Другую руку Джулз положил на очень широкое, очень мускулистое плечо Джоунса и тихо зашептал прямо в его привлекательное ушко. Кэссиди улыбался, словно они по- дружески делились секретом или обменивались жалобами по работе. «Можешь поверить, что наш говнюк-шеф не дает даже десяти минут, чтобы перехватить кусочек пиццы?»

– Подними руку и положи ее на стол, дружище.

– Гретта Краус, занимается подделкой документов, – сказала Голди Максу. – У нее был прибыльный бизнес по созданию паспортов, водительских прав, свидетельств о рождении – вы говорите, что надо, она это делает. И, да, уверена, в определенных кругах ее считали художницей.

– Отвали, – пробормотал Джоунс Джулзу и спросил погромче: – Считали?

Его рука оставалась в кармане.

Джулз разозлился. Он снова наклонился, чтобы прошептать Джоунсу, что, пока тот не положит руку на стол, ему лучше не умничать, или он умрет, но «Билл» прямо-таки зашикал на него.

А Макс, как обычно знающий обо всем, что происходило вокруг него, встретился взглядом с Джулзом и покачал головой. Это было едва заметное движение, сделанное, пока он улыбался – да, мальчики и девочки, и настойчиво улыбался – Вере Гольдштайн.

Это покачивание было очевидным предупреждением, тихим эхом приказа Джоунса отвалить. Но теперь Джулз просто не мог не задаться вопросом, был ли Макс, на которого, вероятно, надавили, в состоянии принимать верные решения.

Так что Кэссиди остался где был.

– Мы пришли задать несколько вопросов, – доложила Голди, – а там все были мертвы: Гретта, ее муж, их сыновья, ее помощник.

– Ох, черт, – выдохнул Джоунс.

– Криминалисты считают, что они умерли в тот же день, когда произошел взрыв, – продолжила Голди, принявшись рыться в своей сумке на длинном ремне, – но они жили в той части города, где не сообщают о выстрелах, так что…

Макс кивал, показывая, что слушает, но подошел к кровати, поднял кобуру и надел ее.

Послание для Джулза?

Определенно. Но Джоунс мог вынуть все пули из того пистолета, что Макс положил в кобуру и застегнул на «липучку».

Голди продолжала говорить и рыться в сумке.

– Все камеры в мастерской Гретты были разбиты, поэтому мы отрабатываем версию, по которой террористическая группа вошла, убила всех и забрала, что хотела: поддельные паспорта, визы и удостоверения личности. Но затем мы проверили электронику… – Она торжественно извлекла DVD-диск в экономичной упаковке. – И мы нашли резервную копию с одной из этих скрытых камер видео-нянь. Звука нет, но изображение очень чистое. Мы сделали для вас цифровую копию, сэр, так что вам не придется ехать в центр города, чтобы посмотреть ее.

Она важно передала Максу диск.

– Спасибо, – сказал Макс, потянувшись, чтобы пожать ей руку и одновременно отступая к двери. Это был явный сигнал, что беседа окончена, хотя обычно он делал так в квартире: «Закрою за вами дверь». – Я непременно посмотрю это позже…

Однако Ульстер не двинулся с места.

– Нет, сэр, мне жаль, мы плохо объяснили. – Он разрушил весь эффект от этого благородного «мы», бросив весьма красноречивый взгляд «ты идио-о-отка» на свою напарницу. – Мы не уверены, но думаем, ваша, мм, подруга, Джина и ее попутчица имели, мм…

– Не слишком законную связь с Греттой Краус, – закончила за него Голди. – Вероятно, это последнее, что вы хотели бы услышать, сэр, но в соответствии с этими материалами, – она указала на диск, – они были там, в студии, когда нагрянули террористы. Они едва успели убраться живыми.

«Ох, черт» – кажется, это стало новой мантрой Джоунса.

Веселый Макс пропал. Багат понес диск к столу, а Джоунс включил компьютер.

– Почему, бога ради, они пошли в мастерскую Гретты Краус? – задал Макс риторический вопрос.

Джоунс держал рот на замке, но Джулз понял, что он знает ответ.

– Мы надеялись, вы нам скажете, – сказал Максу Ульстер.

Диск запустился и оба – Макс и Джоунс – прильнули к экрану. Джулзу открывался великолепный вид над широким плечом Джоунса.

