В стороне стоял духовой оркестр и полурота гвардии, охранявшая Аббаса-Мирзу. Невдалеке от них англичанин внимательно наблюдал за подъезжавшим к резиденции Клюгенау.

Еще двое англичан в пробковых тропических шлемах и белых просторных костюмах прохаживались за шатром.

Не доезжая ста метров до шатра, майор остановил коня. Казаки соскочили и помогли ему сойти с седла.

Персидские солдаты молча смотрели на них. Англичане подошли, и один из них вежливо приподнял шлем.

— Доктор Олсон, — сказал он.

— Советник Майлз, — отрекомендовался другой.

— Майор Клюгенау, — холодно ответил майор, прикладывая к киверу два пальца.

— Что угодно господину офицеру? — вежливо кланяясь, на хорошем русском языке спросил майора иранский офицер.

— Послом от коменданта крепости к его высочеству наследному принцу Аббасу-Мирзе, — раздельно отчеканил Клюгенау.

— Прошу вас обождать, пока о вас доложат его высочеству! — сказал, отходя, офицер.

— Решили сдавать крепость? — спросил советник Майлз.

— А вы, милостивый государь, какую занимаете должность при дворе иранского наследника? — вместо ответа спросил Клюгенау.

— Советник по делам артиллерии.

— Неважно стреляете, господин советник.

В эту минуту из шатра показался офицер.

— Его высочество просит вас к себе.

Забили барабаны, часовые взяли «на караул», оркестр заиграл марш, джанбазы[102], перестроившись на ходу, стали шпалерами на пути к шатру.

Клюге фон Клюгенау четким парадным шагом последовал за офицером, у входа тот передал его сановнику в расшитом золотом сюртуке.

Они вошли в первую половину огромного шатра, где находились иранские вельможи и шестеро личных телохранителей Аббаса-Мирзы. Полог, отделявший первую половину шатра, откинулся, и наследник престола, сидевший на высоком раззолоченном кресле, предстал перед майором.

Клюге фон Клюгенау низко поклонился и затем, выпрямившись во весь рост, произнес:

— Майор российской армии Клюге фон Клюгенау является по приказу коменданта Шушинской крепости полковника Реута к вашему высочеству!

Аббас-Мирза, красивый человек лет сорока восьми, в простой черной одежде, но с большими брильянтами на сюртуке вместо пуговиц, ласково и внимательно смотрел на него, чуть поглаживая свою роскошную, всю в завитках бороду, крашенную хной.

— Я слушаю вас, господин майор, — кивнул он.

Аббас-Мирза, на которого подействовала неудача штурма, был приветлив и предложил майору позавтракать с его генералами. Клюгенау поблагодарил, но отказался от завтрака.

— Ваше высочество! Меня прислал к вам комендант полковник Реут. Во вчерашнем боевом деле нами захвачено около сорока ваших солдат и свыше семидесяти раненых сарбазов. Из чувства гуманности и человеколюбия мы отдаем вам пленных и раненых, дабы они могли возвратиться к своим семьям.

— Это делает честь вашим добрым чувствам, и я с особенным удовольствием отмечаю это, — сказал Аббас-Мирза. — А как относительно крепости? Намерены вы ее сдать мне? Ведь наша маленькая неудача ничего не меняет в общем ходе войны. Вся Грузия занята мной, и вы только напрасно льете свою и чужую кровь.

— Мы, ваше высочество, такого же мнения. Как и прежде, просим — разрешите кому-либо из наших офицеров съездить в Тифлис к Ермолову за приказом сдать вам крепость. Без этого мы ее не сдадим и будем биться до смерти!

— Это излишне. Ваши войска повсюду бегут. Моя кавалерия уже поит своих лошадей водами Терека. Скоро мы возьмем Москву, и только там я заключу с вашим новым царем мирный договор.

— Тем более, ваше высочество, вам нет нужды заставлять нас оборонять Шушинскую крепость. Раз дела обстоят столь плачевно для России, то несомненно, что Ермолов разрешит нам сдать крепость без боя, и это сохранит и вам и нам тысячи жизней.

— Хорошо! — неожиданно согласился наследник. — Поезжайте сами. За вашу любезность с нашими ранеными и пленными я разрешаю ехать в Тифлис лично вам.

Спустя час майор Клюге фон Клюгенау, снабженный ферманом Аббаса-Мирзы и пропуском до Тифлиса, возвратился в крепость.

Как только майор удалился, советник Майлз попросил аудиенции у валиагда.

