Давайте теперь посмотрим, откуда были взяты цифры в декабре 1941 г. при представлении командира 72-го КАП майора Губанова на вышестоящую должность. Отчет штаба ВВС СФ за первое полугодие войны, составленный к 1 декабря 1941г. и имевший гриф «совершенно секретно», «Тезисы доклада Командующего ВВС СФ Военному совету СФ об итогах боевых действий частей ВВС СФ в войне с Германией за период с 22.06.41 по 1.12.41» вот что говорил о численности авиационной группировки противника: «По данным разведорганов, фашистская Германия на Мурманском направлении за несколько дней до войны сосредоточила около 400 боевых самолетов: Ю-88, Ю-87, Хе-111, Ме-109, Ме-110, разведчиков Хеншель-126 и транспортных Ю-52».

Подобные же сведения, но в более обобщенном виде даёт и отчёт ВВС Карельского фронта о боевых действиях в 1941 – 1945 гг. (Ф.342, оп.5440, Дело №3): «К началу военных действий на Севере Германия сосредоточила на аэродромах Банак, Киркенес, Луостари, Гаммерферст до 150 самолетов и на внутренних аэродромах Норвегии до 250 самолетов. Всего до 400 самолетов… ВВС Финляндии к началу войны были представлены шестью смешанными авиационными полками трехэскадрильного состава с общим количеством боевых самолетов до 550 единиц. Из них до 200 самолетов было выделено для действий на Карельском фронте».

Таким образом, цифры 400 немецких самолетов и 550 финских, фигурирующих в послевоенной печати, первоначально прозвучали в боевых отчетах штабов Карельского фронта и Северного флота, и опирались на разведывательную информацию, которая, вполне понятно, была недостаточно точной. В частности, разведсводка штаба 1-й САД №1 к 10:00 22 июня 1941 года отмечала: «В районе Киркенеса, Вадсе, Варде с 10 по 20.6.41 прибыло до 200 самолетов (данные требуют проверки)». Разведсводка №4 к 19:00 23.6.41 была более конкретной: «Установлено базирование авиации противника на аэродромах: Киркенес до 50 самолетов, Лаксельвен (Банак) до 32 самолетов, Тромсе до 20 самолетов, Нарвик до 20 самолетов, Бодё до 11 самолетов, Тронхейм до 45 самолетов».

О советской воздушной группировке, противостоявшей немцам и финнам 22 июня 1941 г., отчет Карельского фронта говорил следующее: «К началу военных действий на Карельском фронте ВВС были представлены в составе 1-й САД (имеется ввиду на северном участке Карельского фронта, что следует из смысла следующего текста – Прим. авт.), в состав которой входили 137 ББАП в составе 34 самолетов СБ, 145 ИАП в составе 52 самолетов И-16, 147 ИАП в составе 33 самолета И-153 и 18 самолетов И-15 бис. Кроме 1 САД на северном участке действовали ВВС СМФ, которые базировались на аэродроме Ваенга в составе 11 самолетов СБ, 4 И-16, 28 И-153 и 17 И-15бис. На южных участках Карельского фронта действовали ВВС 7-й отдельной армии Ленинградского фронта».

В начале войны значительную долю советской авиции на Заполярном ТВД составляли летающие лодки (больше всего было МБР-2), незаменимые в приморских условиях при острой нехватке подготовленных аэродромов для колёсных машин, они, тем не менее, были не в состоянии эффективно действовать в условиях полярного дня без сильного прикрытия истребителей. Не составляли исключения и немногочисленные более современные двухмоторные гидропланы Че-2.

Таким образом, сведения штаба Карельского фронта отражали представление командования об авиационной группировке противника в 150 немецких и 200 финских самолетах, непосредственно противостоявшей ВВС Карельского фронта и Северного флота к началу боевых действий на всем протяжении Карельского фронта. Считалось, что ещё 600 самолетов противника находятся на тыловых аэродромах Норвегии, учитывались и ВВС Финляндии. Понятно, что данные разведки были весьма неточны (если не сказать сильно завышены), но других не было! Вот и приходилось в своих расчётах пользоваться тем, что было под рукой.

