Так я и сделал. Нанял гидросамолет и улетел с Эсмой с операционной базы Чая. Мы прилетели в деревню на этом островке – с воздуха я заметил церковь, приземлился и доплыл до бухты, потом мы пешком шли по холмам, и… Я сказал старейшинам деревни, что Эсма вдова, а я убил ее мужа. Якобы потом я узнал, что она беременна от него, и больше ее не хочу. Но вместо того, чтобы убить девушку, готов оставить ее с ними, хотя если увижу ее еще раз, то убью. А потом вернусь и перебью их всех. Также я пригрозил, что если вернусь, а ее в деревне не будет, то уничтожу всех жителей поселения. Я оставил Эсме немного денег, любезно предоставленных Чаем. Немного, но достаточно для начала жизни с чистого листа. Потом вновь пустился в путь по холмам, дошел до самолета и улетел – вот и вся история. – Джоунс усмехнулся. – Точнее, не совсем. Наверное, я подумал, что – потому что был, знаете ли, любимым сыном Чая, его ручным американцем, – мы с Чаем просто посмеемся над разным пониманием фразы «избавься от нее». Я сказал ему, что Эсма считай что мертва, и мы больше никогда о ней не услышим. Короче говоря.

Нусантара сильно разволновался. Он хотел, чтобы Эсма умерла, хотел получить доказательство ее смерти. Наверное, он боялся, что однажды она внезапно появится с незаконнорожденным ребенком в подоле и начнет обвинять его в убийстве. – Джоунс покачал головой. – Так вышло, что Чаю нужна была поддержка Нусантары в контрабандной перевозке наркотиков. Требовалось, чтобы полиция держалась подальше от перевалочного пункта, и поэтому Чай должен был чем-то подмаслить Нусантару. И он избил меня, что было… не совсем неожиданно. Но я не сказал, куда отвез девушку. Не потому что я герой, – тихо добавил он, обращаясь к Молли, – но потому что ожидал чего- то подобного. Покинув остров, я специально покружил в воздухе, и поэтому был без понятия, на каком именно острове ее оставил. То есть, я знал примерный район, но… И я им это сказал. И Чаю, и Нусантаре. И знал, что из них двоих Нусантара точно мне не поверил. Вскоре я обнаружил, что Чай готовится меня подставить. Он собирался продать меня обратно в Штаты как дезертира, что после трех лет в той тюрьме казалось плохой шуткой, но… Ладно, неважно. Вот такая история. У народного героя Херу Нусантары руки в крови. Должно быть, он собирается баллотироваться на какой-то высокий пост. Премьер-министр, президент? Кто там у них в Индонезии? Я как-то никогда не обращал внимания.

– Президент, – подтвердила Молли. Наверное, она сжала руку Джоунса, которую не выпускала все это время, потому что он посмотрел на нее и попытался улыбнуться, но в глазах застыло затравленное выражение.

– Кажется, будто все это было черт знает когда, – тихо сказал Джоунс. – Невыносимо даже думать об этом. – Он тяжело выдохнул и повернулся к Максу. – Поэтому, полагаю, Нусантара вычищает из шкафа потенциальных скелетов. Как думаешь? Я с ума сошел или…

– Думаю, – ответил Макс, по-прежнему глядя в монитор, – что Эмилио недавно продал информацию об американском посольстве в Джакарте и чертову уйму оружия весьма влиятельному члену Аль-Каиды, с две тысячи первого года числящемуся пропавшим без вести в Афганистане. – Макс поднял глаза, вынимая дискету из дисковода и вставляя туда следующую. – Наверное, он не погиб.

– Нужно кому-то рассказать, – решила Молли.

– Можем поделиться с полковником, который едет сюда, – предложила Джина.

Джоунс кашлянул:

– Я имел в виду, что вы думаете о…

– Полагаю, ты уже понял, кто тебя ищет и зачем, – перебил его Макс. – Пока что я обнаружил весьма тесную связь между Эмилио и Нусантарой. Эмилио заплатили за распространение этих листовок, а он не слишком хорошо справился с заданием, верно?

Попробуй угадать, каков был размер вознаграждения за эту работенку?

– Наверное, приличный куш, – фыркнул Джоунс. – Сколько? Десять, двадцать кусков?

– Как насчет полумиллиона долларов, американских? – усмехнулся Макс.