— Ваше высочество, мне, офицеру дружественной вам нации, военному советнику вашей непобедимой армии, необходимо сказать вам несколько крайне важных слов.

— Говорите, сардар Майлз. Уши мои открыты для советов друзей Ирана.

Майлз поклонился и тихо сказал:

— Русского офицера не надо отпускать в Тифлис. Ермолов никогда не разрешит сдать крепость, а перемирие, которое вы обещали русским, помогает им. Время работает на русских.

Аббас-Мирза, чуть сощурившись, смотрел на англичанина.

— Лишнее кровопролитие не нужно мне. Я вернулся в край, где люди ожидали меня много лет, и я не хочу проливать кровь моих подданных там, где можно обойтись без боя. Крепость русские сдадут.

Англичанин молча слушал его.

— Вы что-то хотите сказать еще, сардар Майлз? — лениво спросил наследник. Ему уже наскучил этот советник, приставленный к нему его отцом шахом Фетх-Али.

— Прошу не гневаться на вашего покорного слугу, ваше высочество, но эта проклятая крепость мешает плану ведения всей кампании. Осаду ее надо снять.

Аббас-Мирза поморщился, но все же поднял глаза на Майлза.

— К чему она? Вы, ваше высочество, только теряете здесь время. В Грузии у Ермолова сейчас мало войск. Подкрепления только еще идут. Русские пока еще не оправились от поражений на границе. Надо, ваше высочество, сейчас же всеми силами идти на Тифлис, приказав и его высочеству, вашему августейшему сыну принцу Мамеду-Мирзе, выйти из Елизаветполя и сардару эриванскому одновременно с вами ударить на Тифлис. Тогда победа будет полная, и кампанию вы блистательно выиграете!

— Она и так выиграна, мой уважаемый советник, а осаду бросить нельзя, люди подумают, что я слаб и не смог овладеть крепостью. Представляете, как это скажется на местном населении и на моих храбрых войсках?!

— Но разгром русских и занятие Тифлиса оправдают все!

— Все в свое время. Не надо торопиться. Аллах лучше нас знает, что надо делать. Пока крепость не падет, я не уйду отсюда!

— Но мы теряем драгоценное время. Умоляю вас, ваше высочество, прислушайтесь к моему совету.

— Я уже сказал, и так оно и будет. Что еще у вас, дорогой советник Майлз? — высокомерным тоном спросил Аббас-Мирза.

— Больше ничего, ваше высочество, — кланяясь Аббасу-Мирзе в пояс и в душе проклиная его, сказал англичанин.

— Идите, я доволен вашей службой и рвением, да пошлет на вас аллах свое благоволение!

Аббас-Мирза закрыл глаза, давая понять англичанину, что он его утомил.

Пятясь и продолжая кланяться, Майлз вышел из шатра.

Утром следующего дня Клюге фон Клюгенау с двумя конными казаками, конвоируемый иранской почетной стражей, выехал в Тифлис.

Спустя три дня он возле грузинского села Пойлы встретил первые русские части и узнал, что Елизаветполь занят персами, что по всей границе идут бои, что Ермолов в Тифлисе и готовит ответный удар персиянам.

На следующее утро майор был уже на приеме у Ермолова. Ермолов выслушал доклад майора, прочел донесение Реута, расспросил Клюге и приказал ему остаться при штабе.

— Я полностью осведомлен о том, что делается в крепости. Посланный вами армянин Алтуньянц прибыл благополучно. Он не только доложил мне о крепости, но и привез точные сведения о силах этого мошенника Аббаса. Армянин этот — герой. Я наградил его Георгиевским крестом и пятьюстами рублями серебром. Вообще армяне поголовно везде ведут себя геройски. Он уже пошел обратно, и вам незачем возвращаться в Шушу. Я одобряю политику Реута, пусть еще и еще затягивает переговоры с персиянами.

Глава 5

В начале июля 1826 года император Николай со всем двором приехал из Санкт-Петербурга в Москву, где в Кремле готовилась его коронация. Четыре митрополита, целый сонм белого и черного духовенства съехались в первопрестольную на церемонию. Киев, Екатеринослав, Петербург, Варшава, Ростов, Вильно, Рига, Казань, Тифлис и ряд других городов прислали своих представителей в Москву. Католики и магометане, старообрядческие священники, представители различных национальностей, обществ и племен находились в Москве. Купечество, дворянство, мещане прислали на торжество своих делегатов. Москва была переполнена людьми. Войска, расквартированные в ней, и части, прибывшие на эти дни, расположились в близлежащих селах.