Конечно, вся эта немецко-финская воздушная мощь не вела боевых действий на Карельском фронте. Однако, учитывая, что противник продолжал постепенно вводить в бой всё новые силы, советское командование вполне обоснованно, с учётом, опять-таки, имевшейся тогда (а не сейчас!) информации, предполагало, что оперативная авиагруппировка усиливается именно за счёт сил, находящихся на тыловых авиабазах Норвегии и Финляндии. Так, в течение июля в Киркенес и Банак на смену 6/KG30 прибыли 4/KG30 и 5/KG30, а в августе из Франции перелетела и I/KG30, имевшая 21 Ju88. Тогда же, в августе 1941 г., на мурманское направление с южной Норвегии были переброшены бомбардировщики HeIII из 2/KG26, осуществлявшие до этого налеты на Англию. Общее число немецких пикирующих бомбардировщиков и разведчиков-бомбардировщиков, действовавших против ВВС 14-й армии и ВВС СФ в августе 1941 г., можно оценить примерно в 75-80 машин, что представляло, с учётом великолепной немецкой организации проведения операций, значительную ударную силу. Число истребителей противника также не оставалось постоянным: если на 22 июня 1941 г. имеются сведения о 26- 28 Bf109E и Bfll0C/D под Мурманском, то к 1 января в Заполярье противник имел уже около 60 «мессеров» обеих типов (44 и 16 машин соответственно).

Понятно, что отсутствие точной информации о противнике и его действиях вызывало далеко не всегда адекватную ответную реакцию. Достаточно сказать, что советское командование вполне могло усилить свою группировку на севере за счёт авиачастей, входивших в состав ВВС Архангельского военного округа. На аэродромах последнего по состоянию на 1 июня 1941 г. находилось 46 бомбардировщиков (12 ДБ-ЗФ и 34 СБ) и 65 истребителей (19 И-15бис и 46 И-153). При этом уровень боеготовности матчасти составлял 89%. Ретроспективно рассуждая, можно предположить, что переброска 70 – 80% этой техники на аэродромы, расположенные под Мурманском серьёзно повлияла бы на ход наземных сражений, но на обстановке и на море и воздухе это бы никак не сказалось. Причина этого заключалась в том, что для большей части СБ не имелось боеготовых экипажей, а все 12 ДБ-ЗФ были бомбардировщиками, а не торпедоносцами.

Вот и приходилось нашему командованию наращивать свою группировку за счёт сил, имевшихся в Архангельском военном округе, весьма медленно, если не сказать осторожно.

Можно, конечно, сколь угодно долго пересчитывать количество самолётов у обеих противоборствующих сторон, а также сравнивать их характеристики, однако есть один фактор, перевешивавший всё бумажное и фактическое превосходство Советского Союза – это огромный опыт, которым обладал лётно-технический, а самое главное, командный состав Люфтваффе по ведению и организации боевых действий на современном уровне. К этому надо добавить, что германские командиры всех уровней не боялись принимать самостоятельные решения исходя из конкретно складывавшейся обстановки, чего почти не наблюдалось в течение всего первого года войны в ВВС РККА. В сущности, того же состояния и уровня боевой выучки Советские ВВС достигли лишь к лету 1944 г.

Перебрасывались не полки или хотя бы эскадрильи, а отдельные группы самолётов из их состава в количестве пяти – шести машин. Понятно, что радикально изменить неблагоприятную ситуацию они не могли, а противник получал возможность бить их по частям, и имевшаяся ещё недавно воздушная мощь таяла буквально на глазах. Возможно, после поэтапной переброски остальных подразделений авиачастей округа ситуацию и удалось исправить, но не делалось и этого. Через некоторое время уцелевшие машины попросту возвращались на тыловые аэродромы. Однако подобные вопросы почему-то не заинтересовали Юрия Рыбина.

Теперь рассмотрим высказывания автора «Лучшей защиты…», касающиеся успехов 72-го смешанного авиационного полка ВВС СФ. 16 сентября 1941 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР 72-й САП «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом доблесть и мужество» был награжден орденом Красного Знамени. Назначение командира полка майора Губанова на должность заместителя Командующего ВВС ТОФ также было связано с высокой оценкой командованием деятельности полка под его руководством летом-осенью 1941 г. В этот период войны 72- й КСАП действовал, практически, как единственно значимая боевая авиационная часть в составе ВВС СФ, то есть составлял костяк всех ВВС Северного флота.