Здрав будь, великий князь, — приветствовал он Ягайлу,

равнодушно скользнув взглядом по съежившемуся на коне Адо-

масу и словно не замечая его.

Здрав будь и ты, воевода, — ответил Ягайло. — Но по

чему я вижу тебя здесь, в самом центре Литвы, а не на тев

тонском порубежье, где должен стоять ты против крестонос

цев и беречь от них по моему приказу границу?

Твою границу, великий князь, — поправил его воевода.—

Потому что я русич, а у Руси свои границы и свои враги на

ней. И потому мое место не здесь, на чужой для меня земле,

а там, j-де ордынский Мамай угрожает моей отчизне.

Да, воевода, ты русич, но на верность ты присягал Литве

и мне, ее великому князю. Почему же ты нарушил эту клятву?

Он был воином, великий князь Ягайло, и прекрасно понимал такого же воина, стоявшего сейчас против него. И он не хитрил, не лицемерил, говорил прямо, что думал, потому что только такой разговор был понятен таким людям, как он сам и русский воевода Рада.

— Да, великий князь, я давал клятву на верность тебе и

твоему Литовскому княжеству. И скажи, разве не честно слу

жил я тебе до этой самой минуты? Но сейчас, став врагом

Руси, ты сам избавил меня от этой клятвы. Ты враг Руси, вели

кий литовский князь, а значит, и мой.

Он снова поднял вверх руку в тяжелой железной рукавице, и "холодный озноб пробежал по телу великого князя. Тесно сомкнутые ряды русичей, стоявшие до этого неподвижно, дрогнули и быстро раздались влево и вправо от дороги, еще шире охватывая овраг. А в просветах показались такие же плотные ряды русских лучников. В шлемах, кольчугах, с мечами на поясах, они стояли, положив стрелы на тетивы своих луков, полные стрел колчаны были передвинуты на бедра, червленые щиты и копья лежали возле их ног. Как и копьеносцы, они были неподвижны, но великий князь знал, что по первой же команде они поднимут свои луки, натянут тетивы и ливень стрел обрушится на тесно сбившуюся в овраге литовскую конницу. И это будет началом конца, потому что ни одна из стрел не пропадет даром. Им, стоявшим вверху русичам, выросшим в походах и закаленным в боях, без промаха попадавшим даже в узкие прорези тевтонских рыцарских шлемов-масок, будет сущим пустяком расстрелять литовских конников.

Воевода, чего хочешь ты? — спросил Ягайло.

Великий князь, я и мои воины-русичи идем на смертель

ный бой с вековым врагом нашей родины — татарской ордой.

Наше место там, под русским стягом, среди русских воинов.

И если ты не хочешь лишней крови и тысяч напрасных смер

тей — уйди с нашего пути.

Хорошо, пусть будет по-вашему, — помедлив, сказал

Ягайло.

30

Под вислыми усами воеводы Рады мелькнула улыбка.

— Прежде чем уйти отсюда, ты дбшь нам свое княжеское

слово в том, что не бросишь нам вслед свои тысячи, которым

мысейчас, как и тебе, дарим жизнь. Таково наше слово, вели

кий князь.

Жестокими и обидными были слова русского воеводы для великого литовского князя, но сейчас он не мог дать волю своему гневу.

Добро, воевода. Никто из литовских воинов не встанет

на твоем пути, в этом я даю тебе свое княжеское слово. То-

перь ты доволен?

Да, великий князь, — проговорил воевода Рада. Он снова

поднял вверх руку, и неподвижная стена красных русских щи

тов на гребне оврага шевельнулась, сомкнула свои ряды, скрыв

за своими спинами лучников, и через мгновение перед глазами

великого князя опять были только лес и кустарник...

Они еще в Литве и целиком в твоей власти, — сказал

Адомас, когда русичи уехали и он остался вдвоем с Ягайлой. —-

Ведь под твоим началом не только эти восемь тысяч воинов.

Я дал свое княжеское слово, — ответил Ягайло.

Но разве нет у тебя верных воевод, которые могут не

знать о твоем слове?

Тяжелый взгляд великого князя заставил Адомаса съежиться.

— Боярин, сегодня русичи подарили мне и тебе жизнь. И я,

великий литовский князь, обещал им тоже жизнь. Пока они

находятся на моей земле, они будут живы. Так сказал я, вели

кий литовский князь, и так будет.

9

Они сидели рядом на старом поваленном ветром дереве, в десятке шагов от них храпели и били копытами кони. В отдалении горел костер, возле которого сидели люди боярина Боб-рока.

Князь, что заставило тебя самого скакать ко мне? — тре-

еожно спросил Боброк, стараясь рассмотреть в темноте лицо

князя Данилы. — Ведь знаешь, что после ухода полочан к

Андрею Ольгердовичу вокруг твоей усадьбы полно глаз и ушей

боярина Адомаса.

Знаю это, боярин, да только не было времени у меня

ждать твоего человека, а своего посылать опасно — не ровен

чес, схватят его ищейки Адомаса. Вот и пришлось скакать са

мому. На меня они без приказа напасть не посмеют.

А что за известие привез ты?

Беда, боярин. Вчера прискакали к Ягайле гонцы с рус

ского порубежья и принесли весть, что князь Дмитрий оставил

^вМоскве только брата своего Владимира Серпуховского с ма

лым войском, а сам со всей русской ратью двинулся через

Коломну против Мамая. И уже сегодня Ягайло приказал гото

вить все свое войско к походу.

Торопится Ягайло, торопится.

Неужели он решил не дожидаться гонца Мамая?

31

— Кто его знает, князь. Ягайле сейчас не до ордынских гра

мот. Ему надо не опоздать и себе кусок русской земли отхва

тить.

От преданных людей, бывших в окружении рязанского Олега, князь и боярин уже знали содержание той грамоты, что отбили их люди на степном литовском порубежье. Еще раньше литовские и рязанские рослы встречались с Мамаем в его ставке на реке Воронеж и договорились, что все три войска должны встретиться на Дону первого сентября. И в своих грамотах, посланных в Рязань и Литву, Мамай сообщал, что в его планах ничего не изменилось. Но поскольку наемная итальянская пехота, навербованная в Генуе, прибыла к нему позже, чем обещала, он вынужден задержать свое выступление на Русь на несколько дней. А поэтому он пришлет князьям Олегу и Ягайле еще одно сообщение уже об окончательном месте и времени их встречи.