Из трех полков дивизии к исходу кубанских воздушных сражений в 812-м полку были наибольшие потери среди личного состава. После гибели 7 мая командира эскадрильи капитана Ивана Батычко в полку побывал ещё раз командир корпуса. Об этом визите вспоминает в свих мемуарах Александр Тищенко.

«Перед вечером в полк прилетел генерал Савицкий, усталый, недовольный. Шутка ли, за какие-то две недели потерять столько летчиков! И каких! И где найти им замену? Как воевать дальше? Видимо, об этом генерал и разговаривал с командиром полка с глазу на глаз в штабной землянке. О том, что разговор был не из приятных, мы догадались по настроению майора Еремина, который провожал командира корпуса.»

Командир полка сам находился в смешанных чувствах. Огромные потери в полку за время боев тяжелым грузом лежали на его плечах. Обсуждая с замполитом Тимофеем Пасынком вновь поступивших в полк молодых летчиков, Еремин сказал: «Лучшая подготовка летчика — это бой. Если я не навоевал с Батычко, Свеженцевым и Новиковым, то с такими и подавно ничего не получится…»

Обсудив тему молодых летчиков, их способности вести воздушные бои на равных с немцами, поговорив о вере в пришедшее пополнение, командир и замполит не нашли общий язык.

Пасынка возмутило «паникерство» и отсутствие веры в людей, которых Еремину предстояло вести в бой. Обоюдно и прямолинейно, по-мужски, было решено явиться к комкору Савицкому и доложить о сложившейся ситуации. Выслушав обоих, командир корпуса дал нагоняй Еремину и после небольшого раздумья решил: «Пасынок остается на старом месте. Еремина переведем в другой полк.» Стечение обстоятельств и общая обстановка не позволили командующему корпуса Савицкому оставить в 812-м ИАП майора Еремина, и он был назначен на должность командира соседнего 402 ИАG 1*.

Находясь в Липецке и занимаясь плановой работой, штабы дивизии и полков параллельно проводили анализ прошедшей битвы за Кубань. Не редкими в этот период были летно-тактические конференции по обобщению и обмену опытом боев. В результате этих обсуждений в 265-й ИАД выработался свой план ведения воздушной войны, были выявлены основные недостатки в тактике истребителей. «Первый — это неграмотное построение боевых порядков групп. Эскадрильи в составе 10–12 самолетов находились в районе боя в сомкнутом боевом порядке, на малой скорости и на заданной высоте полета 2000–5000 м. Все это, как разъясняли тогда летчикам, вдохновляет защитников Малой Земли. Высокому командованию это нравилось: так сказать, психологический фактор для наземных войск — небо закрыто краснозвездными истребителями. И только в конце боев на Кубани, после больших, неоправданных потерь, была освоена “кубанская этажерка".

Второй существенный недостаток — это стремление летчиков атаковать противника лично, забывая о главной обязанности — выполнять боевую задачу в составе боевого порядка группы. Иногда даже пары распадались, и немецкие летчики немедленно использовали это. Большинство наших летчиков было сбито истребителями противника внезапно. Ведущий, надеясь на ведомого, уверенно шел в атаку, а ведомый, увлекшись боем оставлял ведущего без прикрытия. Потеря одного из летчиков пары порождала другую проблему — вылет на боевые задания неслетанных пар. В результате — в бою не всегда понимали друг друга: ведомый, не знающий особенностей техники пилотирования ведущего, не всегда успевал реагировать на на маневр командира, часто терял его из виду.»

Именно так, ценой больших потерь, рождались мастерство и опыт ведения боев. И благодаря такому опыту, к 1945 году в дивизии было 20 летчиков удостоенных звания Герой Советского Союза, из которых половина превзошла планку в 20 побед.

1* Авторы настоящей статьи ни в коей мере не дают каких-либо оценок действиям и поступкам отважного боевого летчика майора Ерёмина, закончившего вой ну Героем Советского Союза, командиром 355 ИАП 118-ой «Ченстоховской» ИАД, имея на своем счету 18 личных побед. Описания событий даны полностью по мемуарам Савицкого и Тищенко. Читатель сам вправе делать выводы и заключения из предоставленного материала.

Командиры 2б5-й «Мелитопольской» ИАД 3-го ИАК.
Звание	Фамилия, имя, отчество	Период нахождения в должности комдива
Подполковник	Минаев Алексей Васильевич	09.06.42 — 10.03.43 1*
Подполковник 2*	Коробков Павел Терентьевич	11.03.43 — 26.06.43 3*
Подполковник 4*	Корягин Александр Александрович	27.06.43 — 09.05.45
1* Переведён на должность командира 257-й САД.2* 23.05.43 присвоено звание полковник.3* Переведён на должность командира 320-й ИАД.4* 04.02.44 присвоено звание полковник.

Продолжение следует.

Бывший летчик 534-го и 812-го ИАП, впоследствие командир звена 408-й отдельной авиаэскадрильи связи 3-го ИАК Александр Иванович Иванов.

«812-й полк и его летный состав, прибывший на Кубань, был уже сплоченным коллективом. Каждый понимал, война есть война и потери неизбежны, но конечно никто из летного состава не предполагал, что они будут столь велики, что настолько враг окажется коварен и хитер, а мы как недоученные птенцы — лезем в пекло. Летный опыт был у всех пилотов, не считая тех, кто окончил совсем недавно авиационные школы. Но в воздушном бою все должно происходить автоматически, в бою нет времени на размышление, а вот такого опыта у летчиков как раз и не было. Первые боевые вылеты воспринимались как учебные. А здесь тактика была совсем другая, нужно выбрать такую позицию для атаки, чтобы она была неожиданна для противника, чтобы было преимущество в высоте и скорости. Мы же часто атаковали таким образом — увидишь противника и летишь сломя голову к нему, а там наверняка кто-то ходит выше, и на скорости сбивает атакующего. Приказ есть приказ, и каждый вылетал и старался выполнить задание, несмотря на потери. Как такового страха не было. Ты стреляешь — ив тебя стреляют и наоборот, и вся надежда на то, что он не попадет, а попадешь ты. Кто кого перехитрит. Часто все зависело от ведущего, от его маневров. Мы понимали, что лезть на рожон бессмысленно, и лучше сбить один-два самолета без своих потерь, чем три-четыре, потеряв при этом кого-ни будь из своих. Но о своих потерях, как правило, не думали, главное — сбить немцев. Вечером после вылетов все собирались на ужин и обсуждали прошедший день, каждая победа для нас была праздником.

В среднем мы делали по три — четыре вылета, но некоторые выполняли и до пяти вылетов в день. Напряжение было большое. Каждый вылет не похож на другой, так же как и каждый воздушный бой. Все время различные нюансы. Ведение воздушного боя мало походило на обычный пилотаж. Иногда так закрутишь самолет, что в глазах темнеет от перегрузки, и ко всему этому приходилось привыкать. С каждым вылетом личный состав приобретал все больше и больше опыта, а когда мы научились воевать, то от летного состава полка осталось 10–15 %. Но, не смотря ни на что, полк выполнил свою задачу. И это было для нас главное.

Бои за Кубань стали для полка боевым крещением и настоящей школой для летчиков. Те, кто остался жив и прошел через эти бои, в дальнейшем стали по настоящему сильными воздушными бойцами. Изменилась тактика воздушного боя, и что главное, командование это учло во время обучения вновь прибывших летчиков, применяя полученный на Кубани опыт.

Очень хотелось бы, чтобы все это не было забыто нашими потомками. Тогда остается шанс, что такая война больше никогда не повторится.»