Макс – настоящий Макс, который мог превратить уголь в алмазы по мановению руки – воспользовался случаем, чтобы вполголоса сквозь стиснутые зубы сказать Джоунсу:

– Я убью тебя. На этот раз медленно и мучительно…

Но затем между ними оказалась Голди, оставив угрозу Макса недосказанной.

На этот раз? Джулзу оставалось только гадать, что это значит.

Женщина указала ручкой на экран, где застыло изображение чего-то вроде студии архитектора. Тенденциозно освещенные рабочие заготовки, стеллажи, чистые линии, яркие цвета, срезанные цветы в керамических вазах – выглядело словно страница из эксклюзивного раздела каталога «Икеи». Она прокрутила изображение вперед.

– Это Гретта.

Гретта не была ни типичной мошенницей-задротом из голливудских триллеров – с кучей ручек в нагрудном кармане, толстыми очками и чернильными полосами на лице и руках, – ни джеймсбондом в удобном облегающем комбинезоне а-ля «дитя зла». Она была стопроцентной немецкой домохозяйкой. Пятидесятилетней и плохо одетой. К счастью для нее, не соответствующей ожиданиям.

Вот только погодите. Не к счастью – учитывая, что они наблюдают несколько последних минут ее жизни. Она собиралась стать новой девушкой с плаката акции «Преступления никогда не оправдываются».

– Муж Гретты и ее сыновья. – Голди снова ткнула ручкой в монитор, указывая на трех мужчин, склонившихся к компьютеру почти так же, как сейчас Макс, Джоунс и Джулз.

Вот только у последних зубы были целы. Пока они наблюдали, мужчина постарше вынул свои, поместив это – их? – на тарелку, рядом с чем-то вроде пончика.

Ой.

В дверной проем вошла моложавая женщина.

– Помощница Гретты, – подсказала Голди. – И посмотрите на мистера Крауса, когда она приводит женщин. Он позвонил по телефону.

На мониторе помощница провела… Да, определенно это была Джина, но с восхитительной стрижкой и в сопровождении какой-то женщины. И точно – в компьютере мистер Краус глянул на них, затем вставил зубы и схватился за телефон.

Джулз увидел, что Макс и Джоунс напряглись, и «Билл» чертыхнулся.

– Это она, – сказал Макс Голди и Ульстеру, отчаянно пытаясь вернуть веселого Макса, но, учитывая обстоятельства, безуспешно. – Джина. И ее подруга Молли Андерсон. Также известная как миссис Лесли Поллард. Она недавно вышла замуж. Когда именно?.. Помнишь, что нам говорил отец Солдано, Билл?

– Примерно четыре месяца назад, – напряженным тоном сказал Джоунс, не отрываясь от экрана.

И Джулз наконец отвалил, потому что теперь понял. Очевидно, Джоунс так же заинтересован найти Молли и Джину, как и Макс. И по какой-то причине – ведь ясно, что он должен быть на полу, в наручниках и выслан в США – Макс не был готов открыть его настоящее имя Ульстеру и Гольдштайн.

Хотя Джулзу доверили правду. Он вернул пистолет в кобуру, притворившись, что чешет под мышкой.

Молли на экране казалась раздраженной. Статная, рыжеволосая, с одеждой и позой, просто кричащими «ЮНИСЕФ-мама-все-только-натуральное», она говорила и говорила, но Гретта лишь продолжала мрачно качать головой.

– Мне жаль. – Похоже, именно это она говорила. И – «нет». – Найн.

Джина стояла, обняв свой эргономичный рюкзак, с таким видом, словно предпочла бы оказаться где-нибудь в другом месте.

Джулз не мог дождаться, когда узнает, что девушки там делали. Хотя подозревал, что, если бы он спросил «Кто здесь нуждается в профессионально изготовленном фальшивом паспорте и удостоверении личности?», лишь один человек поднял бы руку со сбитыми костяшками.

Но что за жалкий ублюдок посылает двух женщин буквально в воровской притон?

По прогнозам Джулза, как только Макс отошлет Голди и Ульстера, кое-кто может снова споткнуться о шнур от лампы.

Молли на мониторе не сдавалась. Она просто продолжала говорить. Джулз хотел бы, чтобы на записи был звук. Он мог лишь представлять, как разочарован Макс.

Теперь злой выглядела Гретта. Она вынесла из кабинета папку-файл, швырнула ее на стол и, жестикулируя, заговорила с Молли. Может, то было лишь живое воображение Джулза, но Гретта должно быть говорила, по-немецки, разумеется: