал диск с этим самым списком, и делов-то было пойти и распечатать еще раз. Но неприкрытая агрессия за этот месяц все же довела меня до слез. Влетев по привычке в мужской туалет и присев возле стены, я приготовилась страдать, в полной уверенности, что я тут одна.
- Ты, кажется, дверью ошиблась? - насмешливый голос заставил в страхе поднять голову.
Передо мной стояли Зоран и Ник.
- Отвалите, - махнула я рукой, поднимаясь.
- А по какому поводу слезы? - поинтересовался Ник, с интересом меня рассматривая.
Я мельком скосила глаза на свое отражение в зеркале. М-да... волосы растрепались и черными спутанными прядями лежали на плечах, тушь потекла и теперь высыхала живописными разводами на лице.
Летом я косметикой не пользовалась, слишком жарко и неприятно, когда по тебе вместе с потом сползает штукатурка. А вот осенью макияж был в обязательном порядке. Теперь мне стало казаться, что порядки пора менять.
- Ты похожа на летучую мышку... на очень мокрую несчастную летучую мышку, - задумчиво протянул он.
- Не твое дело, - огрызнулась я и развернулась, собираясь уйти.
- Не надо так со мной, - тихо произнес Ник, схватив меня за руку.
- Да кто ты какой?! - рявкнула я. Обуревавшие меня чувства злости и обиды, радостно забив инстинкт самосохранения, требовали выхода немедленно. - Богатый, бестолковый, заносчивый, да еще и с комплексом неполноценности ...
- Почему с комплексом неполноценности? - поинтересовался Ник.