Штурманом овладело какое-то лихорадочное состояние. Остаточным усилием полупарализованной воли он оторвал взгляд от кристалла и стал думать, куда бы его понадежнее спрятать, чтобы ослабить довлеющую над ним чуждую волю. С трудолд он отвел глаза немного в сторону.

Блуждающий взор штурмана наткнулся на массивный металлический футляр, стоявший на краю стола. Это было то, что нужно! Он сунул кристалл в футляр, захлопнул крышку. Затем вытер с лица обильный пот и без сил рухнул в гамак.

Он не знал, сколько времени провел в забытьи. Очнувшись, судорожно подался к футляру, будто ведомый чужой волей, вытащил кристалл — тот никак не изменился — и вновь впился взглядом в странные и бесконечно чужие картины, сменявшие друг друга там, в глубине. Показалось, что каюта наполнилась еле слышной удивительной музыкой, отдаленно напоминающей шум штормового моря. Аккорды набегали волнами.

Одновременно в голове Валентина стали вспыхивать вопросы, словно задаваемые кем-то со стороны. И он — так же мысленно — принужден был отвечать на них.

— Тебя именуют штурманом. Что означает этот термин? —

звучал в мозгу голос.

Я прокладываю курс корабля...

Так мы и думали! — В голосе, звучавшем в его мозгу, Ва

лентину почудилось удовлетворение.

Голос умолк.

Внутри кристалла забушевала огненная спираль, и штурман внезапно почувствовал себя выброшенным в открытый космос. Он летал вокруг «Каравеллы», подчиняясь чужой воле, не поймешь — доброй или враждебной. Сделал несколько витков, словно пушинка одуванчика, невесомый, а затем снова очутился в своем отсеке.

Самь.м тяжким было ходить среди своих, выполнять обычные обязанности старшего штурмана и не иметь возможности крикнуть во весь голос о том странном и страшном, что с ним происходит.

Чужая воля требовала, чтобы штурман изменил курс корабля. Изменил тайком, никому об этом не сообщая, чтобы остальные не смогли помешать ему в этом.

Прошло еще несколько дней, и штурман вдруг явственно почувствовал, что сходит с ума. А чем иначе объяснить, что он ощутил себя в двух точках одновременно?..

Вот он, штурман Валентин Орленко, стоит в своем рабочем отсеке перед сумматором и ловит непослушными, трясущимися от последних переживаний руками узкую пластиковую ленту с выкладками, которая серой змейкой выползает из дешифратора.

И в тот же самый миг, оставаясь в штурманском, Орленко ощутил себя столь же явственно в энергетическом отсеке.

Старшего энергетика Ольховатского в отсеке еще не было, но он должен был появиться с минуты на минуту. Его дублер

29

рисовал ежедневную диаграмму распределения энергии по отсекам «Каравеллы».

И пока тот, первый штурман, находящийся на своем рабочем месте, всматривался в узкую перфоленту, пытаясь разобраться в калейдоскопе цифр, обычно понятных с первого взгляда, штурман-2, серым комочком вещества медленно проплывал над самым полом энергетического отсека.

В рубку вошел Ольховатский.

— Владимир Николаевич! Я уж заждался! — воскликнул дуб

лер и ушел.

Тем временем невзрачный комок серого вещества, с которым отождествляло себя сознание штурмана, перемещался в чаще энерговодов — разнокалиберных кабелей, которые наподобие щупалец морского чудища тянулись от главной энергетической установки корабля — «Катеноида» — в разные отсеки «Каравеллы».

Этот энерговод куда ведет? — властно спрашивал, отда

ваясь ломящей болью в висках, неслышимый голос. И штур

ман послушно отвечал — тоже, разумеется, мысленно:

В оранжерейный.

Этот?

В астроотсек.

Этот?

В камбуз...

Владимир Николаевич продолжал заниматься пультом, ничего не подозревая.

Этот? — отдалось в мозгу.

В штурманский, — мысленно ответил Орленко.

Комок всколыхнулся и замер у толстого, покрытого мохнатой изоляцией кабеля.

Валентин почувствовал — сейчас произойдет страшное. Парализованный, безучастный, он с ужасом наблюдал, как комок пережег нить, ведущую к аварийной системе. Еще раз беззвучно полыхнуло пламя, почти невидимое з свете источающих дневное освещение панелей, и энерговод, ведущий в штурманский отсек, тоже оказался перерезанным.

Комок, скользя вдоль плинтуса, медленно направился к люку, толкнул его и вылетел в коридорный отсек.

Ольховатский, который все еще занимался приборами, ничего не заметил.

# * #

Задержавшись, Ольховатский опоздал к обеду. Что-то бормоча себе под нос, Либин быстро нажимал клавиши программного устройства. Его пальцы летали по разноцветной клавиатуре, как у опытного пианиста.

Владимир поздоровался. Кок буркнул что-то в ответ, не прерывая своего занятия.

— Покормишь?

Да уж придется. А почему бы не приходить к обеду во

время, как все порядочные люди?

Так сложилось.

«Сложилось, сложилось», — бурчал Либин. — Ты и Ва-

30

лентин — два сапога пара. Ты хоть не вовремя, но все-таки наведываешься, а приятель твой, похоже, великий пост празднует!

А что?

Вторые сутки не объявляется.

Видно, ты не в духе сегодня, Либин, — сказал Ольховат

ский, беря ложку.

А ты ненаблюдателен, старший энергетик. — Грустная

улыбка тронула губы кока.

Только тут Ольховатский заметил, что перед ним пластмассовая тарелка.

Все серебро исчезло, — сообщил кок, понизив голос. —

Все ножи, вилки. И тарелки.

Гм. Странно. Кто мог взять столько серебра без спроса?

Да и зачем? — откликнулся кок.

После обеда Ольховатский зашел к Валентину. Тот явно был чем-то расстроен. На столе громоздилась беспорядочная груда вещей, вываленных, видимо, из стенного шкафа.

Пропала одна вещь, — сказал грустно Валентин.

Сегодня день пропаж! — воскликнул Ольховатский. —

У Либина пропало столовое серебро!

Пропало серебро... Это ужасно!.. Значит, он на свободе

и действует!

Коротко и толково он рассказал товарищу обо всем, что происходило с ним в последние дни.

Что же ты до сих пор молчал? — воскликнул Ольховат

ский. — Почему ничего не сказал капитану?

Не мог, — выдавил Валентин. — Гипноз, что ли, это был,

будь он неладен... А сейчас вроде удалось освободиться.

Боюсь, ненадолго.

Немедленно к капитану, — сказал Владимир и схватил

Валентина за руку.

...Ровно в 17.15 низкий бас чрезвычайной сирены взбудоражил все отсеки «Каравеллы».

...Мы должны во что бы то ни стало найти и обезвредить

этот комок, или пластинку, или кристалл, — заключил капитан

свое короткое сообщение. — Возможно, именно с этим кри

сталлом связаны и неполадки в штурманском отсеке, и исчез

новение серебра. Масштабы опасности неизвестны. Все силы

нужно бросить на то, чтобы обнаружить неведомое вещество.

О порядке действий сейчас сделает сообщение старпом. Есть

вопросы?

Разрешите? — прозвучал голос Ранчеса.

Да, — кивнул капитан, вглядываясь в экраны видеофонной

связи с отсеками, вмонтированные в головной пульт.

Любые ли средства годятся для поимки кристалла? —