— В Риме пас встречали сестры с Евангелием и распятиями, а здесь — черти с автоматами, услышал я разговор двух попутчиц-монахинь. Одна из них, чуть ли не на голову выше меня, широко перекрестилась.
В таможенном зале висел во всю стену плакат: ВО ИЗБЕЖАНИЕ ОТРАВЛЕНИИ УПОТРЕБЛЯЙТЕ ВСЕ ПРОДУКТЫ В ПИЩУ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ТЩАТЕЛЬНОЙ ТЕРМИЧЕСКОЙ ОБРАБОТКИ. ПОМНИТЕ: ПРИЧИНЫ ЭПИДЕМИИ ВСЕ ЕЩЕ НЕ УСТАНОВЛЕНЫ!
— Что за эпидемия? — тихо спросил я у таможенника, кареглазого крепыша с лунообразным свежим шрамом на левой скуле.
— Разное говорят люди, синьор. Одни — что от масла оливкового, другие напирают на тухлую воду. Кто во что горазд. В общем, на сегодняшнее утро окочурилось сто семьдесят восемь человечков. Прими их с миром, вседержитель. — Он поднял глаза к потолку. — Пожалуйста, раскройте, синьор, чемодан. Съестное наличествует?
Кареглазый аккуратно отложил в сторону все, чем я хотел порадовать Учителя: две буханки бородинского хлеба, банку селедки, целлофановые пакетики с клюквой.
— Продукты, синьор, конфискуются. Ввоз их строго воспрещен. Разве вас не поставили в известность в Риме, при вылете? Кстати, нужна ли вам справка о конфискации?
— Обойдусь без бумажек, — улыбнулся я. — Хотя ума не приложу: как вы сможете подвергнуть селедку специальной термической обработке?
Крепыш мне подмигнул и сразу же занялся монашками. Я пересек пустынный зал, сел в такси.
— Отель “Конхилья д’Оро”, — сказал я шоферу. — И пожалуйста, парочку свежих газет.
— У меня, синьор, только “Голос Палермо”. Другие можно купить по дороге, если немного завернуть в сторону церкви Сан Джованни, она, между прочим, двенадцатого века.
— Тогда прямо в “Золотую раковину”.
Добрую треть первой полосы занимал снимок мужчины в луже крови и с раздробленным черепом. “Новая мафия, — гласила подпись. — Подпольное правительство Италии, твердо стоящее на двух китах — торговле наркотиками и коррупции. Взрыв террора в столице мафии Палермо: уже сто третье убийство только в этом году”.
Я начал вчитываться в перепечатку из лондонской “Санди таймс”. Оказывается, мафиози давно уже вместо спекуляции недвижимостью и строительными подрядами переметнулись к покупке игорных домов, похищениям людей и торговле наркотиками. “Конкуренция в этой торговле столь высока, что кровавая война между кланами не прекращается. Каждую неделю совершается очередное убийство или загадочное исчезновение повой жертвы. В Палермо поговаривают, что бетонные фундаменты новостроек на окраинах города превратились в склепы, забитые трупами мафиози. Главари кланов давно уже установили прямую связь — Палермо — Нью-Йорк”.
— Интересуетесь мафией, синьор? — спросил водитель.
— Не больше, чем корридой или полетом на Луну, — благоразумно ответил я. — Хотя про специальный закон по борьбе с мафией слыхал.
— Зако-о-он! — присвистнул он. — После войны правительство менялось полсотни раз, не меньше. А мафия цветет и не осыпается. Возьмем хотя бы такую загвоздку в Палермо — старые дома. Почти каждый день рушатся, сколько народу погибает. Вроде и денежки отпущены на реставрацию немалые, а вот поди ж ты, не могут главари меж собою столковаться. И чужакам не дают. Помню, попробовал один деятель из Северной Италии подновить кой-какие здания, так прямо на стройплощадках начали у него рваться бомбы. Представляете, синьор? Живехонько смотался в свою Брешию, только его и видели. В общем, живем, не тужим. — И он начал насвистывать мотив из репертуара Челлентано.
