– Хотя, – сказала Джина, очевидно намереваясь сыграть роль адвоката дьявола до конца, – что если он не говорит по-английски?

*

Доставившему рацию солдату как раз хватило знания английского.

Стратегия Джины чудесно сработала. Рация была одноканальным хреновым средством связи ограниченного радиуса действия – вызвать подмогу с ней выйдет. Макс взял устройство на пороге и закрыл дверь, не схлопотав пулю.

Ребенка отнесли на другой конец площади и вручили рыдающей матери.

Все было просто здорово – включая улыбку Джины, потому что Макс воспользовался словами из старой песни Элвиса Пресли.

– Я зам ни знал, и я нипанимал, шо з ниоткуда в никуда. - Мегафон грохотал высокопарным слогом с жутким акцентом. Словно в игре в испорченный телефон, большинство слов были непоняты или неправильно расслышаны. – Куда вэли менья глаза, в глазах двоих найдья лубви пожар…

Но смысл примерно был понятен.

Все было чудесно – за исключением одного аспекта, имевшего наибольшее значение.

Переговоров.

Глава операции четко следовал приказам – Макс понял это за пятнадцать секунд разговора с переводчиком. Командир не был профессиональным переговорщиком и сообщил Максу, что не уполномочен заключать договоренности любого рода.

С его стороны это было более чем недостатком воображения. У офицера определенно имелась единственная цель – спасти собственную шкуру. Существовали люди, четко придерживающиеся правил, потому что верили в них. Но этот командир делал так потому, что был напуган.

Макс почти тридцать минут объяснял – деликатно, чтобы не напугать собеседника еще больше, – что является американцем и желает поговорить с кем-нибудь из американского посольства, и да, знает, что на острове Мида посольства нет. Он пытался донести, что желает поговорить с кем-то из посольства в Восточном Тиморе, в Дили.

И узнал лишь, что посольство в Дили закрыто, а сотрудники эвакуированы. Из-за возросшей угрозы терроризма весь персонал вывезли в более безопасное место.

А затем последовали самые плохие новости.

Руководство сообщило командиру, что Грейди Морант является предводителем печально известной террористической организации, разыскиваемой властями как Индонезии, так и США. И да, командир упомянул, что ему приказано застрелить их всех в ту же секунду, что они выйдут за дверь, даже с поднятыми руками.

Чтобы никто не пострадал.

Возможно, здесь и возник языковой барьер, но у Макса просто не получалось убедить собеседника, что произошло серьезное недоразумение.

– Я хочу поговорить с Эмилио Теста, – наконец сказал Макс.

– Кто такой Эмилио Теста? – последовал ответ.

Макс обернулся и увидел, что Джина не сводит с него глаз. Она знала, почему он задает этот вопрос. Если Эмилио жив, то Джулз, вероятно, уже нет.

– Он живет в этом доме, – сказал в рацию Макс.

Повисла тишина, и Джина тихо произнесла:

– Если Джулз не погиб, если он ведет сюда помощь, он ведь уже прибыл бы, верно?

Макс не мог ей солгать.

– Да.

– Мы не знать этого человека, Теста, – ожила рация.

– Возможно, это ложь, – обратился к Джине Макс. – А может, и нет. Возможно, Теста имел дело с кем-то в более высокой инстанции.

– Вы готовы сдаться? – спросил голос из рации. Набор слов прямиком из методички о переговорах.

Шутит он, что ли? Если капитуляция означает открыть дверь и получить пулю…

– Я хочу поговорить с американцем, – сказал Макс. – Предпочтительно с кем-то из штаба ЦРУ в Джакарте или из американского посольства. Но я готов взять… поговорить с любым офицером любого рода войск армии Соединенных Штатов. С любым. Любым американцем, – повторил он.

– Вы не в том положении, чтобы выдвигать требования, – последовал ответ, также прозвучавший как цитата из учебника.

– Как раз таки в том, – возразил Макс. – У нас вдоволь еды и воды, чтобы продержаться несколько месяцев. – Неправда, но если у командира нет связи с Эмилио Теста, то доподлинно он не знал. – Вы на самом деле хотите сидеть там так долго?

– Полковник приезжает завтра. Как и танк.