– Ого-о, – протянула Джина. – Ты серьезно?

Но потом она поняла. Деньги были лишь авансом из суммы вознаграждения за доставку Грейди Моранта на этот остров.

– Нусантара заплатил ему напрямую? – поинтересовался Джоунс.

– Нет, – покачал головой Макс. – Была еще третья сторона. Кто-то по имени… Рам Субандрио. Знаешь его?

Джоунс откинулся на спинку стула.

– О да, – кивнул он, и Джине стало ясно, что знакомство было отнюдь не радужным. –

Помнишь, что мы плывем по дерьмовой реке без весел, с этим идущим сюда танком и все такое? Так вот, наша лодка только что перевернулась. Мой старый «друг» Рамелан Субандрио раньше работал на Чая. Тот нашел Рама в той же тюрьме, что и меня – вот только Субандрио был с другой стороны кнута. – Джоунс не закончил. Мрачным голосом он сбросил последнюю бомбу: – И последнее, что я о нем слышал – ему дали звание полковника в каком-то особом подразделении тайной полиции.

Глава 22

– Если бы ты считал, что мы завтра умрем, сказал бы мне об этом? – спросила Джина, пока они с Максом готовили ужин.

Если, конечно, можно назвать приготовлением ужина вскрытие банок с ее давним любимым лакомством – обезьяньей тушенкой – и выкладыванием каждому по маленькой порции.

Они экономили еду и воду, что казалось немного сумасшествием. Если, конечно, угроза приближающегося танка была просто блефом.

– Не думаю, что мы завтра умрем. Я думаю, что приедет полковник, и собираюсь провести с ним переговоры, и мы уладим это все мирно.

Макс подошел к огромному мешку сухого собачьего корма. Открыл его и переворошил все до дна, без сомнения, в поисках спрятанного внутри радио. Специально для наблюдавшей за ним Джины он понюхал корм и даже откусил кусочек.

Макс улыбнулся ожидаемому выражению ее лица и протянул горсточку корма.

Она покачала головой:

– Нет, спасибо.

– Не так уж и плохо.

– Подожду, пока не придет нужда, – ответила Джина, но двинулась к нему, притянутая задержавшейся улыбкой и теплотой в его глазах.

Неверный свет от мониторов камер слежения, служивший, кроме мерцающей свечи на столе, единственным источником освещения, играл на ее лице.

Макс явно был изнурен и расстроен содержимым каморок Эмилио, все еще разбросанным по кухонному полу. Джина знала, что он сильно подавлен их текущим затруднительным положением. Находиться в осаде – это, по сути, ситуация за пределами контроля, и она достаточно хорошо знала Макса, чтобы понимать, как он досадует.

Девушка была уверена, что даже если бы смогла уговорить его пропустить ужин и найти комнату с дверью и кроватью, его сон был бы короток. Макс бодрствовал бы, чтобы просто сидеть – осторожно, потому что сидение причиняло ему большую боль, чем он показывал – и таращиться на все эти совершенно бесполезные вещи, найденные в каморках и комнатах.

Сидеть и пытаться понять, что он пропустил. Или как можно использовать эти случайные предметы домашнего обихода, чтобы собрать радио.

– Не думай, что я не заметила, как ты уклонился от моего вопроса, – сказала она ему.

– Я ответил на него, – произнес Макс, когда Джина подошла достаточно близко, чтобы заключить ее в объятия, и притянул девушку к себе.

Он смотрел на нее так, как ей всегда хотелось. Словно не боялся дать ей понять, что любит ее. Это было замечательно – или было бы, не окружай их вооруженные люди, желающие им смерти.

Джина обвила руками его шею и поцеловала неспособного сопротивляться искушению мужчину. Его губы были теплыми и сладкими, и нет, она не собиралась позволить ему отвлечь ее таким образом.

– Нет, не ответил. Вопрос в том, сказал бы ты мне честно. Это подразумевает простой ответ: да или нет.

Макс снова поцеловал ее, на этот раз дольше, медленнее. Словно армия снаружи не пугала его до смерти.

Конечно, может, и не пугала. Может, лишь приводила в бешенство. Может, она единственная здесь боится. Может, он никогда прежде не бывал в подобных ситуациях, ведь Макс всегда находился по ту сторону мегафона.