Об эпидемии “Голос Палермо” ничего не сообщал, зато на третьей полосе, сверху, большими жирными буквами значилось: БЕСЧИНСТВА ИНОПЛАНЕТЯН ПРОДОЛЖАЮТСЯ. ВЧЕРА ПРИШЕЛЬЦЫ НАГЛО СПАЛИЛИ ИКС-ЛУЧАМИ РОЩУ МИНДАЛЬНЫХ ДЕРЕВЬЕВ В ОКРЕСТНОСТЯХ АГРИДЖЕНТО. Ниже пестрело изображение “летающей тарелки”, смахивающей на перевернутый гриб боровик. Жалкая эта липа выдавалась за фото (правда, любительское), сделанное одним мучившимся бессонницей шофером. Под “боровиком” шла такая несусветица, что я поспешил перевернуть страницу. И вот удача! — дальше шло интервью с Учителем под заголовком “Сад приязни и развлечение души”. После перечисления его заслуг, сильно преувеличенных, как и полагается при публикации беседы с иностранцем, корреспондент повел бойкую беседу.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Дорогой профессор, правда ли, что вы поклялись раскопать на холме Чивита и вернуть хозяевам серебряный глобус, который не сможет поднять ни один подъемный кран?
ПРОФЕССОР: Поскольку глобуса никто уже много веков не видел, я, вероятно, клясться должен был бы здешнему королю Рожеру Второму. Ведь это по его приказу арабский мудрец ал-Идриси руководил постройкой серебряного подобия небесного свода и большого круга, изображавшего поверхность нашей планеты. На мерцающем диске были выгравированы семь климатов земли “с их странами и областями, берегами и полями, течениями вод и впадениями рек”, как писал ал-Идриси в манускрипте “Развлечение истомленного в странствии по областям”. К манускрипту было приложено 70 отдельных карт.
Что касается подъемного крана, то судите сами: серебряное чудо весило около шестидесяти пяти тонн. -
КОРРЕСПОНДЕНТ: Из такой серебряной груды можно вылить не один подъемный кран! Но, извините, для вашего серебряного чуда нужно было и помещеньице немалое…
ПРОФЕССОР: Полагают, то была древняя норманнская башня, видимо, известная и вам, поскольку она рядом с вашей редакцией. Кстати, спустя пять веков после безвозвратной -гибели глобуса в башне разместилась обсерватория.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Вы немного противоречите сами себе, профессор. Как можно найти глобус, который погиб?
ПРОФЕССОР Так полагает большинство ученых. Примерно в 1160 году здесь, в Палермо, восстали недовольные новым королем, Вильгельмом Дурным, как вы помните. Среди прочего восставшие растащили по частям и глобус.
Но я придерживаюсь другого мнения. Во-первых, глобус был сооружен не в Палермо, а в крепости Чивита, это не так уж и далеко. Чивита, основана примерно в те же времена, что и Палермо, но в Чивите явно преобладает эллинская культура, а король Рожер, хотя и был норманном, обожал Древнюю Грецию. Кстати, в Чивите он пребывал иногда по полгода.
Далее. Вряд ли престарелый ал-Идриси пережил бы гибель своего детища, тем более вряд ли стал писать для Вильгельма Дурного продолжение своего бессмертного труда. Он же, представьте себе, написал. Я говорю о сочинении “Сад приязгч и развлечение души” — с семьюдесятью тремя картами. Это и позволяет мне надеяться, что серебряный глобус отыщется в Чивите.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Ваша гипотеза не лишена убедительности.
ПРОФЕССОР: Это не только моя гипотеза. О судьбе глобуса в свое время блестяще написал наш русский поэт и историк Сергей Николаевич Марков! И знаменитый арабист академик Крачковский тоже внес свою лепту. Стоим на плечах гигантов, как говаривал Ньютон.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Когда вы надеетесь откопать глобус?
ПРОФЕССОР: Пока еще неизвестно, где именно в Чивите располагалась обсерватория. Но мы ищем не только глобус — мы копаем город.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Ползут слухи, что в связи с эпидемией многие участники вашей экспедиции спешно покинули Сицилию…
ПРОФЕССОР: Это не слухи. Уехали семеро — американцы, турки, шведы, француз… Это их право. Мы никого не удерживаем. Но раскопки идут. И будут продолжены.
КОРРЕСПОНДЕНТ: И еще вопрос, профессор. В связи с той же загадочной эпидемией поговаривают, что она вызвана вмешательством в земную жизнь пришельцев то ли со звезд, то ли из будущего…
ПРОФЕССОР: Наука оперирует не сплетнями, а фактами. Что касается пришельцев, то археология имеет дело только с пришельцами из прошлого: это добываемые из земли предметы старины. Они выставлены во всех музеях.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Извините, не замечали ли вы по ночам над Чивитой “летающих тарелок”?
ПРОФЕССОР: В отличие от астрономов археологи ночью спят.
С газетой под мышкой я ворвался в номер Учителя.
— Поздравляю, Сергей Антонович! Сногсшибательное интервью!
Учитель лежал, вернее, полусидел, на трех подушках. Он немного похудел, выглядел усталым. Интервью он просмотрел мельком и отложил газету.