Макс резко выпрямился. Какого черта?

– Он сказал «танк»? – вытаращив глаза, переспросила Джина.

– Пожалуйста, повторите, – сказал в рацию Макс.

Но эфир был мертв. Кто бы ни был на связи, этот человек выключил рацию.

Неудивительно, что их переговорщик не слишком силен в своем деле. Ему это вовсе необязательно.

Полковник – кем бы он ни был – уже в пути. Хорошие это новости или плохие – до его прибытия осажденные понять не смогут.

А что касается танка – здесь не было загадки. Это не просто плохие новости, а ужасно плохие.

Глава 21

– Возможно, они блефуют, – предположила Молли.

– Возможно, и нет, – глядя в глаза Джоунсу, сказал Макс. – У тебя есть какой-нибудь опыт с…

– Танками? – Джоунс пожал плечами, пытаясь скрыть страх. Первая волна испуга захлестнула его в тот момент, когда Макс сообщил новости, и с тех пор страх постоянно накатывал на него, наконец надежно угнездившись в кишечнике. – Достаточный, чтобы знать: есть два места, где мне никогда не хотелось бы оказаться. Во-первых, внутри танка во время боя, когда у противника имеется противотанковая артиллерия. Во-вторых, в точке, куда ублюдки в танке направляют пушку. Ну, то есть, да, здесь довольно крепкое убежище, но… Танк нанесет кое-какой ущерб.

И это еще мягко сказано.

Здесь осаждаемые разделились: Молли и Джоунс пошли наверх, Джина и Макс остались внизу. Кухня стала их операционной базой, пока группа обыскивала все шкафчики и чуланы в доме в поисках радиопередатчика. Или чего угодно, способного помочь им убраться отсюда в целости и сохранности.

Пара серебряных башмачков? Магический портал в другое измерение? Набор «Собери вертолет» с особым силовым полем, способным защитить беглецов от обстрела во время взлета из окна второго этажа?

Пока что удача им не улыбалась.

Хотя удалось отыскать аэрогриль и кофемашину. Караоке-проигрыватель, вызвавший ложную тревогу, так как походил на радио. По крайней мере, больше, чем аэрогриль.

Также обнаружились копировальный аппарат и пять коробок с бумагой. Годовой запас свеч. Старая коробка от прибора, умеющего готовить нечто под названием «Няшки- вкусняшки», доверху наполненная бейсбольными карточками в идеальном состоянии – включая Тома Сивера и Теда Уильямса.

Отставив эту коробку – разве не мило будет, если Эмилио поможет оплатить грядущие медицинские счета Молли? – Джоунс перешел в спальню Эмилио, где, открыв шкаф, обнаружил телевизор с плоским экраном.

При включении телевизор показывал лишь помехи, но рядом с ним располагался дивиди-плеер, а неподалеку – три полки с дисками.

Похоже, у Эмилио был пунктик насчет порноактрисы под псевдонимом Руксана, одетой на всех обложках фильмов с ней в форму католической школы и с убранными в два хвостика волосами.

Молли, конечно же, застала Джоунса за просматриванием дисков.

– Дай-ка угадаю, – сказала она. – Ты разглядываешь их, чтобы лучше понять, кто такой Эмилио. Чтобы затем догадаться, где он мог спрятать что-то вроде радио. Если у него имелось радио, чтобы его спрятать.

– В точку! – рассмеялся Джоунс. Сам он не смог бы лучше оправдать свое занятие. – Я обнаружил, что у нас с Эмилио много общего: оба предпочитаем симпатичных девчонок.

Молли взглянула на обложку диска в руках Джоунса и рассмеялась. Название на английском приводилось мелким шрифтом внизу изображения: «Шаловливая девственница в большой беде». Очевидно, трудности перевода.

– Если я когда-нибудь сяду за мемуары, – сказала Молли, – непременно воспользуюсь этим названием. – Она перевернула коробку. – И кто бы мог подумать, что у меня столько общего с этой Руксаной?

Джоунс поднял на нее глаза. Почти лишенный окон дом освещался слабо – осажденные жгли свечи, пытаясь сэкономить бензин в генераторе. Но Молли была поистине лучиком света в темноте.